Кирилл Мошков,
редактор «Джаз.Ру»
18 октября 2021 — юбилей одного из самых ярких музыкантов современного джазового мэйнстрима. Ровно 60 лет назад в Нью-Орлеане родился мальчик, которому суждено было стать выдающимся джазовым трубачом и крупнейшим деятелем американского джазового искусства. Его зовут Уинтон Марсалис (Wynton Marsalis).
Всемирно известный трубач, композитор, популяризатор джаза в частности и музыкального искусства вообще, художественный руководитель крупнейшей в США филармонической джазовой программы «Джаз в Линкольн-Центре» (J@LC), лидер Джаз-оркестра Линкольн-Центра, девятикратный лауреат премии «Грэмми» и первый джазовый композитор, получивший самую престижную премию США в области культуры — Пулитцеровскую (1997) — ещё и весьма своеобразный джазовый мыслитель, которого в последние 30 лет часто именовали столпом джазового консерватизма и самым непреклонным пуристом американского джаза.
ВИДЕО: Уинтон Марсалис в клубе House of Tribes, Ист-Вилледж, Манхэттен, декабрь 2002. «Caravan»
Знать современный джазовый мэйнстрим и не знать, кто такой Уинтон Марсалис — трудно. Не обязательно быть его поклонником, но не знать его — невозможно: именно с его прорыва в начале 1980-х началось возрождение более или менее массового интереса к акустическому джазу, основанному на звучаниях 1930-1950-х гг., и именно в значительной степени благодаря Марсалису тогда на первых ролях в акустическом джазовом мэйнстриме смогли закрепиться два (а теперь уже три или даже четыре) поколения музыкантов, никто из которых по возрасту не застал «золотого века» джаза — эпохи, завершившейся к концу 1960-х.
Для российских читателей немаловажно и то, что Марсалис многое сделал для российско-американских джазовых связей и одновременно с саксофонистом Игорем Бутманом был в 2013 г. удостоен премии Фонда американо-российского культурного сотрудничества (ARCCF) и Institute of Sustainable Dialogue (Института устойчивого диалога) за выдающийся вклад в американско-российское сотрудничество в области музыкальной культуры.
В честь 60-летия Уинтона Марсалиса мы сегодня читаем фрагменты интервью, которое музыкант дал главному редактору «Джаз.Ру» в феврале 2004 года. Интересующиеся могут обратиться к двум частям полной версии этой беседы: они доступны в старой версии сайта «Джаз.Ру» (первая часть; вторая часть). Мы беседовали с трубачом по телефону: он находился в своем офисе в Линкольн-Центре и весьма оживился, узнав, что звонят ему именно из России — три (на тот момент; теперь уже не меньше полудюжины!) приезда в нашу страну настроили Уинтона на весьма тёплое отношение.
ВИДЕО: Уинтон Марсалис, басист Крисчен Макбрайд и барабанщик Билли Кобэм в составе оркестра Игоря Бутмана на концерте в Государственном Кремлёвском дворце, 27 октября 2011
Начнем с серьёзного вопроса. Мир быстро меняется, меняются условия, в которых живут и работают музыканты. Есть ли еще в этом меняющемся мире место для музыки, которая не приносит быстрой прибыли, не носит коммерческого характера?
— Конечно, для неё всё ещё полно места. Хотя бы потому, что в мире всё ещё полно людей, которых не интересует быстрая прибыль и коммерческая выгода. Всегда есть место для качественных вещей, потому что они повышают качество жизни людей по всему миру — людей, которые хотят глубже разбираться в жизни, которые хотят углубить и расширить свой жизненный опыт. Всегда есть люди, которым нужно не развлечение, а глубина, ясность, честность.
В таком случае — каково будущее джаза в этом новом мире?
— Джаз всегда выживает. Этот вопрос — про будущее джаза — люди задают столько, сколько существует джаз! Посмотрите журнал Down Beat за 1940-е годы — там обязательно найдется статья про то, куда же делись все великие джазовые музыканты... А посмотрите: прошло шестьдесят лет, и сколько великих музыкантов кругом?
Будущее джаза — в очень хороших руках. В руках множества замечательных музыкантов по всему миру. Например, в России есть саксофонист Игорь Бутман, мой друг. У него — прекрасный оркестр. В Италии есть замечательный альт-саксофонист Франческо Кафизо — четырнадцатилетний парнишка! Еще один самородок — ему шестнадцать — живет в Балтиморе, его зовут Джастин Томас, он играет на вибрафоне. Джо Ловано, фантастический саксофонист, выступает по всему миру. Пианист Брэд Мелдау со своей группой играет в самых разных странах. Я могу продолжать и продолжать — у нас много великих музыкантов. И они относятся к самым разным поколениям: великий флейтист и саксофонист Фрэнк Уэсс все еще работает, выступает с концертами, а ему ведь 82! Я могу продолжать перечислять великих музыкантов, работающих сейчас — продолжать бесконечно, а ведь это только те, кого я знаю! Есть так много музыкантов, которых я не знаю, но они играют, занимаются, вносят свой вклад в развитие джаза... Так что джаз продолжает жить, продолжает искать свои пути, но, чтобы помочь ему в этом, мы должны делать так, чтобы люди знали больше о тех музыкантах, которые сейчас играют эту музыку.
Часто слышишь, что джаз — музыка универсальная, понятная всем. В то же время многие говорят, что джаз — «классическая музыка Америки». Означает ли это, что музыканты вне Америки должны следовать исключительно американским рецептам, играя эту музыку?
— Ну, если вы хотите сделать водку, вы будете следовать американскому рецепту или русскому? Конечно, русскому. Но при этом водка совершенно универсальна и понятна всем! Просто делать её надо так, как её делают в России. (Я, конечно, не стал перечить артисту и сообщать, что отличную водку делают по своим рецептам и в Финляндии, и в Швеции, и в Польше. — КМ.) В искусстве то же самое — такова его природа. Возьмем, к примеру, симфоническую музыку. Любой может играть её, любой может слушать её. Но, если вы хотите изучить эту музыку, вы должны изучать Гайдна, потому что он её придумал. Вы можете быть Бартоком из Венгрии, вы можете быть Стравинским из России, вы можете быть Дебюсси из Франции — но, если вы хотите заниматься симфонической музыкой, вам придется иметь дело сначала с Гайдном. Конечно же, это не означает, что вы не сможете заниматься этой музыкой вовсе — только потому, что вы не немец. Но вы должны будете сделать эту музыку своей собственной — обращаясь к её главным устоям с такой ясностью сознания, что они станут вашими. Вот, например, саксофонист Игорь Бутман. Замечательный саксофонист! И его величие проистекает как раз из того, что он обращается как раз к главным устоям джаза, специфичным именно для джаза, как вида музыкального искусства.
ВИДЕО: септет Уинтона Марсалиса играет его пьесу «Black Codes From The Underground», Берлинский джаз-фестиваль, 1989
Что должен делать молодой человек, изучающий музыку, чтобы добиться в ней успеха?
— Слушать очень много разной музыки разных направлений. Особенно — живьём: очень важно ходить на концерты. И — играть, играть, играть. Играть на публике — столько, сколько возможно. Не стесняться играть на людях ни в коем случае, потому что есть слишком много вещей, которые невозможно постичь в комнате, где ты репетируешь в одиночестве. Это не значит, впрочем, что нужно игнорировать репетиции! Но обязательно нужно собирать ансамбли — и играть. Играть! Потому что мы учимся не только на анализе чужого совершенства, но и на собственных ошибках.
Джаз-оркестр Линкольн-Центра (LCJO) — важнейшая часть вашей работы. Каковы новости на этом фронте и ваши ближайшие планы в качестве руководителя оркестра?
— Мы подготовили программу под названием «Европейские звуковые ландшафты» («European Soundscapes»), в которую входит много музыки европейских композиторов разных направлений — от Спайка Хьюза (крупнейший британский бэндлидер 1920-30-х гг. — Ред.) и француза Фрэнсиса Болэна(на самом деле — бельгиец, работавший по всей Европе; более всего известен как со-лидер одного из лучших европейских биг-бэндов 1960-70-х — Bolland/Clarke Big Band, совместно с Кенни Кларком. — Ред.). Мы также подготовили программу к столетию Каунта Бэйси. А сейчас мы готовим программу переложений музыки Орнетта Коулмана для биг-бэнда! 19 и 21 февраля мы будем играть эту программу в Alice Tully Hall, в Линкольн-центре, и с нами будет играть саксофонист Дьюи Редман, который много работал с Орнеттом.
ВИДЕО: Джаз-оркестр Линкольн-Центра играет музыку Орнетта Коулмана (любительская съёмка, 2006)
Ну и, кроме того, мы сделали ряд международных проектов. Вы, конечно, знаете, что прошлой осень мы выступали в Линкольн-Центре вместе с биг-бэндом Игоря Бутмана. Man, I loved it! (Чувак, мне понравилось! — Ред.) Я пожалел, что не написал столько музыки для этого концерта, сколько он заслуживал. Московский оркестр здорово играл! И мои музыканты — они тоже нашли этот концерт превосходным. Когда играли русские, я слышал — наши оркестры сидели рядом на сцене — как мои ребята, слушая оркестр Игоря, говорили: «ух ты!» (смеётся). Для них это был небольшой шок — что русский оркестр так играет! Вы знаете, они же оставили своего трубача в Нью-Йорке, его зовут Виталий (Головнёв. — Ред.). Я уже несколько раз видел его с тех пор в клубах. Приятный парень и отличный музыкант.
Ваш новый альбом «The Magic Hour» (вышел на Blue Note в марте 2004. — КМ), как и многие другие ваши работы, продюсировал ваш брат, Делфийо Марсалис. Каково это — когда твои записи продюсирует твой собственный брат?
— (долго, долго думает) Это — замечательно! (смеётся). Мой брат записывал мою игру с тех пор, как ему было то ли десять, то ли одиннадцать лет. Когда я поступал в колледж, он записал мою демонстрационную ленту, которую я потом посылал на прослушивание в разные учебные заведения — я играл прямо на лужайке перед нашим домом в Нью-Орлеане. И не только мою: он постоянно возился с плёнками и магнитофонами, с тех пор, как был еще ребёнком. Свою первую пластинку он спродюсировал еще в 17 лет, это был, кстати, альбом нашего отца — Эллиса Марсалиса(«Syndrome», ELM, 1985. — Ред.). Он ведь спродюсировал более 70 альбомов, четыре из которых получили премию Grammy. И в колледже Бёркли он изучал именно музыкальное производство. Это помимо того, что он еще замечательный тромбонист (Делфийо Марсалис в 2002 г. выступал в Москве в составе Elvin Jones Jazz Machine, а в 2013 участвовал в джаз-фестивале в Сочи с собственным ансамблем. — Ред.). Мы с ним будем продолжать работать, потому что он очень серьёзно относится к звуку, и мне очень нравится, как он всё делает. И при этом работать с ним — такой же кайф, как играть с теми ребятами, с которыми записан альбом. Кайф, вот что главное. Мы ведь так всегда и играем. Вот когда Игорь Бутман приходит ко мне домой, у нас все так же и получается — мы играем разные темы, играем блюз, дурачимся, и получается настоящий музыкантский кайф. Так же и с моим ансамблем: всё, что должен сделать продюсер — это уловить состояние кайфа от игры, которое мы испытываем, и передать его в записи. Это ведь не сложно. Это не что-то искусственное: мы так работаем, таков наш образ жизни — ведь джаз и в самом деле образ жизни.
А это ощущение от игры — оно одно и то же в разных видах музыки, или оно отличается? Вы играете в малых составах, вы играете с биг-бэндом, вы играете академическую музыку с симфоническим оркестром — кому, как не вам, знать ответ на этот вопрос?
— Да, это разные ощущения, но в целом это примерно то же самое, как если у вас есть несколько детей в семье. Когда у вас двое детей, ощущение такое же, как тогда, когда у вас был только один ребенок, но оно становится иным, потому что дети ведь все разные. А уж когда третий рождается... Так и здесь.
(В разговор врывается голос менеджера нью-йоркского отделения EMI: «К сожалению, время интервью истекло!»).
— Эй! Мы же ещё не поговорили про водку и черную икру! (смеётся).
ВИДЕО: септет Уинтона Марсалиса играет пьесу «Ballot Box Bounce» из его сочинения крупной формы «The Democracy! Suite». Линкольн-Центр, май 2021
Интересно? Ставьте лайк (значок с большим пальцем вверх) и подписывайтесь на канал, чтобы увидеть новые публикации!