После двустороннего воспаления легких, полученного в марте 43-го накануне освобождения Краснодара – фронтовая жизнь воспитанника Соколова закончилась, Красная Армия пошла дальше фрицев гнать, а отец остался в тылу и был определен в 61-й Учебно-стрелковый полк в станице Усть-Лабинской, в музыкальный взвод, играть на тромбоне. Срочную службу папа проходил на Балтийском флоте, на острове Сааремаа (торпедный катер, старшина 2-й статьи, моторист). В 1979 году он написал повесть «Жаркий август на Сааремаа», где главными действующими лицами были матросы, старшины и мичман из военно-морского оркестра, которые уже после войны, то есть в августе 1948 столкнулись в неравном бою с эстонскими «зелеными братьями». Отец знал, о чем писал: после войны «зеленые братья» сильно мешали жить молодой Советской Прибалтике.
Отец прислал отрывок из повести в редакцию «Красноярских профсоюзов», а после того, как его напечатали – долго ругался. Глаза б на это не глядели. Так отредактировали, так переврали все – плеваться охота.
Ну, например, в оригинале была фраза:
- Качум! МацАрт хиляет!
Они («газетчики») перевели с «музыкантского» жаргона на якобы «морской» сленг:
- Полундра! Моцарт гребет!
Зачем это было вообще? Редакторский профессионализм прет? Или что это?
Много раз впоследствии слышал о том, что журналистика – «уже не та». Причем сие не только России касается. «Эпоха Постправды»: добро пожаловать, мы еще хлебнем ее в XXI веке. Где этот честный мужик в шляпе, с закатанными рукавами и с сигарой, с блокнотом или с кинокамерой, с фотоаппаратом или с микрофоном? Который ничего и никого не боится, готов и под пули и в тюрьму ради правды, которая всегда одна? Чья честь мундира – в честности заключается, а не в кошельке.
***
Близится к концу обучение на военной кафедре. Предстоят экзамены, а потом летом – сборы будут. Нас во взводе целых 25 человек. Первая попытка сдать: не получилось ни у кого; вторая попытка: снова «облом». Мы-то студенты хорошо знаем, если преподаватель захочет – он «завалит» студента «по любому». Учить так, чтоб от зубов отскакивало – бесполезно, всегда найдется какой-нибудь «кран» или «шланг», или «рукав», который на самом деле называется не так, как сказал студент. Или неучтенный студентом тумблер какого-нибудь прибора. Или количество «качаний» насосом ВПХР для определения наличия в воздухе паров иприта (хотя последнее я-то как раз хорошо знал). А тут еще и «этот» фактор… Офицеры, ненавидевшие «платников», да еще и к тому же «гуманитариев вшивых» – намекают… ну, не на взятки, конечно (взятки – громко сказано), а на бонусы какие-нибудь, на подарки. Жизнь у офицеров в 90-е годы была тяжелой, зарплата мала очень, а тут еще и «дети коммерсов» под носом маячат… Выхожу я как-то из кабинета после очередной неудачной попытки, стою в коридоре, застегиваю куртку, на улице дождь моросит. На стене – какие-то стенды, учебные пособия по гражданской обороне…
- Что, Соколов, опять не сдал? – слышу реплику.
Поворачиваю башку: рядом стоит подполковник Л. Он, заложив руки за спину, как Наполеон, подняв взор, и, насупив рыжие брови, сосредоточенно изучал содержание учебного стенда.
- Взял бы, да подогнал своему командиру ящик грузинского вина, - проговорил подполковник не поворачивая даже головы в мою сторону, и после паузы, - Это, конечно, шутка… Но в каждой шутке – есть доля… шутки…
Я ничего не сказал. Просто взял и ушел.
В итоге я «вылетел» с военной кафедры. Какие и многие наши. Сдали экзамены только четверо. Короче, придется идти в армию. Да и к лучшему, наверное: слухи ходят, что лейтенантов берут на 2 года (а лейтенантов войск РХБЗ – точно всех «гребут»), а рядовым с высшим образованием – всего год мучиться. «Лучше уж год терять, чем два», - думал я. «Да и пошли они со своими взятками. Как мы построим счастливую процветающую страну, как мы построим правовое государство, если даже офицеры взятки вымогают?»
- Как дела в институте? – спросил отец.
- Я военную кафедру бросил. Не хочу взятки давать, - ответил я.
- Ну-ка, поподробней?
Я рассказал, отец долго ругался. Не на «военных», на меня.
- Какие еще «взятки»? Ты почему мне раньше все не рассказал? Я бы просто начальника военной кафедры куда-нибудь на рыбалку пригласил – и все: к тебе бы не придирались больше! Сдал бы экзамен нормально. Речь идет не о том, чтобы тебе, как ты говоришь, «на халяву» поставили, а том, чтоб отнеслись по-человечески!
Может, он и прав. Но в армию теперь идти все равно придется.
***
Стою на остановке, идет дождь, я спрятался в арку, благо она рядом. Сюда же в арку набилось человек десять «ментов», в фуражках такие все, одинаковые. Худые все, как на подбор, молодые, белобрысые, сутулые слегка почему-то. Братья что ли? Курсанты? Нет, судя по погонам – три младших сержанта, остальные рядовые. Здесь же двое мужиков лет за 30 – широкие, приземистые, «бандитообразные», «на понтах», в рубашках с короткими рукавами, с барсетками под мышкой. Начала разговора я не слышал, но один из «бандитообразных» вдруг начал на повышенных:
- Не понял? Чё? Какие-то проблемы? Нет проблем? Ну и все!
Это он к ментам обращался. Те какие-то зашуганные, не ответили ничего, сгрудились в сторонку. «Ну, ничего себе», - думаю, - «Времена. Какие-то «бандитообразные» «ментов» «шугают». Один из сержантов отошел в сторонку, осторожно снял с пояса рацию и, «давя косяка» на бандитов начал что-то шептать. Чем закончилось – не знаю. Подошел мой троллейбус.
(Продолжение следует)
Рекомендуется чтение всех частей подряд, начиная с 1-го выпуска. Первый выпуск ЗДЕСЬ.