В одном из сражений времён персидского похода Тимур сломал ногу, срослась она неправильно и воин на всю жизнь остался калекой. Тогда же Тимур лишился ещё и двух пальцев на правой руке. Из-за хромоты Тимур получил прозвище Ленг, то есть «хромой», и стал Тимуром Хромым, «Тимур-э Лянг». Эта форма перекочевала в западные источники как «Тамерлан».
Имя, данное отцом, «Тимур» тоже не простое. По легенде, в зажатом кулаке новорожденного Тамерлана была запёкшаяся кровь. Отец мальчика, воин Тарагай («Жаворонок»), сразу понял, что сына ждёт путь великого воина, и назвал новорожденного Тимуром (тюркский вариант монгольского Темюр — «Железный»).
Покровитель искусств
Вопреки репутации степного кочевого варвара, Тимур был если не образованным, то эрудированным правителем. Да, читать, как и всякий сын кочевника, он не мог, да и не учил его в детстве никто. Но в совершенстве владел разговорными тюркским, персидским и монгольским языками. Любил искусства и изящную словесность, привлекал убеждениями и силой к себе учёных, художников ремесленников и инженеров, считая их лучшей добычей.
При Тимуре Самарканд становится «Сияющей звездой Востока» — одним из важнейших культурных и научных центров Азии. Тамерлан вообще очень любил свою столицу, что не похоже на типичного кочевника. Биографы великого эмира говорят, что активное строительство, которое он вёл в Самарканде, было для него способом забыть всё, что он разрушил и разорил.
Духовник властителя
Способность к познанию у Тамерлана появилась не просто так. Маленького Тимура всегда окружали мудрые наставники, среди которых был потомок пророка Мухаммеда суфийский мудрец Мир Саид Барак.
Тамерлан глубоко уважал своего учителя. Он завещал ему свое почётное место в фамильном мавзолее Гур-Эмир Саиду Барака, а себя повелел похоронить у него в ногах, дабы тот заступился за него, великого грешника, на Страшном суде.
Жестокий правитель
Помимо великих походов и любви к знанию, Тамерлан запомнился ещё и жестокостью. Тимур стал палачом цветущих городов Востока: Исфагана, Дели, Дамаска, Багдада, Астрахани. Жестокость, с которой Тимур подавил восстание в Персии, прогремела на весь мир.
Однако приближенные Тамерлана говорили, что эмир всегда сам страдал от своей жестокости, оправдывая ее тем, что это «ошибки, преступления и прегрешения — безжалостные и необходимые сестры моих побед».
