А приглядишься еще тщательнее, увидишь, как эти мириады складываются в призрачные, неразличимые для неискушенного глаза фигуры и узоры. То человеческое лицо, то фигура волколака, то очертания качающегося на ветру дерева, а то и вовсе что-нибудь чудное. Словно вода запомнила все, что видела за свою долгую жизнь, и теперь спешит показать все это случайному зрителю.
Наконец Глеб собрался с духом, присел на колени и зачерпнул воды во флягу.
Когда ходок вернулся, двуглавый монстр был уже мертв. Глеб выплеснул из фляги ненужную мертвую воду. Вдали от родника она бесполезна, поскольку теряет все свои целебные качества.
Взяв в руки меч, Глеб постоял немного над мертвым псом, собираясь с духом, потом тихо сказал:
– Прости, Драглак. Я вынужден это сделать.
Он сжал в пальцах рукоять меча, размахнулся и рубанул пса по шее. А потом еще раз. И еще. И рубил до тех пор, пока обе головы не отделились от туловища.
Покончив с этим, Глеб тщательно обтер клинок травой, вложил его в ножны и захромал прочь.
Он отошел от трупа пса всего на пятнадцать шагов, как вдруг услышал за спиной отвратительное чавканье. Оборачиваться Глеб не стал и только ускорил шаг.
Пусть мертвым телом занимаются мертвые, а у него еще куча дел с живыми.
Пройдя примерно две версты, Глеб ощутил страшную усталость. Ушибленная о камень спина болела все больше и больше. Меч и короткая палица, висевшие на поясе, тяготили его. Казалось, они весят целую тонну.
Нужно было отдохнуть. Глеб, морщась от боли в спине, снял с пояса меч и палицу и бросил их на траву. Сам с трудом опустился рядом.
Посидев так минут пятнадцать и не почувствовав себя лучше, Глеб попытался встать, но с ужасом понял, что не может этого сделать, поскольку не чувствует ног.