Следующий для Рябоконя железнодорожный марш-бросок, теперь - из Москвы в Киров, был ночным. За окном вагона кромешная мгла летней ночи время от времени сменялась яркими желтыми кляксами вечернего освещения малых и больших поселений. За стаканом чая, поданным проводницей в традиционном металлическом подстаканнике с эмблемой РЖД, Валерий размышлял над тем, куда пристроить полученную от профессора-генетика информацию, пока усталость, вызванная повышенным умственным и эмоциональным напряжением ушедшего дня, не повергла его в сон.
…
Юрий Дунаевский – опер из Кирова с несколько неожиданной для Рябоконя легкостью согласился на встречу и, не выказывая ни неприятия, ни опаски, принял Валерия в своем кабинете. Полицейский сразу выступил с инициативой общаться без отчеств и на «ты». Рябоконь с готовностью принял это предложение.
Валерий, прежде чем перейти к интересующим его вопросам, долго и подробно рассказывал Юрию, почему интересуется персоной Козловского. Опер, терпеливо (хотя явно не понимал, к чему это) слушал вступительный монолог Рябоконя.
Говоря, Валерий, заранее готовый к предстоящему интеллектуальному противоборству, внимательно наблюдал за собеседником, ожидая по выражению его лица и жестам уловить признаки беспокойства, но видел только удивление и любопытство.
- А какие повреждения он причинил изнасилованной девушке? Юлиании, кажется, ты сказал? – задал опер уточняющий вопрос, когда Рябоконь рассказывал вкратце о некоторых, наиболее ярких персонажах из рода Козловских.
- Эта сволочуга – не удержался Валерий, чтобы не высказать своего отношения к родоначальнику фамилии – отрубил девушке ступни и запястья. Она потом скончалась от воспалительного процесса, вызванного этими страшными увечьями.
Еще несколько уточняющих вопросов Юрий задал, когда Рябоконь рассказывал о князьях-опричниках и о деде Антона – КГБешнике.
Интересным показалось Рябоконю, что опера больше интересовали подробности участия КГБешника в истязаниях людей, чем что-либо еще. На информацию о том, что дед имел какое-то отношение к пропаже ценных предметов искусства, Юрий вообще никак не отреагировал.
- Вот так мне и стало известно, что Вы тоже запрашивали информацию о железнодорожных перемещениях Козловского по стране. Не поделитесь, чем вызван Ваш интерес к убиенному княжьему отпрыску?
Ответил Юрий не сразу. Сначала он поднялся из-за стола и подошел к кофемашине. Говорить опер начал, когда та, повинуясь полученной команде, загудела и затряслась, и две тонкие струйки коричневой жидкости полились, наполняя ароматным напитком подставленную под них чашку.
- Когда начальство повесило на меня этот эпизод, я понял, что меня решили слить. – Опер говорил негромко, и Валерию пришлось напрячь слух, чтобы за шумом кофейного аппарата как следует разобрать его слова. – У меня и раньше отношения с шефом складывались напряженно. Почему? Понять не могу. Ну, как-то, что-то, где-то он не любит меня. А тут, вообще наехал безо всякой причины, на пустом месте. Сейчас даже не вспомню - почему. Разосрались вдрыск. – Юрий выключил кофейный аппарат, вынул из него наполненную напитком чашку и, не спрашивая желания, поставил ее перед своим посетителем. – Хотя, нет. Помню. – Сказал он, возвращаясь к устройству, чтобы приготовить еще одну порцию кофе, теперь, для себя. – Мы тогда раскрывали очередную бытовуху. Наряд ППСников, прибывший по вызову, обнаружил в квартире заколотого кухонным ножом мужчину. Здесь же, на хате, спящим, взяли и предполагаемого убийцу - хозяина квартиры. Тот ничего не помнил. Поквартирник ничего не дал. Отпечатки пальцев на ноже принадлежали подозреваемому. Он, видимо, скоро и сам поверил в то, что грохнул собутыльника. Его убедили, что сознаться в убийстве – в его собственных интересах, что он и сделал. Была только одна закавыка. Тетка, которая вызвала милицию, осталась неопрошенной, поскольку еще до прибытия наряда уехала в аэропорт, а оттуда свалила в Турцию.
Ну, короче, конец квартала, надо срочно передавать дело в суд. Вот я и поехал опросить вернувшуюся накануне с курорта тетку. А она, мать ее за ногу, показала, что подозреваемого в момент убийства в квартире не было. Тетка, перед тем как вызвать милицию, сама заходила в эту квартиру, чтобы утихомирить разбушевавшихся соседей и видела в ней будущего покойника и еще одного мужика, но не хозяина квартиры. А подозреваемый, по ее словам, дрых на лестничной клетке. Она сама растолкала его и отправила домой только когда спускалась к такси в аэропорт. Короче, по всему выходило, что у подозреваемого есть алиби на момент убийства. Вместо ожидаемого раскрытия – неожиданный висяк, квартальная статистика – ни к черту, поправить нечем. Все плохо. Я виноват. – Юрий отключил аппарат и с чашкой кофе перешел к своему рабочему столу.
- Тут, в лесополосе нашли труп молодой женщины. Ее изнасиловали и потом убили многочисленными ударами ножа. Она оказалась дочерью одного из министров регионального правительства. Начальник - сука, свалил на больничный и оставил меня за себя. Такова была его изощренная месть.
Делать нечего. Начали работать. При осмотре места происшествия нашли фирменный спичечный коробок с логотипом гостиницы «Центральная». Конечно, не факт, что его обронил преступник. Но, поскольку ничего другого не было, плясать начали от него.
Гостиница наша построена еще в советское время. Номерной фонд довольно древний и обветшалый. Как и везде, значительная часть помещений сдается под офисы. Фирменными гостиничными принадлежностями вроде найденных в лесополосе спичек, бумагой с логотипом, индивидуальными тапочками и тому подобными отельными изысками оснащаются только номера повышенной комфортности. Их немного.
В поле зрения следствия попало семь человек. Я сделал два запроса. Один - в РЖД, о перемещениях каждого из подозреваемых, другой - в центральный аппарат МВД, о подобных нераскрытых преступлениях в других регионах страны.
Я чуть не очумел, когда сопоставил полученные ответы. Во всех городах, которые посетил, судя по информации РЖД, один из постояльцев гостиницы были зарегистрированы схожие по почерку преступления.
Юрий вытащил из выдвижного ящика своего стола какие-то бумаги, по-видимому, фотографии, и направился к тому месту, где располагался Валерий. Опер разложил перед собеседником ровными строчками пасьянс из снимков. На всех фотографиях были изображены трупы женщин. Указательным пальцем правой руки он выдвинул вверх крайний снимок.
- Этот труп был обнаружен в 2005 году в одном из парков города-героя Тулы. Судя по материалам дела, девушку сначала оглушили, ударив ее по голове чем-то тяжелым; затем связали и изнасиловали. Впоследствии маньяк нанес ей множественные раны ножом. Экспертиза показала, что ни одна из нанесенных девушке ран не была смертельной сама по себе, но их совокупность не оставляла ей ни малейшей возможности выжить. Врачам не удалось бы ее спасти, окажись они на месте даже сразу после совершения преступления. Но умерла девушка не сразу и умирала она в адских мучениях…- Опер поведал Валерию еще некоторые детали этого ужасного преступления, потом возвратил фотографию на прежнее место и выдвинул следующую.
Юрий, стоявший слева от стула, на котором сидел Валерий, говорил тихо, почти шепотом, и почему-то медленно, то ли, стараясь не пропустить конкретных обстоятельств этих преступлений, то ли по какой-либо иной причине – не понятно, но в результате повествование выходило довольно зловещим.
Валерий, по причине извилистости своего трудового пути, проработал в милиции не очень долго, чуть меньше десяти лет, но считал, что достаточно огрубел душевно, чтобы не быть подверженным проявлениям «девичьей» сентиментальности. Однако слушать рассказ о мерзких подробностях чреды убийств, сопряженных с изощренными издевательствами, было чрезвычайно противно. Такое близкое расположение рассказчика и избранный им тон повествования многократно усиливали ощущение запредельного дискомфорта. Валерию хотелось прервать рассказ опера, прервать резко и даже грубо, чтобы через это выплеснуть наружу переполняющее его мерзкое, как кишащий опарышами разлагающийся труп, ощущение. Это желание боролось в нем сейчас с привычкой, ни при каких обстоятельствах не прерывать собеседника.
Умение слушать это – искусство. Талант к нему в людях встречается крайне редко, а потому ценится очень высоко. Здесь важно не только не оборвать рассказчика словом или фразой; важно - контролировать свое поведение, чтобы ни жестом, ни взглядом не продемонстрировать отсутствие интереса к рассказу. О себе Валерий полагал, что овладел этим искусством в совершенстве. Но в данных обстоятельствах ему удавалось себя сдерживать неимоверным напряжением воли.
Несколько сбросить с себя это напряжение Валерию удалось, только когда Юрий закончил рассказывать подробности серии убийств и, собрав со стола фотографии, направился к своему рабочему столу.
- Раскрыть серию и поймать маньяка – продолжил Юрий, вернув мрачную коллекцию снимков на прежнее место - большая удача для любого опера. Все вокруг закипело, забурлило. Со всех уголков страны начали приходить копии протоколов допросов свидетелей, проведенных экспертиз. Ярославским операм удалось в свое время составить фоторобот предполагаемого убийцы. – Юрий порылся в ящике своего письменного стола и извлек из него какой-то немного помятый лист.
Не прерывая своего рассказа, он ловкими и умелыми движениями сложил из бумаги самолетик, затратив на всю процедуру не более двадцати секунд, и запустил его в сторону Валерия.
Проявив чудеса ловкости, Рябоконь успел-таки перехватить самолетик, когда тот, неожиданно сменив траекторию полета, уже вознамерился ускользнуть в сторону. Слушая непрерывающийся рассказ Кировского опера, Валерий разобрал бумажную игрушку и рукой разгладил складки на листе. Это был фоторобот предполагаемого преступника. В нем Валерий сначала с удивлением узнал то самое изображение, которое привлекло его внимание в Ярославле. Потом он стал находить в нем явную схожесть с чертами лица Козловского, и стало понятным, почему именно оно бросилось тогда ему в глаза.
- Уголовное дело росло, как говорится, не по дням, а по часам. – Продолжал тем временем рассказывать Юрий. - Запросили Тверь. Оказалось, и там была схожая по почерку серия из шести преступлений. Но, во-первых: она случились двадцать лет назад и, во-вторых: - рассказчик выдержал паузу, которую обычно принято называть «мхатовской» - была раскрыта.
Юрий бросил взгляд на Валерия, желая удостовериться, что добился ожидаемого эффекта. Рябоконь отреагировал на это, удивленно округлив свои глаза. Опер, удовлетворенный такой реакцией, продолжил:
- Параллельно получили многое объясняющую информацию от армейских сослуживцев Козловского. Оказалось, что во время прохождения срочной службы будущий убивец попал на гауптвахту. Ее начальником в этот период был старший прапорщик Сницер – по происхождению немец. Не знаю с этим связано или нет, но, на гауптвахте в те времена царили буквально гестаповские порядки. Караул, состоящий исключительно из старослужащих расположенной поблизости учебной части, издевался над арестованными просто по-зверски. Их не только нещадно избивали. Изощрялись, как могли. Ну, например: одного арестованного нарекали «медведем», а другого – «козлом» и заставляли их на четвереньках бодаться друг с другом головами. «Медведь» при этом должен был рычать, а «козла» заставляли блеять. Столкновение головами неминуемо приводит к рассечению кожи и, как следствие, к обильному кровотечению. Караульные делали ставки на победу одного из них и жестоко били его, если считали, что он не проявляет достаточного усердия, бодаясь головой со своим противником. И это – не самое изысканное издевательство из целого арсенала подобных мерзостей.
После армии, Козловский – юрист по образованию, поступил на службу в милицию и был прикомандирован к той самой следственно-оперативной группе, которая занималась раскрытием серии жестоких убийств.
Теперь понятно, что первой жертвой маньяка – Козловского была его девушка, которая (обычное дело) не дождалась его из армии. Но ее тела так и не нашли, она числилась пропавшей без вести, поэтому дело об исчезновении девушки с серией убийств объединено не было. С другими жертвами Козловского ничего не связывало. Когда у следствия появился подозреваемый, этот гад подбросил ему орудие убийства – нож. И, хотя, отпечатков пальцев на ноже не было, улика была железобетонной. Вряд ли что-то уберегло бы тогда бедолагу от пожизненного заключения. Но до суда он не дожил. Его кончили сокамерники в следственном изоляторе. Они, видимо, тоже не сомневались в его виновности. Маньяков никто не любит. Он, конечно, не был белым и пушистым. Судя по материалам уголовного дела, мерзавцем был конченным. Бухал по-черному, колотил жену, издевался над собственными детьми и так далее, но маньяком был не он.
Однако, сомнений у следствия ни тогда, ни потом (ведь серия прекратилась) не возникло. Козловского впоследствии сначала перевели в дежурку, а затем и вовсе выперли из милиции. Его поймали на том, что он издевается над задержанными. Но, как принято, шума поднимать не стали и позволили ему уволиться по собственному желанию.
Он стал умнее, хитрее, изощреннее и свою жажду убийства стал удовлетворять в других регионах страны.
Чтобы не допустить новых жертв, за козлом этим установили наружное наблюдение, а брать решили, когда узнали, что он намылился в очередную поездку. Но арестовать подонка мы не успели. Буквально накануне неизвестный, сумевший каким-то чудесным образом остаться незамеченным наружкой, застрелил маньяка в собственном подъезде. Потом, стало понятно, что он проник в подъезд по чердаку. Оружие (по-видимому «макаров») не было «чистым». Оно уже стреляло раньше в Твери. Убийцу тогда нашли, а ствол пропал. Первоначальный владелец пистолета умер потом в зоне, не дожив до конца своего срока. Так, что – ни каких концов. Короче, убийство Козловского так и осталось нераскрытым. Да, если «по-чесноку», его не очень-то напрягались раскрывать. Так, для проформы, натолкали в него бумаг и свернули по-быстрому. Уголовное дело по серийному убийце прекратили в связи со смертью подозреваемого. Это, как нельзя лучше, устраивало всех потому, что, в противном случае, пришлось бы пересматривать то двадцатилетней давности дело. Это, скорее всего, повлекло бы за собой небывалый «звездопад» и многие другие неприятности.
…
- Теперь понятно, за каким лешим Дунаевский делал запрос о перемещениях Козловского по стране. – Говорил Рябоконь, помешивая на ходу ложечкой в чашке с кофе. Аккуратно, чтобы не споткнуться, он обошел поставленные вдоль стены гостиной баулы. Судя по торчащим из одной сумки ластам, это было оборудование для подводного плаванья. – Однако это никоим образом не проливает свет на мотивы его убийства и не объясняет причин нечаянно обнаруженной слежки.
Валерий опустился в прохладную мякоть удобного кожаного кресла и бросил взгляд на Веденеева. Тот, лежа на ковре посредине гостиной, качал пресс, поднося поочередно колени своих согнутых ног к локтям рук, сложенных в замок за головой.
- Слежка за мной, вероятнее всего, появилась после посещения Ярославского историка спецслужб, от которого стало известно о причастности деда Козловского к исчезновению коллекции драгоценностей. Осуществлявший ее человек сохранял дистанцию, быстро и незаметно менял свой облик. Это свидетельствует, что он обладал достаточным набором профессиональных навыков по ведению наружного наблюдения. И все-таки, наблюдение велось неофициально, потому что, если бы это было иначе, наблюдателей было бы несколько.
Наружное наблюдение ведется по двум причинам. Либо, для того чтобы получить данные о текущей деятельности объекта наблюдения в порядке сбора доказательств о его противоправной деятельности, либо, для установления его жизненного цикла в процессе подготовки к предстоящему физическому устранению.
Валерию вдруг стало как-то неуютно на диване, и он, поставив недопитую чашку с кофе на журнальный столик, поднялся и подошел к окну просторной гостиной. Виктор, скорее прервал, чем закончил выполнение упражнения и, оставшись сидеть посередине ковра и сложив по-турецки ноги, пристально смотрел в спину Рябоконю.
- И все-таки это не подготовка к убийству. – С явным облегчением в голосе, произнес Валерий. – В Ярославле я оказался довольно случайно. В плане подготовки к убийству, следить за мной там совершенно бессмысленно. Это не может не радовать. – Заключил Рябоконь, повернувшись к Виктору. На свое лицо, на короткое мгновение, Валерий натянул некое подобие улыбки, но его взгляд оставался серьезным, отражая высокую степень напряженности его мыслительного процесса. Оставив гримасу улыбки в прошлом, глядя Виктору прямо в глаза, он произнес. - Что-то в моих действиях не на шутку кого-то обеспокоило. Вариантов несколько. Первый – опасность почувствовал неизвестный убийца Козловского. Второй – забеспокоилась сила, которая намеревается овладеть коллекцией вывезенных из Германии предметов искусства. Не исключено, что это может быть одна и та же группа людей. Однако, вполне возможно, что эти события никак не связаны друг с другом. Следует так же допустить, что причина слежки заключается в чем-то совершенно ином. Вопросов, пока, гораздо больше, чем ответов на них. Но, поверь моему опыту, объем имеющейся у нас информации уже довольно большой, и он приближается к той критической массе, когда, повинуясь общеизвестному философскому закону, количество перейдет в качество. Мы близки к разгадке этой замысловатой шарады.
- Я надеюсь, ты знаешь, что делать. – По интонации, с которой Веденеев произнес эту фразу, было непонятно, то ли он действительно выражает надежду, то ли спрашивает.
- Ситуацию с Козловским пока оставим, как она есть. Единственное, что я предпри… предприни… - запутался с правильным произношением слова Валерий, чертыхнулся и продолжил – сделаю; достану копию уголовного дела о его убийстве и полистаю его. Я совершенно уверен, что неведомый противник об этом не узнает. Тем временем, займусь третьим безвременно почившим персонажем – Шаповалом.
Может быть, через него путь к черновым материалам брошюры окажется и короче и безопаснее.
- Флаг в руки. – С нотками некоторого сомнения в голосе, все же санкционировал эти действия Веденеев. – Но, очень прошу, будь осторожен. Что-то мне как-то не по себе от твоего рассказа. Почувствуешь опасность, бросай все к едрени матери. Поработаем и с тем, что есть, а то это развлекалово становится каким-то необоснованно экстремальным.
Виктор отправился в душ, оставив Валерия наедине со своими мыслями. К тому моменту, когда Веденеев вернулся из ванной комнаты, Рябоконь договорился о встрече с еще одним бывшим сослуживцем, который теперь возглавлял Информационный Центр УВД.
…
Рябоконь и его гость – начальник информационного центра УВД полковник полиции Валентин Любушкин уговорили трехсотграммовый графинчик водки и отправили официанта за добавкой. Они сидели в простеньком, но очень уютном ресторанчике, обстановка которого создавала ощущение кухонных посиделок. Десятилетие назад, приятели, работавшие тогда в розыске, захаживали сюда так часто, как это позволяла их невысокая заработная плата. Здесь им все было знакомо: и директор, и официанты, и повара, и по-домашнему незамысловатая еда. Не отпугивающий излишней роскошью интерьера, изысканными названиями блюд и запредельными ценами, ресторан всегда был полон посетителей, многие из которых были постоянными.
Особой теплоты встрече старых приятелей добавляло то, что за окном шел мелкий противный дождь, сбивший температуру летнего дня до осенних величин. На улицу не то чтобы было неохота выходить, но даже один взгляд в окно вызывал ощущение озноба.
К этому моменту в кармане пиджака Валентина лежал конверт с довольно приличным гонораром, полученным от Рябоконя за плевую, в общем-то, услугу. Ему не составило никакого труда снять ксерокопии с двух архивных уголовных дел, которые он некоторое время назад и передал бывшему сослуживцу. Любушкин находился в чудесном расположении духа. Отнюдь, не только гонорар так сильно повлиял на поднятие его настроения. Ему было крайне приятно оказаться в обстановке десятилетней давности, самого интересного и насыщенного событиями периода его жизни. Алкоголь помог сбросить напряжение, в котором он находился теперь практически постоянно, а в памяти, одно за другим, начали всплывать воспоминания тех, иногда курьезных, иногда сопряженных с опасностью, случаев из их с Валерием общей оперативной практики.
Мужчины в очередной раз заливались хохотом, когда официант доставил к их столу добавочный графинчик.
- Помнишь, я страховал тебя тогда, находясь у машины с поднятым капотом. Типа, масло заливаю. По правде сказать, я никак не ожидал, что этот придурок решит от тебя сдернуть. Не, ну, правда. У нас ведь на него ничего и не было. Короче, когда он понесся в мою сторону, я растерялся настолько, что выронил масло. – Уже еле сдерживаясь от нового приступа смеха, говорил Валентин. – А этот спринтер на нем и поскользнулся, и грохнулся об асфальт так, что пришлось «скорую» вызывать.
- А потом еще с ОСБ объясняться: как это мы так подозреваемого задерживали, что у того оказалось тяжелейшее сотрясение мозгов. – Тоже сквозь смех дополнил рассказ сослуживца Валерий. – Кстати, а как правильно: сотрясение мозгов или мозга?
- Да какая, нахиг, разница. Кстати другое. Они хоть и прекратили проверку, но нам так и не поверили.
- А ты сам бы поверил?
- Ну, да ладно. Где смекалка да сноровка – там и палка, как винтовка. – Отсмеявшись, резюмировал Рябоконь, разливая по рюмкам водку.
Выпив за оперативную смекалку, мужчины принялись закусывать. Воцарившееся в это время за столом молчание заполнил голос диктора радио, которое негромко работало в ресторане, выполняя функцию звукового фона заведения.
Диктор перешел к прогнозу погоды и сказал среди прочего, что на Кубе стоит тридцатиградусная жара.
- Я снова хочу на Кубу. – Отреагировал на это сообщение Валерий.
- Когда ты там был? – Не чувствуя подвоха, жуя, поинтересовался Валентин. В его голосе проскочили нотки зависти.
- Я там не был.
- Почему же тогда «снова»? – Не сумел скрыть своего искреннего удивления Любушкин.
- Я раньше тоже хотел. – Широко улыбаясь, произнес Рябоконь конечную фразу пришедшейся к месту довольно распространенной шутки, что ввергло приятелей в очередной приступ хохота….
Также как и его бывший сослуживец, Рябоконь получал удовольствие и от непринужденной беседы, и от выпивки. К тому же, это застолье имело большое значение для поддержания дружеских отношений с человеком, чьими услугами, возможно, придется еще воспользоваться. С другой стороны, ему не терпелось и поскорее ознакомиться с материалами уголовных дел, и это мешало Валерию в полной мере насладиться атмосферой вечера воспоминаний. Хотя термин «вечер» не в полной мере подходил для названия его встречи с бывшим сослуживцем, которая уже закончилась, когда день только перевалил за свою середину.
…
Дело, которое поначалу воспринималось Валерием как хорошо оплачиваемая левая подработка, по мере накопления информации, все более и более захватывало его. С каждым следующим днем оно, обрастая новыми сведеньями, становилось все запутаннее, и в какой-то момент он начал относиться к нему, как к своему персональному вызову. И Рябоконь принял эту, брошенную судьбой в его лицо, перчатку.
На такси добравшись до своего офиса, он выложил на рабочий стол ксерокопии уголовных дел и некоторое время с задумчивым видом просто смотрел на них. Прислушавшись к себе, своим ощущениям и чувствам он с некоторым удивлением отметил, что алкоголь сегодня действует на него как-то нетрадиционно. Употребление спиртного обычно успокаивало, скорее даже подавляло, его нервную систему, а часто его просто клонило ко сну. Сейчас он, напротив, чувствовал невероятный энергетический всплеск.
Это ощущение сыграло ключевую роль в решении Рябоконя не откладывать на «трезвую голову» изучение материалов уголовных дел.
Валерий уселся в свое рабочее кресло и придвинул к себе дело о наезде на пешехода.
Этим пешеходом был один из соавторов исторического эссе – Игорь Егорович Шаповал. В заключении значилось, что смерть Игоря Егоровича Шаповала наступила в результате несчастного случая. Якобы он сам, находясь в нетрезвом состоянии, выбежал на проезжую часть, где на него и был совершен наезд. В действиях водителя наехавшего на Шаповала автомобиля признаков совершения им противоправных деяний следствием установлено не было.
Практически одновременная смерть трех соавторов не могла быть случайным совпадением. Это было очевидным. А, следовательно, и этот наезд не мог быть просто несчастным случаем. Значит, нужно отыскать в этом деле слабые места и понять, где следователь по причине своего непрофессионализма или по злому умыслу исказил реальное положение вещей.
Валерии отыскал в стопке ксерокопий схему дорожно-транспортного происшествия. На ней была изображена проезжая часть, места: остановки автомобиля и обнаружения пострадавшего, а пунктиром - предполагаемого наезда.
Рябоконь с огромным тщанием рассматривал схему ДТП, но, как не старался, явных ляпов обнаружить не сумел. Он отыскал фотографию места происшествия и поместил ее рядом со схемой. Переводя взгляд с одного документа на другой, Валерий, по отображенным на снимке ориентирам, убедился в том, что расположение потерпевшего на чертеже искажено не было.
Теперь предстояло убедиться в достоверности схемы ДТП и в отношении автомобиля. Рябоконь выудил из кипы бумаг фотографию наехавшей на пешехода машины, которая внезапно и неожиданно заставила его вспомнить уже, казалось, совершенно стертый из памяти эпизод.
За рулем своего видавшего виды «Land Rover» в медленно двигающемся потоке автомобилей Валерий пробирался в центр города. Когда вереница разномастных транспортных средств и вовсе остановилась, пережидая красный сигнал светофора, Валерий обратил внимание на пассажиров пыхтевшей на холостом ходу справа от него «Toyota».
Ее водитель – вполне обыкновенный мужчина, преодолевший недавно тридцатилетний рубеж, и расположенная на переднем пассажирском сидении дама вели беседу, смысл которой Валерий, кажется, уловил, распознав его по улыбкам на лицах собеседников. Рябоконь мог бы поспорить, что молодой человек предпринимает попытку «склеить» свою пассажирку.
Он давно заметил, что в таких ситуациях люди, чаше всего, пытаются изобразить улыбку, которая выходит неестественной, лживой и выглядит совершенно по-дурацки. Ну конечно, мужчина в этот момент решает множество непростых задач. Надо определиться с местом будущего адюльтера, придумать «отмазки»: одну - для жены; другую - на работу, выкроить «бабосы» для «джентльментского набора»: шампанское, конфеты… и так далее. Улыбку он натягивает на физиономию, чтобы в случае осечки перевести все в шутку. Реакция женщины на такой поворот событий тоже совершенно предсказуема. Она либо дает жесткий отпор на неприличные поползновения, либо принимает условия игры, поощряя эти притязания такой же несуразной и неискренней улыбкой.
Движение возобновилось. Поток машин хлынул дальше. Ну как хлынул? Скорее тронулся, как ползет по стенке наклоненной банки густая жирная сметана. Скорость дорожного трафика не увеличилась и после перекрестка. Вереница припаркованных вдоль дороги автомобилей еще долго не давала возможности двигающимся машинам ехать в две полосы. Оживленный пешеходный переход в конце этого, проклинаемого водителями, участка городской дорожной сети был, казалось, последним серьезным препятствием для автомобилей. Преодолев его, машины, перестраивались в два «ручья» и, резко набирая скорость, удалялись.
Еще находясь в этой автомобильной очереди перед пешеходным переходом, Валерий заметил пьянчужку, который с трудом держался на ногах, опираясь рукой на березу в опасной близости к проезжей части. Вырвавшись, наконец, из затора, Рябоконь не стал резко увеличивать скорость автомобиля и принял влево, опасаясь неадекватного поведения пьянчужки.
Автомобиль «Toyota», пассажиры которой привлекли ранее внимание Валерия, набирая скорость, обогнал его справа, но… далеко не уехал. Красная вспышка «стопов» «Toyota» и звук экстренного торможения стали Валерию подтверждением того, что его опасения не были напрасными.
Удаляясь от места происшествия, Рябоконь, в зеркале заднего вида успел заметить без движения лежавшую на асфальте фигуру пьянчужки.
На черно белой ксерокопии фото, которая, сейчас, находилось в руках Рябоконя, был запечатлен автомобиль «Toyota», показавшийся Валерию, к его чрезвычайному удивлению, тем же самым.
Чтобы исключить малейшую вероятность ошибки, Рябоконь посмотрел, какого числа был совершен наезд. Конечно, Валерий не помнил точно даты, когда стал свидетелем дорожного происшествия, но период времени, в который этот эпизод мог произойти, он определил с точностью до недели. Зафиксированная в материалах уголовного дела дата в этот период укладывалась.
Последние сомнения в том, что это было именно то событие, свидетелем которого он был лично, отпали, когда Валерий сопоставил со своими воспоминаниями место совершения наезда и цвет автомобиля, зафиксированные в протоколе осмотра места происшествия.
От возбуждения не будучи способным усидеть в кресле, мужчина поднялся и подошел к окну. Извергающая из себя мелкий моросящий дождь, свинцовая непрозрачность неба первой половины дня сменилась теперь сплошной кучевой облачностью. Бело-серые сгустки облаков дружной сплоченной толпой, подпирая друг друга, стремились освободить небо от непогоды, дать ему возможность продемонстрировать свою, спрятанную пока, синь.
- Итак, - предпринял Валерий попытку разложить по полочкам полученную информацию – одна из смертей соавторов исторического исследования, каким бы невероятным это не казалось, действительно является случайной. Не доверять дознавателю - никаких оснований нет. Это надо принять как факт, хотя он и нарушал сложившуюся в голове событийную конструкцию.
Другое обстоятельство не давало Валерию покоя. Запечатленный в памяти образ попавшего под колеса автомобиля пьянчужки никак не сочетался с его представлением об исследователе исторических событий. Впрочем, разве не случается, что надежды обласканного окружающими, талантливого, казалось бы, молодого человека разбиваются об объективную реальность, разлетаясь в мелкие дребезги? Его продвинутые идеи и научные изыскания оказываются невостребованными, и, забытые, пылятся где-нибудь в дальнем углу захолустной коморки, пока по достоинству неоцененный миром, брошенный всеми гений заливает свою обиду дешевым алкоголем, утрачивая постепенно приобретенные знания, друзей, доставшуюся от родителей собственность и, в конце концов, человеческий облик.
Сплошь и рядом. – Сам себе ответил Рябоконь. – Ну, и нельзя исключить вероятности того, что его давно сделанное открытие, станет вдруг известно и востребовано миром, и ляжет в основу вот такой, например, брошюрки, а имя окажется в числе ее соавторов.
Бегущие по небу облака становились заметно светлее и легче и пропускали сквозь себя все больше и больше солнечного света, вселяя в людей надежду на грядущее прояснение.
Валерий собрал материалы дела о наезде вместе и, отложив их на край своего стола, придвинул к себе другую стопку ксерокопий.
Дело об убийстве гражданина Козловского было, по понятным причинам, более объемным и изобиловало опросами жильцов дома, в подъезде которого произошло преступление, экспертизами и другими полагающимися в подобном случае материалами. Его изучение заняло достаточно много времени.
Тело гражданина Козловского было обнаружено на первом этаже лестничной клетки подъезда дома, в котором проживал потерпевший. В районе половины шестого на него наткнулся сосед с пятого этажа - гражданин Самойленко В.П., который, по его словам, в это время возвращался домой из районной поликлиники. Козловского убили, дважды выстрелив из пистолета.
Комплекс первоочередных следственно оперативных действий, проведенный, что называется «по горячим следам», выявил несколько перспективных для расследования моментов. В ходе поквартирного обхода выяснилось, что сразу несколько жильцов слышали хлопки, характерные для звука выстрела из пистолета Макарова. Это дало возможность довольно точно определить время совершения преступления. Обнаруживший тело Козловского гражданин показал, что у подъезда столкнулся с мужчиной, которого описал довольно подробно. Сопоставление этих показаний со свидетельствами жильцов дома дало следствию основание предположить что мужчина, с которым столкнулся Самойленко, и есть преступник. Надо отдать должное руководителю следственно оперативной группы, который заставил входящих в ее состав оперативников провести повторный «поквартирник». О том, как это непросто, Рябоконь знал по собственному опыту. Целью повторного опроса жильцов дома было – установить, не видел ли кто из них подозреваемого. Это дало свои результаты. Одна из соседок вспомнила, что незадолго до предполагаемого времени совершения преступления выходила из дома, чтобы вынести пакет с мусором и видела на лестничном пролете между первым и вторым этажами похожего по описанию мужчину. Мужчина курил, стряхивая пепел прямо в оконный проем, что вызвало у дамы негодование. Женщина сделала ему замечание. В ходе словесной перепалки мужчина в качестве определяющего исход поединка аргумента продемонстрировал ей, как выразилась дама, «красную корочку с золоченым гербом», которую она восприняла как удостоверение сотрудника полиции. Свидетельница вынуждена была уступить, тем более что «полиционер» примирительно погасил сигарету. Причем для этого ему потребовалось придумать, как это сделать.
«Он порылся у себя в карманах, вытащил из правого клочок какой-то бумаги, положил в него окурок и с силой смял, а комок положил в тот же карман обратно». - Записал с ее слов оперативник.
Валерий не курил никогда, но этот жест почему-то кольнул его память. Некоторое время он пытался понять, что стало этому причиной, но объяснения не нашел и, смирившись, возобновил ознакомление с материалами уголовного дела.
По словам женщины, мужчина находился на том же месте и тогда, когда она возвращалась домой, но стоял, отвернувшись лицом к окну.
По материалам первичных следственно оперативных действий дело отнюдь не выглядело «глухарем», чем обернулось на самом деле. Однако, чем дальше Рябоконь углублялся в изучение материалов, тем больше возникало у него безответных, пока, вопросов к качеству проведенного расследования.
Валерий помнил, что внутренний двор дома, в котором Козловский проживал, был закрытого типа и в него имелся только единственный проход сквозь арку. На той стороне строения, которой арка выходила на проезжую часть, по разные стороны от нее, располагались отделение банка и ювелирный магазин. Оба коммерческих объекта были, несомненно, оборудованы камерами наружного наблюдения. Подозреваемый не мог оказаться в подъезде дома Козловского, не попав в их зону действия, однако, информация с этих камер не была приложена к уголовному делу, в качестве вещественных доказательств. Даже официального запроса на предоставление информации с камер слежения, пролистав все страницы дела, Валерий не нашел. Что это? Чудовищный непрофессионализм следователя или…?
Рябоконь продолжил ознакомление с материалами дела. Многое из прочитанного не несло в себе никаких дополнительных данных, по большей части вследствие того, что вопросы свидетелям следователь формировал так, что иного и быть не могло. Создавалось стойкое впечатление, что все это делалось исключительно для того, чтобы придать делу внушительный объем.
Из кипы этой никчемной макулатуры выделялась и обратила на себя внимание, пожалуй, только экспертиза обнаруженных на месте преступления 9-ти миллиметровых патронов и извлеченных из тела пуль. Она со всей очевидностью свидетельствовала, что оружие, из которого стреляли в Козловского, имело свой криминальный след. В поле зрения правоохранительных органов оно попадало и прежде, правда, лишь единожды.
Пистолет выстрелил в конце прошлого двадцатого века. Из него был убит гражданин Расторгуев Н.С., и это всколыхнуло в Рябоконе целый ворох застарелых воспоминаний.
Фамилия Расторгуев врезалась в память Валерия намертво. Ее носитель оказался торговцем наркотиков, и Леха Лященко, работавший тогда с Рябоконем в отделе по расследованию насильственных преступлений, который, как правило, называют «убойным», пошутил: «Доторговался Расторгуев, ну, да с такой фамилией он и на том свете найдет, чем торговать». Это был тот редкий случай, когда пострадавший, в силу своего занятия, не вызывал у оперативников, насмотревшихся за годы своей работы на муки наркоманов и их родственников, чувства сострадания.
У Лехи в этот день с самого утра болел живот и, видимо, болел сильно, что с легкостью читалось по его страдальческому выражению лица. Эти боли посещали Алексея и раньше. Он предпочитал их терпеть, поскольку, как и большинство мужского населения планеты, как черт ладана боялся больниц и всякого рода поликлиник. В этот раз боль была и сильнее и продолжительней. Поэтому, промучившись с пару часов, он таки пошел к начальнику отдела, получить высочайшего разрешения, чтобы вручить себя в заботливые руки врачей.
Вернулся Леха от начальника подозрительно быстро.
- Ну, че? Разрешил? – поинтересовался у сослуживца Валерий.
- Какой там! – С вполне объяснимым раздражением отреагировал на этот вопрос Лященко. – За линией убой, шеф распорядился ехать нам обоим. Валер, я без машины. На твоей поедем?
- Ну, че делать. Поехали на моей. – Рябоконь достал из кармана ключи от своего автомобиля и бросил их Алексею. – Ты пока иди в машину, заведи. Пусть прогреется. А я отнесу документы Сатане (так оперативники называли за глаза своего начальника, от части - по причине созвучия этого «погоняла» с его фамилией - Сатановский, от части - из-за его гадкого и взбалмошного характера).
Когда Валерий добрался до своего автомобиля, то, с ужасом, обнаружил, что Леха, сидя в пассажирском кресле, курил, по-видимому, стараясь заглушить очередной приступ острой боли. Рябоконь не курил сам и не переносил запаха табачного дыма. Он был в ужасе от понимания того, что вонь выветрится не скоро и какое-то время придется ездить в пропахшей табаком машине, от чего разразился страшной руганью.
Лященко, невероятно обескураженный столь бурной реакцией, поспешил исправить свою оплошность. Он открыл салонную пепельницу, но та сверкала девственной чистотой. Уличных урн, чтобы выбросить окурок, поблизости тоже не было, а асфальт перед парадным входом в УВД, где стояла машина Рябоконя, был чисто выметен дворниками. Выход из создавшегося затруднения Леха нашел, достав из кармана какой–то листок, в котором и затушил свой окурок, с силой скомкав бумагу в руке.
«Да ну, нафиг». - Попытался Валерий отогнать от себя, навеянные воспоминаниями подозрения.
На месте выяснилось, что преступление совершенно очевидное. К наркодиллеру, находящемуся вместе со своей сожительницей в собственной квартире, пришел, страдающий от ломки наркоша.
Свидетельница тогда показала, что наркоша достал из полиэтиленового пакета голову, как назвала «сожилка» металлический бюст Дзержинского, который валялся на полу со следами крови. Соискатель дозы поставил его на стол перед барыгой.
В памяти Валерия всплыл образ подруги Расторгуева.
- Коля сидел за этим столом, раскуривая свою сигару. – Говорила девушка. Не смотря на свой довольно юный еще возраст, она была на удивление спокойна, и рассказывала об убийстве, как о чем-то совершенно обыденном, типа похода за покупками. - Он глянул на статуэтку и предложил за нее дозу. Наркоша начал орать, обзывать Колю, кричал, что он жлоб поганый, еще что-то.
Тогда Коля в сердцах бросил головешку наркоше. Он крикнул, что, типа, в таком случае вообще ничего не получишь, и назвал парня «обмороком». А он такой и есть, заторможенный весь. Среагировал не сразу. Короче, поймать не смог. Она грохнулась на пол у его ног. Пока этот дебил куехтался и поднимал железяку, Коля вынул из ящика стола пистолет и подскочил к придурку. А тот глаза задрал вверх, как нашкодивший щенок и принялся просить прощения и стал умолять Колю дать ему хоть дозу. Коля сделал шаг назад, но наркоша свободной рукой схватил Колю за щиколотку. Тогда Коля наклонился к нему. Он приставил свой пистолет к его голове и сказал: «Ничего ты не получишь, сдохнешь от ломки тварь неблагодарная».
А тут вдруг этот обморок, со всего маху заехал Коле по башке своей железякой. Пистолет выстрелил. Наверное, Коля случайно нажал на курок. Коля упал на бок, и пистолет, падая, выронил.
Я видела все это в приоткрытый дверной проем. Наркоша находился все это время ко мне спиной и не заметил меня, слава богу. Когда он убил Колю, я забралась там, в спальне, за шкаф. Ну, а когда услышала, что наркоша свалил (дверь хлопнула) вылезла оттуда и вызвала милицию.
- О как! Железный, в прямом смысле, Феликс наказал преступника. Дотянулся, можно сказать, своими чистыми руками до негодяя с того света. – Нашел, тогда, в себе силы, пошутить Лященко, хотя его лицо было искажено гримасой боли.
Рассказу сожительницы барыги нашлось вещественное подтверждение.
Выпущенная из пистолета пуля, сковырнув обои, застряла в штукатурке стены, откуда ее и извлек эксперт «Васек».
По всему выходило, что наркоман знал, где торговец хранит наркотики. Убийца не стал обшаривать всю квартиру, что, собственно говоря, спасло жизнь свидетельнице, нашел вожделенное лекарство и побежал колоться.
Следователь направил Рябоконя на поквартирный обход, а Лященко – на осмотр прилегающей территории.
- Адекватность поведения не является характерной чертой наркомана. – Снизошел до пояснений следователь, видя недовольное лицо Алексея и поняв его по-своему. – Может этот обморок скинул ствол где-нибудь поблизости. Начни, пожалуй, с гаражей справа от дома. Там есть проход на пустырь, а через него на параллельную улицу.
Там, между гаражей, спустя полчаса на лежащего без чувств Лященко и наткнулся один из автовладельцев.
Во время обхода Леха потерял сознание. Вызвали «скорую». Оказалось, что у него - перитонит. Послеоперационный период у него проходил довольно непросто, и в больнице он провалялся, чуть ли не месяц.
- В куче дерьма – опер УгРо, не пулей убит, задолбали его! – Валерий вспомнил, как прикололся над сослуживцем, когда тот впервые после долгого лечения появился на пороге их служебного кабинета.
За это время дело успешно раскрыли. Признания подозреваемого, задержанного в тот же день, и показаний свидетельницы для этого вполне хватило, даже не смотря на то, что оружия так и не нашли. Убийца показал, что он сбросил его, как и предположил с самого начала следователь, в мусорный контейнер.
Это раскрытие могло несколько подправить квартальную отчетность. Время поджимало, поэтому его на поиски оружия решили не тратить. Соорудили обвинительное заключение и направили дело в суд.
Впоследствии Лященко, во время одной из пьянок, которые тогда случались не редко, под действием алкоголя признался, что именно там, в мусорном контейнере, он пистолет и нашел, перед тем как потерять сознание. Ну, а поскольку, к тому моменту, как он вышел из больницы, дело было уже раскрыто, то и решил Леха оставить пистолет себе, так, на всякий, как говорится, случай.
- Вот, похоже, случай и подвернулся. – Резюмировал про себя Валерий, стоя лицом к окну, за которым несущиеся по небу облака на глазах становились все более светлыми и легкими. В стороне неба, противоположной направлению их неумолимого движения, облачность была, очевидно, реже. Казалось, что между облаками уже можно разглядеть его долгожданную синь.
Рассматривая небо, Рябоконь пытался вспомнить, что ему было известно о Лященко, ведь вскоре после этого случая их служебные дорожки разошлись. Валерий, к зависти многих, перешел в отдел лицензионно разрешительной работы, а Лященко подался в следствие. То немногое, что было Валерию известно об Алексее – что карьера у него сложилась, и он довольно быстро дорос до заместителя начальника следственного управления.
Рябоконь, взглянув на свои наручные часы, вытащил из кармана брюк мобильный телефон.
- Валя, – произнес он в трубку - я хочу попросить тебя об еще одной услуге.
- Легко. – По голосу начальника ИЦ было понятно, что алкоголь в его крови все еще присутствует. – Излагай.
- Мне нужен список всех уголовных дел, которые расследовал Лященко.
- Леха? – искренне удивился Любушкин. – А за каким…?
- Ну, надо, Валь. – В голосе Валерия читалась некоторая неловкость за то, что он не мог все рассказать своему приятелю. Ну, как не мог? Скорее не хотел, не будучи до конца уверенным в правильности своего предположения и боясь оказаться в неловком и смешном положении.
- Ну, надо, так надо. – Не стал настаивать Валентин. - Не печалься, иди себе с богом. Будет тебе список. Завтра.
- Послушай, золотая рыбка. А может быть все-таки сегодня? Время-то еще рабочее. – Предпринял Рябоконь попытку мягко надавить на собеседника.
Попытка оказалась успешной. – Ладно, уболтал. Диктуй адрес своей электронной почты. Помедленней, пожалуйста, я записываю. – Эту фразу Валентин произнес, подражая Георгию Вицину. Вышло не очень, но улыбку на лице Валерия эта попытка все-таки вызвала.
- Жди. – Подвел итог разговору Любушкин, когда Рябоконь назвал ему адрес.
Спустя приблизительно час, в течение которого Валерий продолжал, стоя у окна собирать разрозненные куски имевшейся у него информации воедино, расположенный на рабочем столе старый стационарный компьютер крякнул, извещая о приходе сообщения.
Рябоконь подошел к громоздкому и шумному электронному устройству, и, манипулируя мышкой, заставил вздрогнуть и затарахтеть принтер, родом из той же самой, ушедшей уже в историю, эпохи первого поколения компьютерной техники.
Усевшись в кресло, Рябокнь положил перед собой распечатку, которую таки выдавил из себя престарелый убогий дивайс, и, помогая себе указательным пальцем, принялся просматривать список.
Разгадка ребуса, который занимал Валерия все последнее время, пришла, когда его палец уткнулся в, расположенную ближе к концу списка строку.
…
- Именно Лященко и был тем следователем, который раскрыл, правильнее сказать, думал, что раскрыл, серию убийств и поймал маньяка. Я имею в виду те страшные и жестокие преступления, которые, как теперь известно, совершил Козловский. – Говорил Рябоконь, когда они вместе с Веденеевым, выбравшись из броского автомобиля Виктора, двигались в сторону магазина, занимавшегося продажей оборудования и снаряжения для рыбалки и дайвинга.
Не все из того, что, по мнению Виктора, могло понадобиться для успеха предстоящей подводной экспедиции, он сумел найти в продаже. Часть специфического оборудования пришлось заказывать через интернет-версию этого магазина.
- Расследование, которое вел Кировский опер, грозило Лехе серьезными неприятностями, вплоть до реального тюремного срока. Да, кстати сказать, не только ему. Под раздачу могли попасть и действующие еще сотрудники и не только в полиции, но и в прокуратуре. Некоторые из них сейчас – в приличных званиях и на высоких должностях.
Я не знаю, сам ли Лященко решил покарать маньяка, понимая, что такой исход устроит всех, кроме, пожалуй, - Валерий сделал короткую паузу, задумавшись - родственников незаконно осужденного тогда бедолаги и Кировского опера, или имело место что-то вроде сговора. Не суть.
Важно то, что убийство Козловского никак не связано с его участием в написании исторической брошюры, как мы предполагали с самого начала. Собственно говоря, точно так же, как и не связан с этим и наезд на Шаповала. На этом фоне то обстоятельство, что несчастным случаем признали и происшествие с Лебедевым, уже не выглядит столь неправдоподобно, как раньше.
Привлеченному мной специалисту, не составило труда залезть в домашний компьютер Лебедева. Там нет ничего, что бы касалось брошюры и этой темы вообще. Околонаучные изыскания Козловского, похоже, тоже касаются исключительно его родословной и вопросов психологии маньяков. Да и попавший под колеса Шаповал, как выяснилось, последние мозги пропил уже давно, а, скорее всего, никогда не обладал ими в достаточном количестве. – Валерий вынуждено прервал рассказ, поскольку они с Виктором добрались до магазина.
В нем было на удивление много народу, но одна из продавщиц, именно та, которая раньше и принимала у Веденеева заказ на оборудование, увидев Виктора еще на пороге, сразу и позой и взглядом дала понять, что готова обслужить его вне всякой очереди. В этом нет ничего удивительного, поскольку сумма сделанного Веденеевым заказа ставила его в положение VIP-клиента.
Девушка, вызвав недовольный ропот длинной мужской очереди, отошла к краю торгового прилавка, где не было людей, дожидаясь пока к ней подойдет Веденеев.
- У Вас сегодня аншлаг. Столько рыбаков! – Вместо приветствия, с благодарными интонациями в голосе, произнес Виктор, подойдя к продавщице.
- Где Вы тут рыбаков видите? Рыбаки на речке. Рыбу ловят. Здесь - мечтатели. – Довольно громко, так, чтобы было слышно очереди, видимо, в отместку за ее ропот, несколько даже пренебрежительно, отреагировала девушка на высказывание Веденеева.
Валерию, который стоял на некотором расстоянии за спиной Виктора, даже показалось, что в ее голосе сквозит нелюбовь ко всей мужской половине человечества. Но, поразмышлять на эту тему основательно у него не получилось. Молодая женщина начала выкладывать на прилавок специально для Виктора приготовленные товары, запечатанные в фирменные упаковочные коробки, сверяясь со списком и делая в нем галочками отметки.
Распечатывать упаковки и проверять целостность товара Веденеев не стал. Он расписался в магазинном экземпляре накладной, свой положив в карман.
Мужчинам пришлось сделать три ходки, пока все купленное оборудование оказалось в автомобиле.
- Хотя, мне и удалось найти свидетельство того, что у Козловского и Лебедева были контакты, ничто не говорит о том, что они вместе работали над брошюрой. – Валерий вернулся к теме прерванного разговора, как только мужчины уселись в свои кресла и тронулись в направлении квартиры Веденеева. - Скорее, все говорит об обратном. Вообще непонятно, как она появилась на свет. Буквально из ничего. Из воздуха. – Рябоконь замолчал, задумавшись.
- Слушай, Валер. Ну, если ты здесь во всем разобрался, то, может, с нами поедешь? Или не интересно? – Паузу, которую Рябоконь взял, чтобы поймать и зафиксировать в мозгу внезапно искрой проскочившую мыслишку, Виктор ошибочно принял за конец его рассказа.
- А когда Вы едете? – Вопросом на вопрос отреагировал Рябоконь.
- Ну, сегодня – пятница. У Тамары отпуск официально с понедельника. Обещала приехать сегодня же вечером, чтобы не терять день. Так что, завтра поутру и в путь.
- «Питница», говоришь? – Валерий вновь на мгновение задумался, а потом, как бы встрепенувшись, сказал. – Да не, не все еще понятно, и главная «непонятка» - кто за мной следил и почему. А еще эта брошюра - фантом, часть которой выложена в интернет. В интернете она есть, в библиотеке ее поступление в фонды зафиксировано. Но, саму брошюру в библиотеке найти не могут. Полтергейст, не иначе. С этим полтергейстом надо бы разобраться. Так что, вы езжайте, а я догоню, когда окончательно разберусь со всеми этими «непонятками».
Возражать Виктор не стал, с пониманием и уважением относясь к решению приятеля. В его недавней короткой ремарке про «питницу», Виктор уловил скрытое желание, поэтому перевел тему.
- Разгрузить поможешь? – Спросил он Валерия, указав большим пальцем руки себе за спину, в направлении сваленных горой коробок с оборудованием.
- Само собой.
- С меня бутылка. Выпьем за успех предстоящих подводных изысканий, да и тебе, мне кажется, не помешает мозг разгрузить.
- Нет! Нет! И еще раз – нет! – Неожиданно для Виктора, резко выпалил Валерий. Он сказал это так, как будто был невероятно оскорблен таким предложением. Ошеломленный подобной реакцией, Виктор с удивлением посмотрел на Рябоконя, который, сменив тон на совершенно противоположный, продолжил. – Нет повода, не выпить.
Мужчины рассмеялись. Виктора развеселила шутка товарища, а Валерий смеялся над реакцией Веденеева над ней.