В моём детстве все отцы хотели мальчика
Мой не был исключением
Ты должна вырасти и всех победить
Говорил отец образцовому сыну
И я побеждала
Не просила защиты
Не просила пощады
Не просила
Люди девяностых не верили в будущее
Они рожали детей как спасательные плоты
Они должны были вырасти и всех победить
Потому что иначе капец
И дети побеждали
В основном себя
Преимущественно себя
Только себя
Что ждёт нас всех после победы, пап?
Сколько раз мне нужно победить
Чтобы перестать побеждать
Мне кажется, я уже победила
Это стихи Ольги Аристовой, хрупкой девушки, которая однозначно уже победила. Ольга — поэт, автор проекта «Кот Бродского», эксперт в теме юмора и стендапа, а ещё она знает, что такое буллинг изнутри. Мы поговорили с Ольгой о том, как она была свидетельницей травли, жертвой травли, агрессором и почему следующий «Кот Бродского» посвящён именно буллингу. Статья содержит упоминание алкоголя, помните, что алкоголь вреден для вашего здоровья.
Я была буллером, я была жертвой травли, причём, как детей, так и взрослых. Прямо сейчас я делаю стендап шоу подростков на тему буллинга. Но обо всём по порядку.
Мне кажется, я была довольно эмпатичным ребёнком. Помню историю, очень важную для меня. И это одна из причин, по которой я до сих пор не могу простить себе то, как позже стала буллером. Это было в «началке». У нас был мальчик из неблагополучной семьи. Его семья жила в самом плохом районе города среди китайских мигрантов и наркоманов. Он сам был очень слабенький академически. Его постоянно шпыняли дети. А я его всё время защищала. Однажды учительница по физкультуре отошла, и все начали кидать в него камни. Вся территория школы была покрыта щебнем от недоасфальтированной дороги. В общем, я закрыла его собой. Я была невероятна злая на детей за жестокость. Не знаю, как я после этого «докатилась» до того, чтобы самой стать агрессором.
Моё детство проходило в Находке в конце девяностых и в начале нулевых. Сложный город. Он располагался при зоне, в городе царили тюремные порядки. Всё самое ужасное, что олицетворяют девяностые, в Находке было. Для детей насилие было нормой.
В третьем классе родители перевели меня в единственную экспериментальную школу города. Она была частная, называлась школой высшего образования, славилась звёздными учителями, в классах было 12-14 детей. Программа была усиленная, по 8 уроков в день.
В первые же дни учительница проверила мою технику чтения и сказала: «Ого! К нам пришла девочка, которая читает лучше всех». Все взъелись. Первое время мальчики класса пробовали меня на прочность. Школа была далеко от дома, я шла километр от дома до автобусной остановки, ехала на автобусе, потом ещё километр шла до школы. По пути я проходила мимо стройки. Как-то мальчишки столкнули меня в строительный котлован. Меня спасло то, что была зима. Я зацепилась за снег и выбралась. Отец мой пришёл в школу, обещал оторвать пацанам всё, что можно и натянуть на уши. Хотя сам бил меня. Они испугались. Больше меня не трогали. Постепенно мы подружились.
А потом в класс пришла новая девочка Таня. Она поселилась в моём подъезде. Во дворе она почти не появлялась. Все считали её странной. Наверное, из-за внешности. Было в ней что-то отталкивающее. Очень высокая и очень худая, с сальными некрасивыми волосами. Ещё она была туговатая. А в нашей экспериментальной школе ценилась успеваемость. Дети соревновались не просто в оценках, а в том, кто быстрее получит «пятёрку».
Я хорошо помню, что первое время мне было эту девочку жалко. Я приходила к ней домой, помогала с уроками. А потом что-то изменилось. Что именно, я не помню. Я много раз пыталась достать этот момент из памяти, но не могу вспомнить, что произошло. Причём я не просто поменяла к ней отношение, я стала главным буллером в классе. Я всех подначивала. Мы мазали клей на её стул, отбирали вещи, обзывали её. У неё ещё фамилия была такая... Колупаева. Даже учительница наша могла ей сказать: «Ну что ты опять колупаешься?» Все смеялись. И это было подтверждением того, что мы абсолютно правы, а ей здесь не место.
Всё, что мы делали в школе, было мелочью. Ужасное произошло во дворе на летних каникулах. Ко мне приехала одноклассница. Мы с ней целый день бегали, развлекались, поливались водой. Стояла адская июльская жара. В какой-то момент мы вспомнили, что рядом живёт Колупаева, и что было бы прикольно над ней как-то подшутить. Мы положили в пакет какашку, завязали пакет и повесили его на ручку. Только у неё единственной во всём подъезде была ручка на двери. Тогда же было такое время, что ничего не должно было торчать, быть выпуклым, иначе оторвут, сломают, украдут, унесут.
Потом подруга уехала, а я дальше гуляла во дворе. Таня шла мимо, и я ей крикнула: «Эй, Колупашка!» Я была ниже её раза в два, очень маленькая, худенькая, хрупкая. Но я была абсолютно уверена, что мне ничего не будет. Но неожиданно Колупаева начала за мной бегать, пыталась меня ударить. Все дети во дворе встали на мою защиту. Мальчишки от мала до велика начали её прогонять. А она почему-то уперлась. Пришёл старший брат одной девочки из нашей толпы, лет на пять старше нас. Огромный такой, взрослый. Потом пришёл ещё один бугай. Колупаева решила, что именно он повесил ей на дверь какашку, чуть раньше она подложила пакет ему в почтовый ящик. Сначала нас было человек десять. Потом включились все, кто были во дворе, даже совсем маленькие дети. Один из этих малышей крикнул ей: «Колупашка». Колупаева взяла огромный дрын толщиной с две моих руки и стукнула мальчика по голове. Он упал. В этот момент у всех сорвало крышу. Мы все побежали туда с матами и криками. Один из бугаев взял этот дрын с другого конца, начал его тянуть, чтобы забрать у Колупаевой. А она, видимо, уже была в состоянии аффекта, вцепилась в эту палку и не отдавала. Тогда он просто пошёл с этой палкой в руках, а Таня поволоклась за ним. Это было жутко. Она кричала, плакала. А он так безразлично её тащил по земле, как вещь. У неё стёрлись в кровь колени, руки. Помню, что мне было очень за неё стыдно. И стыдно за себя. И мне стало страшно. Я же поняла, что всё случилось из-за меня.
Она ушла домой. Потом вышла её бабушка, что-то кричала на нас, мы кричали в ответ, рассказывали, что Таня мальчика маленького ударила. Бабушка ушла.
Больше ни девочки, ни бабушки, никого из её семьи я не видела. В школу она больше ни разу не пришла. Они переехали и как в воду канули. Позже лет через шесть я видела в городской библиотеке стенд, на котором Колупаева была обозначена, как поэтесса, участница поэтического конкурса. Помню, что мне было жутко неприятно. Я уже тогда писала стихи. И это было такое жуткое ощущение от того, что мы с Колупаевой одинаковые. А я её так унижала.
Я абсолютно уверена, что травят дети, границы которых нарушили. У меня было сложное детство. Это меня не оправдывает, но, возможно, что-то объясняет. Отец мой моряк, очень агрессивный. Относился ко мне, как к собственности. Я просто приведу пару примеров, не самых ужасных из моего детства. Однажды классе в третьем я не справилась с уравнением по математике, попросила помощи у отца. Он вместо помощи сказал, что я тупая, и ударил меня головой об стол. Ещё помню такой случай. Я была чем-то расстроена, а родители заставляли меня улыбаться на фотографию. Я никак не могла выдавить улыбку. Отец с матерью меня за это избили. И это самые «лайтовые» варианты воспитательных моментов. С отцом я сейчас практически не общаюсь, фамилию взяла мамину.
В школе с учителями тоже было как-то непросто. Помню, например, что был какой-то школьный праздник, на нём нужно было есть торт. Торт был масляный. У меня с детства слабый желудок. Если я съедаю что-то жирное, меня тут же тошнит. Я отказалась от торта, старалась объяснить, что мне будет плохо. Две молодые учительницы затащили меня в кабинет, поставили передо мной огромный кусок торта и сказали, что пока я его не съем, я не выйду.
В шестом классе у родителей закончились деньги. Отца кинул работодатель, он вернулся из очередного плавания ни с чем. Меня перевели в обычную государственную школу. Все мои друзья остались в частной. Там уже сложилось моё сообщество таких же детей, как я, мотивированных, читающих. Они меня уже приняли. И вот нужно было уйти.
Я пришла в новую школу, в класс, в котором был уже 31 человек. Мы просто конкурировали за воздух. Там как-то так подобрались очень высокие девочки, а я была совсем маленькая. Они были враждебно ко мне настроены. Уже позже года через два мне рассказала одноклассница, с которой я всё-таки подружилась, что детей против меня настраивала классная руководительница.
Она преподавала русский и литературу. Она меня ненавидела, это бросалось в глаза. Посадила меня на заднюю парту с двоечниками. Она никогда не ставила мне хороших оценок. Как-то за диктант, который проверяла не она, а какая-то внешняя комиссия, я получила пять-пять. Там не было ни одной ошибки, помарки. Помню, она встала и на весь класс сказала, показывая на меня: «А вот она списала!»
Почему? Наверное, потому что я часто тянула руку, у меня был ответ на любой вопрос. Я много читала, я писала с 6 лет, выигрывала литературные конкурсы, ещё и пришла из экспериментальной школы. Ей было важно показать, что я хуже тех детей, которых все эти годы учила она. Как-то мы проходили «Робина Гуда», и задание было написать отрывок стихотворение. Для меня это было счастье, ведь это моя любимая легенда. Я написала целую балладу за один вечер, оформила её красивым почерком на листочке. Мне поставили «тройку» за то, что «я списала». Баллада была слишком хороша.
Она позволяла детям делать всё, что угодно. У меня отбирали рюкзак. Обзывали овцой, упоминали мою плоскую грудь. Про меня распускали грязные слухи. Толкали меня, били по лицу, преследовали после школы. Однажды меня окатили с ног до головы грязной водой, которой мыли пол. Учительница видела и не сказала ни слова. Была зима, мне как-то надо было дойти до дома.
Классная настроила других учителей. Учительница по физике на меня постоянно кричала. Чтобы получать четвёрки я должна была знать физику на пять с плюсом. Это было бесконечное персональное издевательство. Я плакала каждый день. Ежедневная тюрьма. Маме я жаловалась, но мне всегда говорили, что с этим ничего нельзя сделать. Я перестала говорить маме.
Я перестала писать. Лет пять не писала совсем. Я решила, что доживу до 25 лет. Настроилась, что мне нужно отбыть срок. Спасало только то, что была одна учительница по математике, которая ко мне хорошо относилась. Мне трудно давались цифры, а она открыла мне логику цифр и чисел. Я полюбила геометрию. Я была в восторге от того, сколько всего я могу посчитать с помощью треугольника. Я сидела у неё на первой парте и решала абсолютно любую задачу на пять. После уроков я к ней приходила просто поболтать.
В итоге травля продлилась года два. В восьмом классе я перешла в другую школу, в которую ходила в начальных классах и в которой учились девочки из моего двора. Причём, меня брали в класс «А», но я ходила в «А» предыдущие два года и была так напугана просто самой литерой, что попросилась в «Г». Там как раз у меня было три дворовых подруги. У меня появилась крыша.
Всё, что было дальше, я объясняю эффектом сжатой пружины. Видимо, столько накопилось стресса, и, наконец, я расслабилась. Я начала пить. Очень много. Практически каждый день. Я прогуляла почти весь восьмой класс. Я это делала, чтобы перестать думать и чувствовать. Такая своеобразная анестезия. Вокруг меня в школе, во дворе были люди, которые не занимались ничем, не интересовались ничем. Я училась молчать или нести чушь. Когда ты пьёшь, чушь нести проще. Я была очень злая, полностью поглощена самоуничтожением.
Я не знаю, как на меня никто не пожаловался. Родителей вечно не было дома. Учителя... Класс был проблемный, было совершенно не до маленькой пьющей девочки. Спалилась я лишь однажды, целый год всё это происходило безнаказанно. К тому же я ведь отличница, перфекционистка, я и это делала на отлично, очень хитро и изощрённо.
Что заставило меня бросить? Я встретила девочку, которая не пила. И она читала. У меня наконец появился собеседник, с которым можно было говорить о книгах бесконечно. Мне захотелось всплыть со дна. Тогда как раз вышли «Дозоры», мы их проглотили, обсуждали Лукьяненко. Это был кайф, у меня был человек, который умел говорить, имел собственное мнение, и мы общались на равных, мне больше не нужно было прикидываться тем, чем я не была.
Выбиралась я поэтапно. Сначала перестала общаться с пьющей компанией. Потом начала снова учиться.
Потом я переехала во Владивосток. Я привезла в город очень популярного поэта, на которого сама собрала зал. На меня обратила внимание администрация города. Мне поручили курировать большой краевой литературный конкурс. Потом меня пригласили работать в Управление библиотеками на проект ребрендинга библиотек города. Я чувствовала свою нужность и важность. Моя популярность и известность в регионе росла. У меня было много планов. При этом давила заложенная программа само аннулирования в 25 лет. Это было тяжело. Начались панические атаки, депрессия. И всё-таки решение об уходе, принятое в детстве, пришлось отменить. Сейчас мне кажется, что до 25 лет я была ребёнком, который ждал конца света. После переломного момента я начала взрослеть.
А потом со мной случился Кот Бродского. Это проект, который теперь уже вышел за рамки Владивостока и живёт на федеральном уровне. Я переехала из-за него и ради него в Москву. Проект придумала я, он призван показать, что подростки любят читать. Есть миф о том, что подростки не читают. Это не так. В рамках проекта подростки, которые проходят специальную процедуру отбора, учатся делать стендап шоу. Я погружаю их в технологию юмора, мы изучаем юмор, можно сказать, с научной точки зрения, учимся актёрскому мастерству. После тренингов я даю подросткам тему, по которой они читают книги из категории young adult, потом готовят стендапы по прочитанным книгам и как финал, выходят на шоу. Наши шоу имеют миллионы просмотров в социальных сетях.
Ближайшее шоу Кота Бродского пройдёт 29 октября и будет посвящено травле. Почему? Потому что я пережила травлю, но меня никто не защитил, потому что я травила, но меня никто не остановил, потому что я наблюдаю это явление среди подростков. Мои подопечные уже получили список книг по теме буллинга. Они сейчас готовятся вовсю. А я всех приглашаю на наше шоу.
Ниже мы приводим книги по теме травли, которые Ольга Аристова рекомендует для прочтения подросткам:
Микита Франко «Тетрадь в клеточку»
Том Поллок «Heartstream. Поток эмоций»
Ева Немеш «Субтитры»
Клементина Бове «Королевишны 3Колбаски»
Мириам Пресслер «Горький шоколад»
Шерман Алекси «Абсолютно правдивый дневник индейца на полдня»
Сьюзен Джуби «Я выбираю Элис»
Лиза Сивен «На волоске»
Если вам понравилась статья, подписывайтесь на мой канал. Здесь я пишу о детях, о школе, о травле, делюсь реальными историями и лайфхаками.
Книгу "Травля: со взрослыми согласовано" можно заказать тут.