Эрих Освальд Ханс Карл Мария фон Штрогейм (или просто и скромно Эрих фон Штрогейм) - легендарный американский режиссер, сценарист и актер австрийского происхождения. Он одним из первых придумал нечто, напоминающее современные сериалы, снимал (буквально!) километры пленки, желчно и жестко высмеивал в своих фильмах европейскую элиту: баронов, графов и наследных принцев, а также был самым ненавистным человеком Голливуда и одним из самых стильных и извращенных экранных кинозлодеев.
Штрогейм повлиял на творчество Орсона Уэллса, Сергея Эйзенштейна и Мартина Скорсезе (последний сделал Штрогейма одним из героев своего фильма «История американского кино»).
Сын еврея-торговца, владельца шляпной лавки, недолго прослуживший (несмотря на все ухищрения и отчаянное рвение!) в армии, Штрогейм, очутившись в Америке, использовал в полную силу собственное неистовое воображение и придумал себе не только благородное баронское происхождение, богатую на военные кампании офицерскую карьеру, но и заставил всех, кто с ним общался, поверить в эту грандиозную и блистательную иллюзию, созданную им.
Но вот реальные истории, связанные со Штрогеймом, хоть и похожи на безумнейший вымысел, были чистейшей правдой!
- Штрогейм сам писал сценарии, напоминающие по детальности и психологической проработке персонажей романы Льва Толстого и
Ивана Тургенева, а по иронии над персонажами, то едкой, то сочувственной - рассказы Мопассана. И они были к тому же такие подробные и объемистые, что обычно один напечатанный на машинке сценарий был чуть ли не как один из четырех томов "Войны и мира". Жаль, что Штрогейм не пробовал себя серьезно в художественной литературе, его бы однозначно ждал успех (хотя в зрелости он писал новеллы и рассказы). Но и его фильмы были очень интересны публике благодаря тому, что сценарии были действительно хороши, а идея новой морали, появляющаяся в них - новой и далекой от ханжества. Несмотря на мелодраматичные сюжеты фильмов, мир, изображаемый в них, был обрисован с горечью и сарказмом, а свойственные мелодраме однозначные моральные оценки напрочь отсутствовали. Леннинг писал об этом так:
«Штрогейм придерживался весьма передовых для своего времени взглядов на мораль. Он не видит ничего плохого в том, что Джимми и Пегги провели вместе ночь, ведь они влюблены, — но он с неодобрением изображает плотскую связь, в которой нет места чувствам, хотя часто с удовольствием описывает подобные сцены. Штрогейм сочувствует таким людям, как Милли, которые жаждут секса и способны на искреннюю дружбу и любовь, но не получают ни того, ни другого».
Даже когда Штрогейму поручали снять киноадаптацию (как в случае с экранизацией оперетты Франца Легара «Весёлая вдова»), он не мог не улучшить сюжет. Так от оригинального сюжета оперетты Легара осталась лишь пятая часть, все остальное сочинил Штрогейм, но сделал это талантливо - благодаря «Весёлой вдове» компания «Метро-Голдвин-Мейер» вышла из финансового кризиса. Фильм ожидал экстраординарный успех, а студию - высокие кассовые сборы.
- Над Штрогеймом потешались его коллеги-режиссеры, справедливо утверждая, что Фон (многие американцы не могли запомнить его имя, и потому прозвали его по благородной, но краткой приставке к фамилии - "Фон") снимал длиннейшие — не исключено, что самые длинные на свете — фильмы по 8-12 часов. Но сам Штрогейм парировал, что не ставил перед собой задачи наснять километры пленки - он не виноват, у него просто так постоянно получается!
"К сожалению, Штрогейм, может быть, всякий раз и собирался сделать наручные часы, но у него непременно выходили напольные".
Как нетрудно догадаться, детальность его сценариев становилась при киносъемках невероятной детальностью изображаемого мира (и потому и кинокартинку зрителю нужно не просто смотреть, а рассматривать!). Ведь Штрогейм, как и зрелый Лев Толстой, полагал, что реальность — как и искусство — это скопление деталей, поэтому чем большей подробностей, тем выше точность; а чем выше точность, тем выше искусство. Более того, Штрогейм скрупулезно переносил на экран детальную биографию своих персонажей, хотел выпукло и реалистично показать психологию и мысли героев. К тому же Штрогейм хотел создавать серьезное и качественное кино, поэтому не соглашался делить свои фильмы на несколько частей-серий (а прецеденты с фильмами, у которых было несколько серий, уже были, но это были фильмы легкие, приключенческие). Он хотел создавать многочасовые фильмы-симфонии, напоминающие многочасовые произведения Вагнера.
Кинокомпаниям были не по душе столь экстравагантные проекты, поэтому зачастую получалось, что к окончанию съемок Штрогейм отстранялся от режиссуры и наснятые километры пленки нещадно сокращали другие люди. Иногда, чтобы сохранить художественность, фильм делили на две части (из которых каждая, в свою очередь, также подверглась сокращению). Так произошло с фильмом "Свадебный марш", который состоит из двух полнометражных частей: «Свадебный марш» и «Медовый месяц».
- Штрогейм стал в истории кино художником, пытавшемся добиться максимального реализма на экране в 1920-е годы. Если ему в кадре была нужна какая-то деталь, он с маниакальным упорством и дьявольским терпением искал, находил ее и запечатлевал! Вот некоторые типичные истории со съемочных площадок:
-На съемках немого фильма «Весёлая вдова» Штрогейм обнаружил, что дверной колокольчик не работает, и потребовал заменить его. Режиссеру была нужна естественная реакция актеров на реальный звук, даром что фильм был немым!
-Для одного из фильмов Штрогейму во что бы то ни стало показать окно с настоящими морозными узорами - так он хотел напомнить, что дело происходит на Рождество.
-Чтобы успеть столько наснять, Штрогейм ввел на площадке двадцатичасовой рабочий день.
-При съемках "Алчности" Штрогейм выжидал часами, пытаясь улучить момент, когда стая птиц полетит в том направлении и на той высоте, как нужно ему. А сцену в пустыне он действительно снял в Долине Смерти. Режиссёр вспоминал это не без гордости:
"Мы были первыми белыми (41 мужчина, одна женщина), которые проникли в эту самую низкую впадину земли, после поселенцев. Мы работали и в тени, и без тени при температуре 142 градуса по Фаренгейту"
С пленкой "Алчности", одним из лучших фильмов Штрогейма, вышла характерная для многих его кинофильмов история: первый рабочий вариант ленты, смонтированный лично Штрогеймом, длился около 9 часов. Естественно, что руководство потребовало дальнейшего сокращения метража. Тогда Штрогейм сократил фильм с 42 катушек до 24-х и отказался от дальнейших сокращений. Тогда киностудия наняла для этого дела режиссера Рэкса Ингрэма. Тот сократил фильм до 18 катушек, а после этого студия сама сокращала фильм, урезав его для проката до 10 катушек. Эту версию фильма Штрогейм отказался даже смотреть и в печати отказался от фильма. Он был очень расстроен тем, что его отстранили от работы, а фильм (как он считал) изуродовали:
«За эти два года я заложил дом, машину, страховку, чтобы иметь возможность работать. Мне не платили ни во время работы над сценарием, ни во время монтажа, я только получил определенную сумму [за] девять месяцев съемок, которая осталась бы той же, сними я фильм за две недели. [Это правда.] Я понимал, что “Алчность” — мой шедевр и что от этого памятника реализму выиграю не только я, но и компания. Остальные негативы была сожжены, чтобы выручить сорок три цента за содержащееся в них серебро. Только двенадцать человек видели картину на 42 бобинах»
Но тем не менее даже в таком виде фильм вошел в золотой фонд мирового кино. Например, режиссер Сергей Эйзенштейн высоко ценил как "Алчность", так и в целом работы Штрогейма.
Из-за того, что почти все фильмы Штрогейма оказались смонтированы другими режиссерами, до авторского замысла приходится докапываться. И автор книги, Артур Леннинг, проделал эту титаническую работу!
Также Штрогейм был сторонником естественной игры и вида актеров и не терпел ни преувеличенных жестов и мимики на экране, ни чрезмерного грима у актеров-мужчин (в "Глупых женах" и "Алчности" грим у мужчин был сведен к минимуму). Он изматывал актеров бесчисленными дублями, кричал на них, построенных как на плацу. Если же от актера режиссер ни в какую не мог получить желаемых эмоций и переживаний, Штрогейм был весьма изобретателен:
«Как-то раз фон Штрогейм давал указания Терри Рэю [который играл Мака], он хотел добиться от него определенного, несколько истерического выражения лица, но у актера ничего не получалось. Несколько часов он промучился. Наконец фон Штрогейм подозвал заведующего реквизитом и спросил: „Найдется у нас очень крепкая нитка футов двенадцать длиной?“ Ему принесли катушку, Штрогейм отвел Терри Рэя за декорации и сказал: „Снимай штаны“. Терри снял штаны, и фон Штрогейм обвязал ниткой конец его члена и пропустил ее через штанину. Потом он поставил Терри перед камерой и сказал: „Мотор“. Когда ему понадобилось то самое выражение лица, он просто дернул за веревочку!»
Чтобы актерам было легче вжиться в роль, представить себя аристократами и приобрести благородную осанку, Штрогейм заказывал для них индивидуально сшитое шелковое белье с вензелями каждого артиста, а на съемках эпизодов пиров и балов во дворцах на столах стояли запотевшие бутылки настоящего шампанского, оно же, а не содовая вода, искрилось в бокалах. В тарелках была настоящая икра (а не ежевичный джем, как обычно было при съемках других фильмов в то время). Только в настоящей обстановке актеры могут играть настоящих, а не картонных людей, считал он. Он придумывал для каждого персонажа большую и подробную историю жизни, чтобы все герои повествования были для зрителя как живые люди.
Однажды Штрогейм даже попал под суд за подозрения в подделке денег. Для фильма "Глупые жёны" режиссеру понадобилось несколько бутафорских пачек французских франков и он заказал их печать. Далее Штрогейма подвела его любовь к деталям: фальшивые банкноты получились так похожими на настоящие, что Штрогейма арестовали, и 14 июля 1920 года он предстал перед судом. Когда Штрогейм заявил, что эти деньги предназначались исключительно для использования в кинофильме, его отпустили.
Штрогейм очень тщательно выстраивал каждую декорацию и, когда было возможно, предпочитал съемки в реальных жилых помещениях студийным павильонам.
Если же для фильма приходилось что-то строить, то размах был чудовищно-грандиозен.
Для "Глупых жен" Штрогейму потребовалось воссоздать весь Монте-Карло! С искусственным озером. Громадные декорации. Для этого Штрогейм уговорил кинопродюсера и основателя старейшей американской киностудии Universal, Карла Леммле, выделить на съемки крупную сумму. Леммле, опасаясь, что его лучшего режиссера переманит к себе другая компания, согласился. Ни один из них двоих не предполагал, насколько крупной эта сумма в итоге окажется: вместо предполагаемых 250 тысяч долларов вышло около миллиона.
Любопытно, что при съемке "Глупых жён" Штрогейму, дабы он не превысил бюджет, в его съемочном павильоне на Бродвее работники компании Universal повесили огромное электрическое табло, которое каждую неделю показывало, сколько уже потрачено на фильм.
Со Штрогеймом было крайне непросто работать и актерам, и продюсерам, и владельцам кинокомпаний. Гордый Фон яростно не принимал то, что изготовление фильмов в Голливуде - нечто сродни фабричному конвейерному бизнесу, а не искусству. Вот как об этом говорил Штрогейм:
«Л.Б. Мейер, глава компании, задался целью доказать мне, что я лишь скромный работник на очень крупной фабрике штанов (которые, кстати, должны были быть впору и деду, и отцу, и ребенку)».
Неуживчивость Штрогейма, его неумение уложиться в срок, чрезмерная скрупулезность привела его к нескольким годам практически нищеты, когда с ним оказались сотрудничать кинокомпании (самый крупный скандал произошел со студией Universal из-за фильма «Глупые жены»). Актеры-друзья даже собирали деньги в помощь гордому Фону, который, стоит отметить, впоследствии честно и аккуратно вернул все эти долги.
Леннинг, посвятивший изучению творчества Штрогейма более 20 лет, великолепно показал, что Штрогейм - личность противоречивая:
извращенная сексуальность сосуществует с морализмом и наивной сентиментальностью, а чванство и фальшивая приставка «фон» - с вниманием к униженным и оскорбленным, в пику тогдашним голливудским стандартам. Сатира на западное общество - с верой в американские идеалы. Постоянные небылицы про себя и обстоятельства своей жизни - с преувеличенным стремлением к правде в своих картинах. Немецкая спесь на людях - с мягкостью при личном общении. Благодушный католицизм - и мистицизм, ведущий к самым вульгарным суевериям.
И написать об этом всем просто, научно, подробно (сам Штрогейм оценил бы такое внимание к деталям!) и очень увлекательно - крайне непростая задача. Леннингу удалось воссоздать киномиры Штрогейма, попутно раскрывая сложный характер режиссера, его бытовые привычки и воззрения на жизнь и искусство.
"Штрогейм" Артура Леннинга - уникальное издание об одном из столпов классического кино. Чтобы собрать документы и свидетельства о Штрогейме лично от тех, кто знал Штрогейма и был еще жив, Артур Ленниг объездил полмира и взял более 80 интервью у разных людей.
Интересна и характеристика автором своего героя:
"Конечно, не он один жил и умирал с неосуществленными мечтами. Такова участь большинства людей. Трагедия заключается в том, что он увидел мечту, поймал ее, ощутил ее вкус, а потом из каких-то извращенных соображений упустил".
#американское кино
#биографии
#история