Он был служащий одного из ближайших банков.
В тот день мы встретились утром. В - магазине, где он работал, у него были дела, а в конторе я сейчас же отозвала его в сторону и спросила:
- Вы любите кого-нибудь?
Он ответил очень просто:
- Люблю.
И никогда прежде не говорил со мной о любви.
Я ему это сказала:
- У меня к вам одна просьба. Я жду ребенка и очень боюсь. Как бы с ним не случилось беды. Он такой легкий, такой неумелый, все делает не так, как другие дети. А может быть, врачи боятся, что он погибнет. Помогите мне. И если он у вас сделает что-нибудь не так - не выдавайте меня.
Он подумал немного и ответил:
- Я ему покажу. У него все в порядке.
И, не прощаясь, стал спускаться с лестницы. Я подумала, что уже никогда не увижу его и вздохнула.
Прошло две недели. Я знала, что у меня будет ребенок. И потому не боялась. Не боялась даже разговора о том, что будет с ребенком. Я была спокойна и уверена, что все будет хорошо.
За неделю до родов меня вызвали в кабинет врача.
Детей лечили на дому. После родов я на двенадцать дней уехала к матери в деревню.
Когда я вернулась, все повторилось. Ребенок родился большой, почти без рефлексов, такой нежный, с такими белыми пальчиками. Я погладила его по спинке и почувствовала, что от страха у меня дрожат руки. Я не плакала, а только тихо плакала. Мне было так тяжело, что не хотелось жить.
Через четыре дня пришел врач. Он меня осмотрел, послушал, измерил температуру. Поставил диагноз "гипоксия плода".
На следующий день я узнала, что ребенка надо везти в Боткинскую больницу. В приемном покое, когда принимали нового пациента, я узнала Александра. Он приехал, как всегда, веселый, красивый, с цветами. Я поняла, что что-то случилось. Я спросила его, в чем дело, и он рассказал, что ему предложили место в большой клинике в Париже. Он согласился и уже назначен на первое июля.
Я сразу успокоилась. Все было хорошо. Доктор сказал, что до родов я нахожусь под наблюдением, а после родов он дает мне приличное питание. И что он просил оставить мальчика у нас.
Но долго спокойно я не смогла жить.