оглавление канала
Я согласно кивнула. И засобиралась уезжать. Павел подошел ко мне и нерешительно предложил.
- Может у меня сегодня останешься?
Я поцеловала его легко в щеку.
- Нет, Паш. Я домой. Надо лошадей обиходить, да и Айра тосковать будет. А этого героя, - Я кивнула в сторону сидящего закутанным в шубу Алексея, - Я попрошу тебя, пусть у тебя до завтра побудет. Хоть тут в кузнице. Некогда мне с ним сейчас возится. В общаге холодно, печь не топлена. А он, поди, и печь то топить не умеет. – Видя, как изменилось выражение его глаза, обняла его и зашептала. – Паш, не сердись. Ну, не могу я пока у тебя оставаться. Пока у нас все не решилось до конца, не могу.
Он тепло меня обнял и поцеловал куда-то в макушку.
- Ладно. Тогда, до завтра. А за Лешкой я присмотрю, не волнуйся.
Я вышла из тепла кузницы на мороз. Небо, как горохом обсыпало звездами. Они мерцали, как будто, подмигивая мне. И, не ведомо чему, я улыбнулась. Подозвала Матильду, взяла Карьку под уздцы, и, не торопясь поехала на заимку.
Ночь прошла очень беспокойно. Айра так и не появилась. Конечно, было глупо ждать ее так рано с собственной свадьбы. Я без конца просыпалась, нервно вздрагивая. Заполошно вскакивала с кровати и начинала бегать по комнате. Потом, накидывала куртку на плечи и выходила на крыльцо. Лошади тоже беспокоились. То ли Карька не мог привыкнуть к новому месту, то ли Матильда тяготилась подобного соседства. А меня тревожили мысли о старом егере. Как он там? Куда его занесло по этим проклятущим следам. Мороз на улице крепчал. Чувствовалось, что к рассвету температура еще больше понизится. Я постаралась себя успокоить тем, что В Хворобино у Михалыча живет кум. И, если он пошел по следу в сторону Хворобино, то вполне там может и заночевать. Я не думала, что Михалыч полезет, как герой, на стволы браконьеров. И на его умение выживать в тайге я тоже сильно рассчитывала.
Так я промаялась до самого утра. Потом решила приготовить борщ. Подбросила в печку дров и принялась кашеварить. Привычные действия как-то успокаивали. Когда розовая полоска окрасила горизонт, я уже, не торопясь, ехала в сторону деревни, ведя в поводу Карьку.
Лес стоял сонный и недвижимый. Белый иней густой щеткой покрывал каждую веточку и каждую травинку. Тишина стояла необыкновенная. Только, изредка, в глубине леса раздавался треск. Лопалась кора на березах и осинах, не выдержав натиска Мороза-батюшки. Скрип копыт лошадей о снег гармонично вписывался в утреннюю мелодию зимнего леса.
В кузнице Павла горел свет и дымок поднимался из растопленного горна четкой прямой линией вверх. Воронок заржал в конюшне, оповещая хозяев о нашем прибытии. И, тут же, дверь распахнулась. Павел помог мне слезть с лошади и принял кастрюлю с борщом, укутанную в толстое одеяло. Легко приобнял меня, поцеловал касанием губ в щеку и повел внутрь избяного тепла.
- Как вы тут? – Спросила я с нежностью.
- Нормально. – Ответил он с улыбкой. – Лехе понравились мои изделия. Сегодня, как проснулся, все бегал по кузнице и восхищенно кудахтал.
- Ну, не мудрено. Я, когда первый раз попала в твою мастерскую, вообще дар речи потеряла. Помнишь? На меня прямо столбняк какой-то напал. – Я тихонько засмеялась.
К моему удивлению, он ответил вполне серьезно.
- Я твой столбняк плохо помню. Потому что, на меня самого столбняк напал, когда тебя увидел. – И стиснул мое плечо, еще сильнее прижимая меня к себе.
А у меня комок подкатил к горлу. Я опустила голову вниз, чтобы он не заметил набежавших на мои глаза слез. Но, надеялась я напрасно. Павел замечал малейшее изменение моего настроения или состояния. Он остановился. Развернул меня к себе, и пальцами осторожно поднял мой подбородок, заглядывая мне в глаза.
- Почему слезы? – Спросил он тревожным тихим голосом.
Я улыбнулась.
- Ох, Паш…. Все так хорошо, что аж страшно.
Он усмехнулся, ласково тронув губами мои губы.
- Ничего не бойся, я теперь всегда буду рядом с тобой.
Увлеченные друг другом, мы не заметили, как к нам подошел Егор. С ухмылкой, проговорил.
- Целуетесь? – Мы от неожиданности аж подпрыгнули. Я постаралась отстраниться от Павла. А маленький хитрюга, обрадованный, что ему удалось застать нас врасплох, рассмеялся. – Целуйтесь, целуйтесь … - Милостиво разрешил он. – Потом, заметив мой жест, уже серьезно сказал. – Чего вы, теть Оль. Я же уже не маленький, все понимаю. И я рад, что вы будите жить с нами. А, вы позволите мне погладить Айру?
Павел рассмеялся в голос, а я также серьезно ответила.
- Спасибо тебе, Егор. Я тоже рада жить с вами вместе. А, что касается Айры, то это не меня спрашивать надо, а ее. Если ты заслужишь ее доверие, то она, возможно, позволит тебе себя погладить.
Парнишка серьезно кивнул, и обратился к отцу.
- Бать, можно я к Ваське пойду? Мы сегодня договорились макет самолета собирать.
Павел было открыл рот, как я его перебила.
- Сначала ты поешь свежего борща, а потом уж папа тебе скажет свое решение. Пойдем, пока он еще теплый.
И мы дружной ватагой ввалились в кузницу. На лавке сидел зайчик-Алексей и испуганными глазами смотрел на меня. Как будто, я пришла не борщом его кормить, а голову на плаху класть. Я, делая вид, что не вижу его испуганного взгляда, только хмыкнула про себя. И в который раз подумала, интересно, что же такого успел по меня наговорить Михалыч? Надо будет спросить. И тут я, поймала себя на мысли. Что увлеченная своим счастьем, я совсем забыла про старого егеря. Я нахмурилась, а Леха стал ерзать на скамейке.
Я только успела разлить борщ по тарелкам, как на улице тревожно заржала Матильда. Мы, переглянулись с Павлом, и, не сговариваясь выскочили на улицу.