Литература предлагает нам галерею зависимых персонажей. Алексей Иванович, игрок, подаривший свою жизнь рулетке. Сбегающий в мир шахматных фигур Лужин, одержимая идеей власти леди Макбет, помешанный на вечно ускользающей юности Гумберт. Рассмотрим две наиболее часто встречающиеся зависимости.
О зависимости мы знаем достаточно много – причем не только о наркомании и алкоголизме, но и о булимии, шопоголизме и лудомании. К теме нехимических зависимостей часто обращается кинематограф: эти темы затронуты, например, в «Нимфоманке» Ларса фон Триера и «Одержимости» Дэмьена Шазелла.
А вот в классической литературе чаще встречаются другие виды зависимости.
ПАТОЛОГИЧЕСКОЕ НАКОПИТЕЛЬСТВО
Болезненное пристрастие к вещам не знает границ. Ярчайший носитель этого недуга – персонаж гоголевских «Мертвых душ» Степан Плюшкин. Он был рачительным хозяином, добрым мужем и заботливым отцом, год за годом его поместье богатело, а соседи приезжали к нему учиться вести хозяйство. Что же такое случилось с Плюшкиным, что читателю он является в заношенном сюртуке и с неведомой тряпкой, повязанной на шею? Почему мука в его подвалах каменеет, а клади и стога обращаются в навоз?
Умирает жена персонажа, и именно в этом Гоголь видит причину его болезни: «Плюшкин стал беспокойнее и, как все вдовцы, подозрительнее и скупее». Чем он скупее, тем более одинок – дети разбегаются, младшая дочь умирает. И чем более он одинок, тем скупее. Он не в силах расстаться ни с одной вещью в доме, ему жаль продать урожай и мертвые души, жаль доесть заплесневелый кусок пирога. Любимому внуку он дарит пуговицу – это абсолютная вершина его щедрости.
Английский брат-погодок Плюшкина – Эбинезер Скрудж, главный герой повести Чарльза Диккенса «Рождественская песнь в прозе»
Английский брат-погодок Семена Плюшкина – Эбинезер Скрудж, главный герой повести-притчи Чарльза Диккенса («Мертвые души» – поэма 1842 года, «Рождественская песнь в прозе» – 1843). Он пережил иную драму – одинокое детство вдали от дома и родных. Год за годом он проводил сочельники в школьном пансионе, где вечно было холодно, мрачно, пахло плесенью и текла крыша.
Во всем тексте есть короткая и очень важная для понимания характера героя сцена: за подростком Скруджем в пансион приезжает сестра. Сквозь слезы счастья она говорит: «Домой! Совсем! Навсегда! Отец стал такой добрый, совсем не такой, как прежде, и дома теперь как в раю».
Мы остаемся в неведении, что же такого творил Скрудж-старший раньше, был ли он деспотом или пьяницей, драчуном, игроком или мотом. Но во взрослой жизни Эбинизер Скрудж предпочитает книги, счета, деньги и долговые расписки человеческому обществу и упорный круглосуточный труд – празднествам. Скрудж, как и Плюшкин, никому не дает денег и не тратит их на себя. В любой мороз в его конторе и квартире не топлено, обедает он раз в день в копеечном трактире и «пользует себя жидкой овсянкой на ночь от простуды». Он бессмысленно и бесцельно копит деньги – вот и все.
В истории Смеагола сошлись две ветхозаветные истории – Золотого тельца и Каина
Спустя сто лет Джон Р. Р. Толкиен абсолютизировал идею зависимости от вещи, когда взгляд хоббита Смеагола упал на Кольцо Всевластья. Тут сошлись две ветхозаветные истории – Золотого тельца и Каина. Не в силах расстаться с кольцом, Смеагол убил своего брата Деагола и стал Голлумом – существом, живущим в подземных пещерах в полном одиночестве, питающимся падалью и готовым на что угодно, лишь бы не разлучаться со своей «прелестью».
Читайте также: Эмоциональная зависимость. Когда ваш «бог» молчит
Отношения Голлума и Кольца начинаются с убийства, и, казалось бы, им некуда нарастать. Голлум принадлежит Кольцу с первой секунды – весь, до дна, целиком. Он никогда не делает попыток избавиться от Кольца или рассказать о нем другим, свято соблюдает первое правило зависимых – правило молчания. Его не излечивает даже вынужденная разлука с предметом зависимости: он годами слышит зов Кольца. Крещендо их истории звучит, когда Голлум, по характеру трусливый и бешено цепляющийся за свою жизнь, становится одержим Кольцом настолько, что гибнет вместе с ним.
Всех трех героев их добрые создатели пытались излечить. Гоголь задумывал в третьей части «Мертвых душ» отправить Плюшкина пешком в Сибирь искать свою сбежавшую и проклятую дочь – это путешествие стало бы символом духовного пути. Толкиен на целый месяц оставил Голлума в компании Фродо и Сэма по дороге к Ородруину – и месяц общего страха, лишений, поддержки и доброты вернул ему человеческие чувства, но этого оказалось мало. В полной мере исцелиться удалось только Скруджу – Диккенс дарит своему герою на Рождество новую жизнь, полную благодарности, щедрости и счастья.
ЛЮБОВНАЯ ЗАВИСИМОСТЬ
Самый частый случай женской зависимости в литературе – любовная. Яркий пример – Анна Каренина. Верная и добродетельная супруга, Анна встречает Вронского и намертво «приклеивается», сливается с ним. Влюблена ли она сама – вопрос спорный. Но совершенно ясно, что Анна зависима от ощущения: она любима, у нее есть тот, кто смотрит на нее с восторгом и преклонением.
Толстой не пишет о сексуальной зависимости. Напротив, сцена близости завершается фразой: «Невозможная, ужасная и тем более обворожительная мечта сбылась, но превратилась для Анны в чувство физического унижения». Во имя счастья чувствовать себя любимой Анна оставляет мужа, ребенка, дом, высший свет и всю прошлую жизнь.
Анна расстается с Вронским много раз. Похожие отчаянные и безуспешные попытки совершают люди, пытаясь бросить пить. Полуживая, Анна примиряется с мужем и возвращается домой, но вскоре полный цикл зависимости повторяется. Как только семейная жизнь – теперь уже с Вронским – притупляет влюбленность, а огонь обожания в его глазах тускнеет, Анне делается невыносимо жить.
Такая модель поведения – однозначно зависимая, невротическая. И подобные случаи в классической литературе, к сожалению, не редкость. Как, впрочем, и в жизни.
#зависимость #любовная зависимость #невротик
Читайте также на нашем сайте:
Алена Владимирская: «В будущем рутинные профессии исчезнут»