Жила моя бабулечка со своей семьей в селе Шимбилик Красночикойского района. Село расположено на реке Чикой. Отец Ганечки - семейный крестьянина Барахоев, был зажиточным- имел маслобойню и мыловарню. Держали много скота, для которого нужно было накосить на зиму сено… Выращивали сами пшеницу, рожь, просо, коноплю, лен, сами же это все ми обрабатывали…Короче, жили натуральным хозяйством.
Совсем крошкой была еще Ганя, а Пуд Филиппович- отец ее- уже понял – толковая девка растет! Внимательная, трудолюбивая, все видит, замечает за отцом да за матерью! Как дела крестьянские справляются замечала, о приметах погодных, секретах разных житейских выспрашивала… Любимицей она у Пуда была, да еще и одна из младшеньких – жалел он Ганечку и часто брал с собой на покос, за дровами – по всяким крестьянским делам…
Случилось то, о чем я хочу вам рассказать, накануне праздника большого- Ивана Купалы… Существовало предание о том, что в ночь на Ивана Купалу ведьмы летают над землей на метлах и собираются на Лысой горе. Это время принадлежит всей нечисти, которую только можно представить: ведьмам, колдунам, водяным, русалкам, лешим. Для защиты от них на окна и двери вешали жгучую крапиву. Ивана Купалу называли также Травником. На то есть две причины. Во-первых, в ночь перед праздником нужно было собирать лечебные травы, которые приобретали особенные свойства. При условии, что сборщик выполнял все необходимые обряды. Во-вторых, на Купалу крестьяне открывали большой покос.
Вот и Пуд Филиппович начал планировать начало большо страды и отправился угодья проведать, да разметить участки для работы предстоящей… Ганя за отцом увязалась - она хоть и маленькая была, но уже знала, что за праздник такой, Иван Купала…
- Тятенька, возьми с собой, мешать не буду! - взмолилась дочка.
- Ахти мне, куды ты? – возмутилась мать, - Катюшка вонь большенька уже, да не просится, а ты куды? Дивья бы помощница была отцу, а то так, мешаться только будешь!
- Почто мешаться – то? – вступился отец, - Она девка приметлива, покажу ей как красеньку колкеньку травку собирать… Дай-ка, матка, нам постряпушек, до ночи, однако, проездим…
Вот так счастливая Ганя с отцом отправились в дальнюю поездку на телеге, запряженной одной лошадью…
Много дел крестьянских переделал Пуд Филиппович в этот длинный летний день , а Ганечка от него не отходит, птичкой щебечет, все вопросы задает, все ее, маленькую, интересует! Да ведь умница- то какая- нашла тенек под деревьями у самой реки, к обеду из узелка, мамкой приготовленного, достала нехитрую еду и отца кричит, зовет, ручкой машет!
Домой собрались когда уже стемнело… Дорогая дальняя, но Гане не скучно: они с отцом песню про ночку темную затянули! «Не пройти-и-и той ноченькой никуда-а-а, не видать тропиночки, ни следа!».
Поют про темную ночку, а вокруг них – красота! Ночь светлая, каждый кустик, каждую травинку видно… Луна огромная взошла, все вокруг как молоком парным облила – таким светом серебряным, густым все осветила! Но из овражков начал уже туман просачиваться…
В какой – то момент песня стихла, а Серко стал гривой потряхивать и вроде как беспокойно вести себя начал… В тот же момент зоркая и внимательная Ганя заметила что- то возле дороги около кустов:
- Тятя, тятя, гли-ко, что там около кустиков –то?
Пуд Филиппович придержал коня и они стали рассматривать – что это им показалось среди ночи?
В белом молоке тумана стал проявляться силуэт и вскоре отец и дочь увидели маленького ягненка, мирно стоящего и щипающего травку… Что – то было необычное в облике ягненка- он был как нарисованный или сделанный из кусков белоснежного сахара – мелко вились пышные кудряшки его шубки и как бы подсвечивались изнутри небывалым каким – то, фосфорным светом!
Серко хрипел, беспокоился, рвал узду, но Ганя взмолилас:
-Тятенька, возьмем его!
Неспокойно на душе было и Пуду, да что делать, он готов был для Гани звезду с небес достать…
-Ладно, девка, держи крепче вожжи, а я возьму ягненка… Потерял кто, что ли?
Спрыгнув с телеги, Пуд зашагал к ягненку, мягко ступая ичигами по росистой траве… Ягненок даже не шелохнулся, так же мирно щипал травку…Но Гане показалось, что он как-то недобро, зловеще посмотрел на нее и глаза у него в свете луны сверкнули зеленым…
А дальше все происходило - как мы бы теперь сказали- как в замедленном фильме…
Пуд бережно обеими руками подхватил малыша под животик и стал поднимать вверх, чтобы взять на руки…
-А-а-а! – хотела закричать Ганя, да не смогла от охватившего ее леденящего ужаса…
Отец тянул к себе тельце ягненка, однако копытца животного оставались плотно прижатыми к земле , тогда как ноги, растягиваясь, тянулись вверх белыми канатами, извиваясь, точно змеи…
Зрелище было настолько ужасным, что Ганя все же истошно закричала, отпустила вожжи, упала в телегу без памяти и Серко понес ее галопом, не разбирая дороги…
Конь постепенно успокоился и пришел под утро домой… В телеге лежала полумертвая от ужала Ганя, повторяющая без конца: «Тятя, тятя…»
Пуд Филиппович вернулся домой только к обеду… Бледный, измученный, он рассказал, что когда конь умчал телегу с дочерью, ягненок исчез, будто его и не было… Сам он добрел до деревни – и сразу направился к бабке- знахарке, которой рассказал о том, что приключилось с ними в ночь на Ивана Купала… Бабка сразу смекнула, в чем дело: бесы, говорит, вас искушали, место, где клад зарыт они вам показывали!
Пробовал Пуд искать то место, но где там! Даже приблизительно ни он, ни Ганя то место вспомнить не могли!