Читатели моих лент и книг знают, насколько сильно я люблю тему Лизы Холмс, что, впрочем, совершенно не удивительно для выходца из поколения, выращенного на рассказах Конан-Дойля и патетической мантре «Элементарно, Ватсон».
Сейчас, когда Лизу, наконец, начали судить нипадеццки, не могу не рассказать очередную про неё историю, которая, на самом деле является самой что ни на есть корневой. Настолько корневой, что раньше я опасался её рассказывать, чтобы не вляпаться в какую-нибудь около-Лизину разборку.
Теперь же, когда почти никто не сомневается, что Лизе таки влепят двушечку, да ещё и поражение в правах сверху насыплют, ибо сгенерированные Лизой хуцпа и гевалт на меньшее ну никак не тянут, самое время историю рассказать и гордо предстать благородным защитником всех узников совести.
Итак, в январе 2012-го года я тяжело работал в составе корпоративной делегации на конференции «Джей-Пи-Морган» в Сан-Франциско. Выспаться совершенно не удавалось из-за того, что до одиннадцати вечера по местному времени продолжалась работа, с одиннадцати до полуночи происходил джетлаг, в полночь просыпался московский офис и не давал покоя срочными вопросами, а в пять утра уже пора было готовиться к новому сан-францисскому дню. В результате я функционировал как робот в тумане и постоянно везде опаздывал.
10го января после обеда был заявлен важнейший доклад ключевого для моей корпорации человека, на который нельзя было не только не явиться, но даже опоздать. А я, конечно, опаздывал. Сам факт доставки своего тела в зал заседания оказался нетривиальной задачей, ибо залов этих было штук пятьдесят на четырёх этажах отеля Уэстин.
Вдобавок, все эти этажи были заполнены вязкой плотной толпой миллиардеров и их охранников, поскольку в этот день конференция праздновала свой тридцатилетний юбилей и на неё явились абсолютно все, кого пропустили три полицейских кордона на входе с Юнион Сквера. Лет десять теперь вирус не позволит нам видеть такие толпы, но в те далёкие доисторические времена это всё было явлением нормальным.
Я рассекал толпу как ледокол. Обегал группы в смокингах, врезался плечом в плотные очереди и постоянно твердил разного рода охранникам, встающим на моём пути: «Бег ю пардон, ай эм соу лейт ту мииит май босс». При этом я размахивал несколькими разноцветными пропусками и бейджами, постоянно сверялся со схемой залов, а одет был во вполне дорогие костюм, галстук и часы, что делало меня весьма фейсконтроллэбл.
Короче, я прорвался и опоздал всего на три минуты. Зал был полон. Все стулья — заняты. Люди стояли в проходах, что меня совершенно не удивило, поскольку доклад ожидался действительно важный. Понимая, что терять мне нечего и надо срочно найти своих, я проломился через всю комнату к подиуму, краем глаза увидел, что в третьем ряду какой-то человек вскакивает с места и бежит прочь, что-то крича в мобильный телефон, рванулся к освободившемуся стулу и плюхнулся на него, неудачно двинув локтем в плечо человека, сидевшего передо мной на втором ряду. Искренне извинился.
Человек оглянулся, но не сказал ничего, что меня задело. Лицо человека мне было определённо, хоть и отдалённо, знакомо. Получалось, что я встречал его вчера на каких-то переговорах и теперь мне стало обидно, что тот не подаёт виду. Сдержав эмоции, я вежливо сказал «Хай» и улыбнулся, но теперь человек даже не обернулся, на что я обиделся ещё больше. Чтобы отвлечься, стал рассматривать зал.
Никого из моей корпорации в зале не было, хотя всем строжайше положено было быть. Сперва я загордился, что единственный хорошо исполняю указания руководства, а потом сообразил, что что-то тут не так. Стал судорожно сканировать лицо за лицом.
В первых рядах, где я сидел, оказалось очень много знакомых лиц, но все они были не из нашей тусовки, а потому были знакомы как-то туманно и отдалённо, как и мой сосед спереди. Я отругал себя за плохую память имён и стал мучительно вспоминать, кто же эти люди. Наконец, будучи человеком действия, я протянул руку для приветствия женщине справа и галантно проговорил: «Гуд афтернуун, май нейм из Димитри Куулиш. Уот вуд би зе тайтл оф зис миитинг?».
Женщина широко улыбнулась и радостно сказала: «Хай зеар, ай эм Энн Вожицки, хиар зей кам». После этого женщина восторженно уставилась мне через плечо, а я на какое-то время потерял способность двигаться, потому что понял, чьи лица меня окружали.
Энн Вожицки, ясно дело, была начальницей 23&me, которую я вчера внимательно и с интересом слушал, восхищаясь её бизнес-моделью бесплатного сбора бесплатных геномов с любознательных людей и перепродажи этих геномов фармкомпаниям за вполне даже нехилый кешфлоу.
Прямо передо мной на втором ряду сидели Тим Дрейпер и Ларри Элиссон. Я сообразил, что именно Ларри я только что двинул локтем, когда садился, и это он на меня плохо посмотрел. От мысли о своей незначимости для Ларри Эллисона я совсем было расклеился, но состояние это продлилось недолго, поскольку стало понятно, кто сидел в первом ряду. На этом месте я почти потерял сознание, что было, опять же, неудивительно для выходца из поколения, выросшего не только на Конан-Дойле, но и на телепрограмме «Международная Панорама» журналистов Бовина и Боровика…
На первом ряду сидели сразу три исчадия ада: Генри Киссинджер, Уильям Перри и Руперт Мёрдок. То есть, к 2012-му году я уже, конечно, знал, что все эти джентльмены — вовсе не исчадия никакие, а, наоборот, вполне вменяемые и по-своему мудрые и даже почти приятные центристы. Однако, память детства мгновенно навесила на них рога и хвост, от которых я отшатнулся, почти упал, и, наконец, обрёл возможность двигаться.
В это время восторженные взгляды зала были уже направлены не на дверь, а на подиум, по которому рассаживалась вошедшая делегация. В центре села Элизабет Холмс, справа — её престарелый пакистанский тантрист, который, насколько я понял, Лизу, собственно, и сгубил, а слева — неизвестный мне человек, которого потом по фоткам я опознал как несчастного директора по науке, который через год совершил самоубийство.
Ведущий сообщил, что я оказался на закрытом ВИП-лимитед-фейсконтролллд-онлифорквалифайдинвесторз-роуд-шоу Тераноса, который уже стоил больше ярда баков, но всем было понятно, что это только начало. Сейфуэй только что сообщил, что становится дистрибьютором с восьмьюстами точками продаж, президент США сфоткался с Лизой, а каждый уважающий себя научно-популярный журналист рассказывал о смелой девочке, которая скоро будет делать все анализы крови по одной капле.
Первым делом я попытался вырваться и убежать на свой важный доклад, за отсутствие на котором мне явно светил строгач с занесением. Однако, стена слушателей стояла плечом к плечу столь плотно, что шансов пробиться через них не было. Да и прыти к пробиванию у меня поубавилось, потому что теперь я знал, что каждый из стоящих — это квалифицированный инвестор, под управлением которого находится ну никак не меньше ярда убитых енотов.
Моё тело сообщило, что врезаться плечом в толпу ценой несколько сотен лямов баков я себе ещё мог позволить, а вот в толпу ценой десять ярдов — уже не мог… Телесная осознанность — это благо, потому что она затормаживает игры мозга и возвращает к ресурсному состоянию. Я расслабился и решил послушать каноническую историю про каплю крови, раз уж всё равно вляпался в этот наворот…
Мне было интересно, как Лиза сама рассказывает про свою каплю.
Предыстория была такой длинной, чтобы вы поверили, что всё, что произошло дальше, я помню до сих пор в мельчайших деталях. Думаю, вы теперь верите. А произошло следующее: сначала Лиза говорила десять минут спокойным голосом без всякого эпатажа, который ей приписывали досужие зеваки.
Так вот, она ни разу не упомянула каплю крови. Наоборот, она рассказывала исключительно про то, что консультанты научили её как интегрировать в один анализ четыре стрима лабораторной диагностики, которые сейчас были по отдельности монополизированы несколькими монополиями, упорно грызущими друг другу глотки и жиреющими на неприличной марже и аморальном оверхеде. Насколько я помню Лизины слайды, речь шла о панелях тестов диабетических, вирусных, онкомаркерных и гормональных.
Ни секунды не собиралась Лиза анализировать каплю крови. Она собиралась таргетировать рыночный сегмент, которому нужны все четыре теста, брать у них честные пять кубов по вене и анализировать их стандартными всем понятными методами на одном оверхеде и бизнес-процессе, экономя для потребителя и время, и деньги.
То есть, она строила классическую вольюм-бейзд-компетишн биз-модель в агрегации лабораторной диагностики. Каноническая смесь лучших черт Юбера и МакДака. Все до одного в комнате это понимали. Лиза ни разу никого не обманывала. Ни одного обманутого человека в зале не было. Все всё понимали и хотели поучаствовать в этом празднике высокотехнологического капитализма.
После Лизы выступил Дон Лукас и сообщил, что, будучи первым инвестором Тераноса, он изнутри знает всю Лизину кухню и подтверждает каждое её слово. Одно его напрягает: чтобы эффективно делать десять миллионов анализов в месяц по четырём стримам диагностики, надо разработать крайне эффективную операционную модель лаборатории. И вот это пока у Терраноса выходит не очень. По его мнению, Тераносу надо срочно усиливать научно-исследовательскую команду и работать над СОПами и валидацией производства.
Слушая Дона, Лиза постоянно кивала и твёрдо сжимала губы, покусывая их. Директор же по науке всё меньше смотрел в зал и всё больше — в пол и потолок. Наконец, Дон Лукас сообщил, что он продолжает полностью поддерживает Теранос, но начинает опасаться, что если у них не заработает операционка, то монополии их сомнут. На этом месте он попросил дать слово директору по науке, чтобы тот как раз рассказал о СОПах в частности и об операционке в целом.
Директор по науке побледнел и стал набирать в грудь воздух. Похоже, что он-то как раз и намеревался рассказывать о капле крови, пока не выяснилось, что именно эта любимая им тема никого не интересует. Пауза затянулась.
Директор по науке раскрыл было рот, но тут прямо передо мной встал Тим Дрейпер и красиво сказал все те слова, которые мы столько раз от него слышали. Всякую байду типа того, что те, кто трансформирует не просто технологии, а целые отрасли с огнём в глазах обречены на победу, особенно, если их до последнего поддерживают все те прекрасные люди, которые сейчас пришли в эту комнату. Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались. Остапа несло. Васюкинские шахматисты внимали Остапу с сыновьей любовью. Бриллиантовый дым клубился по углам дворницкой и держался под потолком. Про директора по науке забыли. Устроили бурную овацию и выстроились для рукопожатия и обмена визитками для назначения последующих ВИП-встреч в ВИП-комнатах позже сегодня вечером.
Я же турбореактивным ледоколом умчался на свой наиважнейший доклад, на который, конечно же, позорно и бесповоротно опоздал, за что таки получил строгача с занесением столь же неотвратимо, как Лиза сейчас получит двушечку.
Короче, к чему я это всё? К тому, что Лиза ни разу не была мошенницей. Она была ровно такой же FITUMI, как и большая часть силиконовых стартаперов. Она отлично понимала потребительскую проблему и эффективно решала её, но ей не хватило зрелости для управления учёными-технологами и выстраивания операционки. Её инвесторы всё понимали и исправно хеджировали риски. Монополии всё понимали и исправно прессовали.
Лиза всё понимала и исправно пыталась соскочить. Но ей не дали. Сначала друг детства Тим, а потом пакистанский тантрист, которого я на самом деле во всём и виню, а потом уже Мёрдок и Киссинджер, с мегатонной энергетики которых соскочить ещё никому не удавалось. Трагедия Элизабет Холмс — это не трагедия общества, обманутого лгуньей, а трагедия смельчака, брошенного обществом на амбразуру, а потом на той же амбразуре и распятого под ритуальное пение толпы, которая неожиданно для себя выяснила, что, оказывается, внутри амбразуры сидят очень уважаемые люди, которые делают очень серьёзный гешефт, от которого многие по кусочку отпиливают.
Почему же Лиза не увидела эту ситуацию заранее? Почему родители и консультанты не подсказали ей, куда направлена стрелка её компаса? Судя по всему, она просто не слушала. И в этом, судя по всему, виноват пакистанский тантрист, который, как и большинство эзотериков, в сути вопроса не разбирался, а вот форму создавал мегатонную. С такой формы не соскочишь. Велика сила тантры, хорошо приложенной, и ужасна разрушительность тантры, плохо приложенной. Это помнят все свидетели Андрея Лапина.
Теперь Лизу посадят. Кто она будет после этого? Конечно же, узник совести. А также, ещё немножко раба любви. Что по-своему лучше для красоты и гармонии мира, чем если бы она была банальной мошенницей типа Берни Мадова.
ПыСы: рекомендую всем дочитавшим до этого места бежать на Лабиринт за моими бестселлерами «Регулятор» и «Компилятор», а также, конечно же, романом «За деньгами», где, собственно, Лиза Холмс является одним из главных персонажей.