Они команда – Денис Юрьевич и Денис Денисович. Одному 30 лет, другому два года. Отец и сын. Все эти объятия перед сном, и ожидание отца с работы, и «пап, ты научишь меня быть таким же сильным?» Необыкновенное что-то между ними всегда было.
Тем сложнее сейчас Денису-старшему рассказывать мне про сына. Как он мучился в больнице, когда проходил химиотерапию, как плакал и кричал: «Папочка!», завидев медсестру с шприцом. «Он искал во мне защиту, привычную защиту, а я подходил и держал его, пока медсестра вводила наркоз». Папа говорит, и его голос дрожит. Будто он, сам того не желая, совершил какое-то предательство. «Но я не мог же иначе! Не мог…»
Кстати, об объятиях перед сном. С них все и началось. Однажды вечером, перед тем, как выключить свет в спальне и обняться, папа наклонился и заметил, что глаз Дениса как-то странно светится. Выключил ночник, снова включил – светится. «Будто лазер или кошачий глаз», – говорит он.
«Сначала мы с женой подумали: показалось. Даже друзей привлекали: “Слушай, замечаешь что-то?” А потом поняли: нет, не кажется. Стало страшно».
Они вообще образцовые родители, а Денис – образцовый папа. Он помнит, как Дениска родился – здоровый, активный мальчишка – на 32-й неделе. Он помнит все плановые походы по врачам, осмотры, прививки. Он всегда не просто наблюдал, а полноценно участвовал в жизни сына. Настоящий папа.
И с этим странным свечением на левом глазу они тоже поехали к врачам все вместе: мама, папа, сын. А в НИИ глазных болезней Одессы им сказали: «У ребенка ретинобластома, злокачественная опухоль сетчатки глаза». И добавили: «Папа – на улицу, а мамочка ложится с ребенком в отделение».
Эти слова до сих пор кажутся Денису-старшему каким-то верхом несправедливости. «Будто мы не одна семья». В общем, папа тогда на улицу не пошел. Они остались лечиться все вместе.
Чтобы помочь Денису, перейдите по ссылке.
10 курсов интраартериального (локального) введения химии в глаз и курсы общей химиотерапии из шести блоков.
Маленький Денис очень тяжело переносил наркоз и постоянные уколы. Родители очень тяжело переносили боль сына и свое ежедневное, вынужденное «потерпи, не плачь, тихо, надо, надо, надо». Им хотелось бы бежать из больницы, да нельзя. Поэтому они все вместе – папа, мама, сын – пили успокоительное и ждали улучшений.
Когда пошли курсы общей химии, стало вообще невыносимо. У Дениски началась реакция на препарат химиотерапии: он стал терять сознание, если слишком сильно плакал.
«Это случалось постоянно, потому что сильно плакал он часто. Раз – и сын уже в обмороке, не дышит, – рассказывает Денис-старший, и голос его дрожит. – Я бросался дышать ему в ротик, обливать водой, хлопать, трясти – только бы очнулся. Непроглядный мрак какой-то».
Им всем, наверное, стало бы легче, если бы эти мучения оправдались хотя бы хорошим результатом в лечении. Но нет, не повезло и здесь. После 5-го блока общей химиотерапии очередное обследование показало, что опухоль приспособилась к химии, улучшения нет. К тому же она прилегает к зрительному нерву, что очень опасно.
«Придется удалять левый глаз, – сказали врачи в Одессе. – Или, если у вас есть возможности и деньги, уезжайте за границу. Там, возможно, глаз можно будет спасти».
«Конечно, мы подписали отказ, мы не хотели удалять глаз, мы хотели бороться, – говорит папа. – А потом написали в Москву, в центр Блохина».
Теперь Денису предстоят три курса селективной интраартериальной химиотерапии (СИАХТ) (внутриартериальное введение лекарства через пах). В Москве, после долгих обследований, после МРТ, КТ, УЗИ и кучи анализов, врачи подтвердили: глаз можно спасти.
Один курс стоит 500 тысяч рублей.
Чтобы спасти Дениса, объединились три фонда – «Жизнь», «Солнце в ладошках» и «Правмир». На каждый фонд – по одному курсу СИАХТ для Дениса.
«Я готов сделать все, чтобы спасти сына, чтобы он жил, – говорит Денис-старший. – Да на моем месте каждый бы бился». И обнимает Дениса-младшего. Отец и сын, сама нежность. Помогите им.
Чтобы помочь Денису, перейдите по ссылке.