Мы привыкли, что историю Отечественной войны 1812 года преподают так: Наполеон вторгся в пределы нашей родины, хитрый Кутузов специально заманил его в горящую Москву, после взбунтовавшиеся крестьяне объединили весь русский люд и «дубиной народной войны» погнали француза из страны.
Без сомнения народная война была. Естественно, непокорность крепостных крестьян сыграла значительную (если не главную) роль в победе над захватчиками. Но все происходило несколько иначе, чем нам всегда преподносили. Один яркий пример расставит все по своим местам.
Смоленский дворянин Павел Энгельгардт, организовал на своей земле партизанский отряд и начал бить француза. Он лично уничтожил 24 врага, но его предали его же крепостные крестьяне и попав в плен к неприятелю, Энгельгардт был расстрелян. Так гласит официальная версия.
Но есть еще и неофициальная.
По ней помещик был классическим землевладельцем той эпохи и очень жестко, а порой и жестоко относился к своим крепостным. С приходом Наполеоновских войск, озлобленные крепостные, решив поквитаться со злобным барином, закопали у того во дворе труп французского офицера. Об этом узнали французы (от тех же крепостных) и, за убийство своего солдата, казнили смоленского дворянина. На допросе, ничего не понимающий Энгельгардт, конечно же, ни в чем не сознался, так родился очередной миф о героизме русского патриота.
Основания не доверять своим крестьянам у русских помещиков были, и не малые. Александр I предпочел бы, чтобы крепостные в войну с Бонапартом не вмешивались. Но из двух зол пришлось выбирать меньшее, тем более спонтанные всплески народных волнений император в принципе остановить не мог.
В первую очередь крестьянские отряды это силы местной самообороны. Нищие крепостные никак не желали делиться с врагом последними припасами. Часто простые землепашцы сбивались в бандитские ватаги и нападали на небольшие группы французских солдат. Когда еще представится возможность безнаказанно пограбить не бедных иностранцев. Все потому, что почти все легионеры Наполеона несли в своих заплечных мешках дорогие трофеи из разграбленной Москвы.
Иногда под горячую руку крестьян попадали и свои офицеры. Злую шутку с ними играла давно привитая любовь к французскому языку (еще со времен Елизаветы Петровны). Да и новые русские мундиры от иностранных отличить мог не всякий крестьянин. Вот и представьте, едет напыщенный дворянчик, да еще и изъясняется на непонятном языке - чем не француз? Простой русский мужик в этой ситуации предпочитал сначала стрелять, а потом спрашивать кто такой.
В конце 1812 года дошло до того, что русским офицерам во время рейдов было приказом запрещена французская речь. Но ситуацию это исправило мало. В то время многие дворяне практически всю жизнь общались по-французски и на родном языке разговаривали с сильным акцентом. Поэтому партизаны принимали их за поляков, которых было немало в армии Наполеона. Так что высокородных офицеров продолжали планомерно истреблять свои же крепостные.
К слову, многие историографы уверены, что некоторые крестьяне прекрасно понимали, что грабят своих. Это понятно, ведь причинам для любви к высшему сословью у русских крепостных неоткуда было взяться, а деньги нужны всегда и, как говорят, «не пахнут».
В общем, крестьянское партизанское движение было спонтанным, русскими властями не поддерживалось и имело самодеятельный характер. В то же время «народная война» хоть и была кратковременной, но была массовой и сыграла решающую роль в победе над врагом.
Вам может понравится:
Александр I: Благословенный или отцеубийца
Екатерина Великая: пиар по-русски
Почему Петр III был императором всего полгода?
Подписывайтесь!