Детство - период нашей жизни, когда
любой опыт приносит новые, ранее не познанные эмоции, период когда каждый день пестрит удивительными событиями, которые наполняют нашу жизнь новыми яркими красками, ранее не известными. И пусть далеко не всегда эти события дарят нам радость, но по прошествии лет мы всегда с трепетом возвращаемся в это волшебное время. Такова уж сущность человеческого восприятия мира, по прошествии лет приукрашивать события давно минувших дней, и вот спустя годы даже о самых горьких неудачах мы вспоминаем с теплотой на душе, тоскуя по тому времени, которое бесследно прошло. Но бывают и такие воспоминания от которых мы хотим, но не можем избавиться всю свою жизнь.
Я хорошо помню этот день. Мне было десять лет, на дворе жёг лето знойный июнь, засыпая улицы Смоленска тополиным пухом. Впереди оставалось ещё целых два беззаботных месяца каникул каникул и я как и все мальчишки пропадал с утра до позднего вечера во дворе, пока оранжевое солнцо не начинало тонуть в крышах пятиэтажек. В то время ещё не было блогеров и социальных сетей, а мы не хотели быть похожими на крутых рэперов, зато на кождого пацана с постера на стене смотрели Зидан и Дель Пьеро, а в шкафу лежала заветная футболка Ювентуса или Мадридского Реала, которую за лето затаскивали так, что к осени мать её как правило пускала на тряпки. Нас абсолютно не пугало наказание в виде отобранного блока питания от любимой приставки Денди, но не было ничего хуже, чем быть "загнанным" домой. Именно так мы это и называли тогда и даже приходя домой на обед всегда оставался риск, что тебя больше не вупустят, заметив разбитые коленки, заклеенные подорожником.
Что я вспоминаю о дестве? Яркое солнце жёлтыми лучами пробивает густую зелень тополей за окном. Эти лучи весело играют на полу моей комнаты, на кухне слышен до мурашек уютный звон посуды и свист старого чайника на плите. Квартира наполнена сладким ароматом бабушкиных блинов. На старых часах в зале ещё нет семи, а сердце уже выпрыгивает из груди, рвётся во двор к друзьям и я вскочив с кровати, несусь на кухню, чтобы быстрее покончить с завтраком.
- Тише, тише... - приговаривает бабушка нежным голосом, - Подскочил ни свет ни заря. Ешь нормально, а то не пойдёш гулять.
И я тераюпиливо ем, поглядывая на часы, ожидая когда большая стрелка часов замрёт напротив цифры семь. А когда настаёт заветный миг несусь сломя голову в подъезд. Здесь прохладно и немного пахнет стариной и сыростью и пролетаю на одном дыхании три этажа вниз, пересчитывая бетонные ступени. Скрип старой деревянной двери и теплый воздух обдаёт меня с головы до ног. Я оказываюсь в волшебном неизведанном мире, полном цветущей зелени, пения утренних птиц и конечно своды. Воздух наполнен сказочным ароматом цветущего возле подъезда шиповника и куста дикой розы.
В этот день я как обычно побежал по асфальтовой дорожке к красному дому, где в квартире на первом этаже жил мой лучший друг Максим. Наш двор, вытянутый между пятью малоэтажками, был условно разделён по диагонали этой узкой дорожкой. В одной половине находилась песочница, которая представляла из себя кучу песка, высыпанную у дороги Димкиным папкой прямо из борта Камаза, за что тем восторгалась вся дворовая ребетня. Вторая половина, обильно засаженная высокими тенистыми тополями была отведена нами под импровизированное футбольное поле, где воротами служили с одной стороны ржавая выбивалка для ковров, а с другой два дерева. Возле дома Максима уже дежурил Виталик, собирая зелёные плоды каштана, из которых мы любили делать прыгуны.
- Здорова, Веталь! - поприветствовал я приятеля.
- Здорова! Гля, что у меня есть! - и он протянул мне на вытянутой ладони сверкающий серебром на солнце ключ.
- Ну и что, у меня таких тысяча. - разочаровался я.
- Нееее... - протянул он хитро прищурившись, - Таких точно нет! Этот ключ от чердака в подъезде Макса!
Виталик хоть никогда и не был заводилой в нашей компании, а по-мне так и вовсе слегка туповатым, всё же каким-то необъяснимым образом сдружился с Максимом. Может из-за того, что Виталик, будичи скучным и ничем не примечательным пацаном, почему-то всегда знал где на районе можно раздобыть карбид после работы сварщиков или где нарвать трубок для рябинострела или например мог абсолютно безстрашно забраться на самую верхушку каштана возле гаражей.
Совсем скоро гулять вышел и Максим со своим соседом Костиком, прихватив с собой набор разноцветных индейцев и на некоторое время мы забыли о ключе от чердака. В высокой изумрудной траве мы строили вмгвамы и веточек для игрушечных индейцев, охотились в прерии (роль которой выполняла песочница) на бизонов и конечно воевали с ковбоями. Ближе к полудню это занятие нам изрядно наскучило и как всегда по инициативе Макса мы уже собирались пойти погонять мяч в "квадрат", но Виталик неожиданно вспомнил про ключ.
- Костян, ты же темноты боишся! - усмехнувшись сказал Максим.
Над Костиком, который был младше нес на два года всегда подтрунивали, особенно когда дело косалось страхов. Боишься высоко лезть на дерево - ничего, Костик боится даже на крышу гаража лезть.
- Да сам ты боишься! - обиженно огрызнулся он.
- Я-я-я? - Максим рассмеялся, - Пацаны, ну что, кто не зассыт со мной на чердак?
И все включая меня молча последовали за Максимом. Я не подал вида, хотя на душе, что называется кошки скребли, а как только за нами захлопнулась тяжёлая дверь подъезда, так и вовсе сердце забилось так, что казалось вот-вот выпрыгнет из груди.
Этот подъезд всегда мне не особо нравился и он конечно координально отличался от моего. Широкие лестничные марши с гранитными ступенями, высокие потолки и массивные резные поручни перил создавали ощущение, что ты попал в какой-то древний особняк. В этом подъезде даже в самый жаркий день царила прохлада и гробовая тишина в полумраке. Возможно из-за того, что в этом доме распологалось всего по две квартиры на этаж, а значит было меньше жильцов, чем в моём доме и окна на лестничном марше были очень уж маленькими для такого помещения, но мне в том возрасте эти очевидные разгадки не приходили на ум. Вместо этого воображение предательски бросало меня в какое-то иное измерение, где нет людей и всякий раз как я оказывался здесь один в полумраке, я стараясь не оборачиваться бежал к двери Максима (благо жил он на первом этаже) и что есть сил колотил в массивную дверь, и только услышав знакомый голос за ней немного успокаивался, удивляясь этому странному порыву страха.
В полном молчании мы благополучно поднялись до четвёртого этажа, когда Максим шедший впереди неожиданно остановился. Он в гротескной манере замер с поднесённым указательным пальцем к губам как раз перед последним лестничным пролётом.
- Тссссс... Тише... Слышите шаги? - нарочито зловещим шёпотом спросил он.
Уж не знаю действительно ли Максим что-то услышал, или просто хотел нас напугать, но у меня моментально сердце ушло в пятки. Я еле удержался, чтобы не рвануть вниз по лестнице.
- Я ничего не слышу. - дрожащим голосом отозвался я, скорее для самоуспокоения, нежели от полной уверенности, что наверху никого не было.
- Макс, козёл! Ты это специально! - Костик и впрямь был не на шутку напуган. Его худенькие ножки тряслись, а лицо даже в темноте казалось мертвенно бледным.
- Бууу!!! - Резко крикнул Макс и эхо многократно повторило за ним, коверкая до неузнаваемости этот звук, пока не разбилось о толстые стены где-то на первом этаже.
Грудь обдало ледяным холодом и я еле удержался на ногах, а вот Костик не раздумывая рванул вниз по лестнице преодолев одним махом целый пролёт и остановился на площадке четвёртого этажа.
- Блин, ты козёл, Макс! - трясущимся голосом крикнул он, на что в ответ получил наш совместный смех.
И действительно бегство Костяна нас избавно повелило и разрядило нараставшую тревогу, а спустя несколько минут мытуже продолжили поднъём вверх, по тёмной лестнице.
Оказалось, что на чердачном этаже распологалось аж целых две двери, одна, правая, вела в небольшую мансардную комнату с большим окном в кровле с торцевой её части, а вот вторая дверь оказалась закрытой.
- Смотри, Веталь, похоже ключ твой от этой двери. - предположил я, указав на замок, накинутый на пару ржавых петель.
Ключ с трудом провернулся в проржавевшой замочной скважине и язычок замка с лязгом отскочил вверх. Я оглядел всех собравшихся и стараясь унять выпрыгивающее из груди сердце открыл дверь.
В ноздри ударил едкий запах сырости и гнили. Немного помявшись, первым внутрь вошёл Виталик, а зам и я с Максимом, в замыкании на трясущихся ногах следовал костик.
Увиденное за этой дверью меня поразило и напугало одновремено. Чердак представлял из себя длинное тёмное помещение под двехскатной крышей из старого шифера. Свет, проникающий сюда снизу, из под свесов крыши еле освещал плавные изгибы кровли, отчего создавалось впечатление, что мы находимся внутри живого существа, а эти брёвна в стропильной системе и подсвеченные изгибы шифера это кости и рёбра.
- Ну что, пацаны, кто не боится темноты - неожиданно сказал Максим, но даже безстрашный Виталик не решился пойти дальше. Как-то не по себе было здесь и мне, странное чувство чьего-то незримого присудствия не покидало меня. В этот день я пожалел, что мы потревожили нечто, скрывающееся на этом чердаке. Мне казалось, что оно скрывается в темноте, наблюдая за нами из переплетения ржавых труб.
Вдруг метрах в десяти от нас раздался какой-то шорох. У меня по спине побежали холодные мурашки.
Я посмотрел на побелевшие лица друзей, хоть их вид говорил без слов, сам не знаю зачем спросил, - Слышали?
Раздался пронзительный визг и словно ошпаренный я как и все помчался вниз по лестнице и только оказавшись на улице, под палящем солнцем, вдохнув горячий ароматный воздух, я понял, улыбнувшись, всё это время кричали мы сами.