Продолжаю делиться воспоминаниями, главами из книги "Аким, грибной человек". Я часто касаюсь темы леса - потому что я очень люблю лес. В прошлый раз я рассказал о том, как мы переехали в Заокский, а сегодня расскажу про лес.
Не менее важным, чем все Заокские мероприятия, преподавание, концерты и викторины, сделался для нашей семьи Заокский лес. В лес мы ходили часто, ходили в любое время года, в любую погоду. Дети росли великими ходоками - оттого и здоровье у них, слава Богу, всегда было отменное. Помню, однажды, когда детки были совсем маленькие, увязался за нами в лес наш кот, Максик. Он был чрезвычайно энергичный молодой котик, мог целыми днями прыгать, бегать, скакать. Ну вот и увязался с нами. А мы все идем и идем. Вот уже перешли через старую московскую дорогу. Вот уже зашли дальше больших прудов, вот уже пробираемся через молодняк. Дети идут и идут, и хотя маленькие - приученные. И кот идет, не отстает. А вот когда часа через два мы повернули назад, кот не выдержал. Он еще шел, но ноги у него начали заплетаться. Он шатался и падал. А потом просто сел на землю и начал ныть, мяукать. Все было ясно, пришлось нам с Аленой по очереди кота нести до дому. А дети ничего, сами дошли.
Больше, кстати, Максик с нами в лес не ходил. Но всегда провожал нас до лесу, и сидел там, за типографией, на деревянном заборе, ждал нас, встречал. Сколько бы долго мы ни бродили, он всегда дожидался. А однажды вернулись мы домой другой дорогой - уж не помню почему. Вот, наступил вечер, время ужинать, а кота нет. Вот уж и ночь, и темно совсем - нет Максика. И тогда мы поняли. Побежали за типографию, глядим, сидит, всматривается в даль, в темноту, но не в нашу сторону, а в сторону леса - ждет. Такой был кот. Верный. Это качество - особенно ценно, и в людях вокруг вас, и в вас самих.
Когда спустя уже много лет приехал я в Заокский, многие леса повырубали. Но что-то еще осталось. Когда я в Заокском, хожу в лес каждый день. Хожу по таким знакомым дорожкам. И не важно, какой на дворе сезон. В каждом есть своя прелесть. Он мой, этот лес. Кроме меня и птиц - в нем мало кого встретишь. Даже те, кто раньше просто проходили через него, так сказать перемещались, из одной деревни в другую - уже не ходят. Иных уж нет, ходунов старых, а новые - те перемещаются на машинах, по дороге.
Так что теперь я здесь главный лесник. Мне кажется, что беда Заокска, я имею ввиду именно беда, беда Заокской семинарии, именно в том, что не разглядела она этого русского леса, хотя был он у нее прямо под носом. Насколько я помню - очень немногие из студентов дошли до леса. Заняты были. Вот, чеховский студент-семинарист - тот дошел. Читали чеховского "Студента"? Перечитайте, прошу вас, особенно в эти осенние дни...
Пройдите с ним по степи, посидите у костра, и русское непогодье, такое отталкивающее для непосвященного, перенесет вас близко-близко к тому костру, у которого в роковую ночь от Христа отрекался Петр, а потом горько-горько плакал. И только русская природа, казалось бы такая же угрюмая и настороженная, как те полукриминальные типы, что гоняют сегодня по дорогам России на дорогих авто, способна так по-детски преображаться, так нежно и беззащитно цвести весною, как раз на Пасху. Такое доверие человеку, такая детская открытость, беззащитность, невесть откуда взявшаяся нежность - ведь все это тоже есть!
Моей заслуги в том, что люблю природу, и что детей научил тому же - нет никакой. Просто меня родители в свое время этому научили. Научили любить украинскую степь, теплую южную ночь, запах горьких трав, высокое небо, яркие звезды. Научили любить русский лес, и высокие русские травы, и пыльные проселочные дороги. С весны по осень, по крайней мере раз в неделю, а обычно куда чаще, ездил я с родителями на мотороллере, потом на мотоцикле с коляской на природу, чаще в лес. Собирать ягоды, грибы, травы... И до того я полюбил это дело, что просто не мог без этого жить, не мог и детям своим не передать это благословение.
Идите в лес, пока его весь не вырубили. А его уже начали вырубать. Нет уже того леса, прямо за нашим первым коттеджем в Заокском, на улице Луговой, в котором мы каждый или почти каждый день, когда жили там, играли с ребятами в прятки, жгли костер, собирали шишки, строили шалаши. Я приехал в Россию - а леса нет. Вырубили под предлогом какого-то червя, что-ли. Рабочие как раз собирали последние доски, распиленные прямо на месте, сзади нашего старого коттеджа, и грузили на старый КАМАЗ. Весь лесок вырубили. Так мне плохо от этого.
Вот враг радуется-то! Раньше люди хоть могли пойти в лес, побыть с Господом, с детьми, с семьей - а теперь и захочешь - не пойдешь. А мы-то этот лесок всегда чистили, весь мусор, все бутылки собирали. Люди его в помойку превращали, а мы чистили. Аким столько мусора оттуда вытащил, сжег, закопал! Маленький ребенок, а дальше взрослых видел. Вот так и научился он со своей душой работать - чистить ее от того мусора, что в нее наваливается каждый день. Как он чистил тот лесок. А кто этому не научился - не научится и духовной чистоте. Да, можно еще чистить свою квартиру, свой дом, свой огород. Но это - не то. Лес, как и жизнь наша - не наш вовсе. Богу мы принадлежим, и людям, как и лес.
А еще мы в этом лесу на Новый год прятали для детей подарочки, которые они сами должны были найти. Мы прятали подарочки где-то на дереве, или за пеньком, или закапывали в снег. А детям давали карту и делали некоторые обозначения на местности - стрелочки, палочки, буковки. Вот было весело! Кто не полюбит природу? В ком она не останется навсегда первой любовью? Аким и Саша полюбили природу, и это стало, без преувеличения, определяющим стержнем в их жизни. Именно любовь к природе, а вместе с тем к Богу и людям, привела Акима на заповедный остров...
Да, там другая природа, чем в России, и не всякому дано полюбить ее. Но Аким умел любить, и в его большом сердце было достаточно места и для светлых лесов России, и для Великих Озер Мичигана, и для заснеженной северной Канады, и для тропических красот Филиппин! Как и хватало любви - и к русским, и к американцам, и к азиатам, и к островетянам. Аким был русский, такой русский мальчик, и именно потому, быть может, умел любить и понимать такой большой мир. Как поняли русские три мушкетера - мушкетеров французских, как понял русский Шерлок Холмс жителя туманного Лондона - понял, возможно, лучше, чем тот сам себя понимал. Почему понял? Не потому что умный такой, а потому что полюбил. Полюбить - это и значит понять. Так что Аким понимал.
