Казалось бы, совсем ещё недавно с присущей советским людям прямотой наши рецензенты поносили издания детского и школьного фольклора, которые выходили в Соединённых Штатах Америки. Так, например, некто Е. Шлосберг, зав. кафедрой иностранных языков Государственного института кинематографии, в рецензии под броским названием «Проповедь людоедства под видом фольклора», опубликованной в седьмом номере журнала «Знамя» за 1954 год, с первых же строк категорично утверждает: «Разлагающее влияние американских комиксов общеизвестно. Различные издательства извергают поток макулатуры, пропагандирующий садизм, человеконенавистничество, жажду крови». Далее безапелляционно заявляется, что «в последние годы в США усиленно культивируются комиксы нового «жанра», которые, по мысли рецензента, являются теми же «людоедскими историями», но преподносятся они «анонимными авторами» «в качестве образцов… американского фольклора» (здесь в рецензии стоит знак восклицания. – В. К.) под маркой «народного юмора»(1).
Суровому осуждению подвергнуты Крошка Вилли и Малютка Одри – герои книги «Сокровища американского фольклора» (Нью-Йорк: Краун паблишерз, 1951), изданной под редакцией Б. Боткина, и сборника «Лучшие в мире шутки» (Нью-Йорк: Гарден сити, 1948), вышедшего из печати под редакцией Л. Коуленда(2). У рецензента омерзение и ужас вызывает такая, например, страшилка, как эта:
Крошка Вилли – вот потеха! –
Бабку застрелил для смеха.
Мама ласково сказала:
– Пуль и так у папы мало!(3).
И естественно, следует вывод, напоминающий судебный приговор без права на обжалование: «Империалисты настойчиво развращают молодёжь. Юмор висельников, патологическое смакование ужасов американские гангстеры выдают за «произведения фольклора». Это очередной грязный трюк, очередная фальшивка поджигателей войны, возводящих клевету на свой собственный народ»(4).
Автору этой зубодробительной рецензии, надо полагать, даже в страшном сне не могло привидеться, что подобного рода «садистские стишки», а также прочие страшилки и другие образцы школьного фольклора бытовали и в среде советских детей. Ему, автору рецензии, и представить было невозможно, что в семидесятые-восьмидесятые годы XX столетия школьный фольклор выйдет из подполья, привлечёт внимание литераторов (многие, наверное, читали «страшную повесть для бесстрашных детей» «Красная Рука, Чёрная Простыня, Зелёные Пальцы» Эдуарда Успенского(5), а кое-кто, возможно, помнит и «Четыре страшилки» Валерия Роньшина, опубликованные в журнале «Уральский следопыт»(6), кинематографистов (можно назвать фильм режиссёра-постановщика Вадима Шмелёва «С.С.Д.», снятый по сюжетам страшилок, где аббревиатура расшифровывается как «Смерть советским детям»).
Задолго до рецензии в журнале «Знамя», в 1925 году, этнограф Георгий Семёнович Виноградов (1887-1945) в статье «Детская сатирическая лирика», которая в том же году вышла отдельным изданием, констатировал: «Детский фольклор не пользуется особым вниманием собирателей и исследователей. В этой области мы имеем только случайные записи да несколько больших этнографических сборников, где среди прочего материала нашли приют и разнообразные детские песенки, присловья, прибаутки и проч.»(7). К счастью, ситуация изменилась. Детский фольклор стал объектом научного изучения специалистов (фольклористов, психологов, историков), которые, помимо публикации исследований по этой теме, активно выявляют, собирают и издают образцы школьного фольклора тематическими подборками и отдельными книгами. Достаточно сослаться на составленный А. Ф. Белоусовым сборник «Русский школьный фольклор», который вышел в Москве в 1998 году в серии «Русская потаённая литература».
Жанровая тематика школьного фольклора широка: это и страшные истории, или страшилки, и баллады, и «садистские стишки», и заумь, и семейные рассказы, а также кричалки, считалки, дразнилки, анекдоты, загадки и прочие жанры устного и письменного школьного фольклора.
Мой скромный опыт собирания и записи школьного фольклора даже на ограниченной территории одного двора позволил выявить большой пласт текстов, жанровая тематика которых меняется от возраста к возрасту и в немалой степени зависит от социально-экономической и общественно-политической обстановки в стране, а также от личного жизненного опыта респондента. Например, практически вышли из обихода кричалки, столь характерные для пионерских лагерей советского периода, или «садистские стишки», бытовавшие в школьной (и шире – в молодёжной) среде в 1970-1990-е годы.
Наиболее полно разные образцы школьного фольклора (правда, в небольшом объёме) мне удалось записать от ученика одной из средних школ города Перми Даниила Вадимовича Некрасова, 1995 года рождения, который помнит фольклорные тексты рубежа эпох (в частности, кричалки) и знает тексты, которые бытуют в современной школьной среде.
Так, большой интерес вызывают осколки некогда широко бытовавших среди школьников «садистских стишков», записанные от Даниила Некрасова в 2008 году, в основе которых лежит заведомая «небылица»:
Девочка Маша купаться пошла,
В среду нырнула – в субботу всплыла.
Или:
Маленький мальчик патрон проглотил,
Пукнул – и маму свою раздолбил.
«Очевидно, – пишет А. Ф. Белоусов, – что «садистские стишки» – это современные «смешные страшилища», изготовленные из тех «страхов и ужасов», которые постоянно нагнетаются «взрослой» культурой»(8). Видимо, так оно и есть. Но! По утверждению Даниила Некрасова, «садистские стишки» вышли из моды, они стали не актуальны для школьников, и многие тексты, которые он знал несколько лет назад, в настоящее время вспомнить не может.
Немалую ценность для историков и филологов представляют пионерские кричалки, записанные от Даниила Некрасова в 2004 году, хотя он в этой массовой детской организации никогда не состоял и практически ничего о ней не знает.
Чика-бум – крутая песня,
Будем петь её все вместе.
Если нужен классный шум,
Пойте с нами чика-бум.
Пою я бум, чика-бум,
Пою я бум, чика-рака, чика-рака, чика-бум,
О-о-о, е-е-е, хорошо: помолчим.
* * *
Еду на танке, вижу корову
В шапке-ушанке, с рогом здоровым.
– Здорово, корова! Как поживаешь?
– Ду ю спик инглиш? Чего обзываешь?
Или более поздние записи 2009 года:
Раз-два!
Мы не ели.
Три-четыре!
Есть хотим.
Открывайте шире двери,
А то повара съедим,
Поварятами закусим,
А дежурными запьём,
Все столы переломаем
И тихонечко уйдём.
* * *
Вожатые: Раз, два!
Дети: Три, четыре!
Вожатые: Три, четыре!
Дети: Раз, два!
Все вместе:
Кто шагает дружно в ряд?
Самый лучший наш отряд.
Кричалки советских времён остаются востребованными только в летний оздоровительный сезон, передаваясь от поколения поколению, ибо основные принципы организации массового отдыха детей остались прежними. Да и многие кадры воспитателей (по крайней мере, руководящее звено) прошли советскую педагогическую практику. Даниил Некрасов выучил кричалки во время летних каникул в оздоровительном лагере «Орлёнок», что в селе Платошино Пермского района Пермского края, куда он ездил в течение многих лет.
Особый блок составляют относительно новый жанр школьного фольклора как анекдоты в одну строчку. В этих анекдотах главными героями чаще всего выступают литературные персонажи детских сказок: «Буратино утопился», «Колобок повесился», «Колобок из бани выходит и говорит: «Бля! Голову забыл помыть», «Буратино с Мальвиной дрова на зиму заготовляют», «Русалка на шпагат села», но имеются и исключения типа «Негры загорают» (записи 2004 года).
Относительно новым жанром являются и отвечалки: «Ладно». – «В трусах прохладно» (вариант: в трусах холодно; записано в 2009 году)(9).
Оставаясь в основе прежними, некоторые фольклорные тексты изменились лишь в деталях, отражая реалии сегодняшнего дня. В качестве иллюстрации можно привести записанную в 2004 году известную детскую считалку:
Вышел децел из тумана,
Вынул ножик из кармана,
Буду резать, буду бить –
Всё равно тебе галить.
В ней заменено одно лишь слово: вместо «месяц», я сам помню эту считалку с 1950-х годов, современные школьники говорят «децел». Увы, от ситуации, с которой сталкиваются нынешние дети, никуда не деться.
Популярны в школьной среде загадки, построенные на абсурде. Такие, например, как записанные в 2008 году:
«Кто окунается головой в работу?» (Гинеколог); «Длинный, красный, 21-й?» (Трамвай); «Летят два крокодила, один направо, другой – розовый. Сколько весит один килограмм мороженого, если сегодня понедельник?» (Один килограмм); «Летят два крокодила, один направо, другой – на север. Сколько стоит пьяный ёжик, если сегодня понедельник?» (На фига мне холодильник, если я не курю).
Абсурд как приём вообще лежит в основе многих фольклорных текстов школьников. В частности, вот характерный пример – стишок, записанный от Даниила Некрасова в 2009 году:
По реке плывёт кирпич,
Очень тонкий, как стекло.
Ну и пусть себе плывёт,
Нам не нужен пенопласт.
Надо отметить, что многочисленные стишки иногда бывает очень трудно отнести к какому-либо определённому жанру. Некоторые из них (в частности, «обманки») объединяет абсурд, иногда доходящий до непристойности(10). Мне эти тексты довелось слышать, но дети стесняются их записывать, поэтому в моей коллекции их нет(11). Но есть другие, записанные от Даниила Некрасова в 2008 году:
И я там был,
Мёд, пиво пил,
По ногам текло,
В унитаз не попало.
* * *
Три девицы под окном
Обкурили целый дом.
Подобные приведённым тексты, различные в жанрово-стилистическом отношении, отмечает М. Л. Лурье, объединены одной общей чертой – они возникли как результат поэтической интерпретации литературных и литературно-музыкальных источников, что и позволяет с некоторыми оговорками отнести их к пародийной поэзии(12).
В байках, а они чаще всего, по моим наблюдениям, рассказываются детьми среднего школьного возраста, смеховой эффект достигается неожиданным финалом, который идёт вразрез всему предшествующему содержанию. Даниил Некрасов в 2008 году рассказал мне такую вот байку:
«Ночь. Едет мужик на машине. Видит, старушка стоит, тачку ловит. Тот останавливает машину, спрашивает:
– Вам куда?
– До ближайшего кладбища.
Мужик старушку и подвёз. Едет дальше, видит: та же старуха. Останавливается, спрашивает:
– Вам куда?
– До ближайшего кладбища.
Мужик старушку подвёз. Едет дальше, видит: та же старуха. Мужик струхнул и проехал дальше. Видит, опять та же старуха стоит. Остановился, спрашивает:
– Вам куда?
– Вы не подскажете, как пройти в библиотеку?»
Одним из самых распространенных жанров школьного фольклора, пожалуй, являются детские страшные истории, или страшилки. Как считает С. М. Лойтер, «детские страшные истории – один из жанров повествовательной традиции детей: мифологические рассказы о смерти, о страшном и ужасном, которые происходят по воле существ, предметов, явлений, наделённых сверхъестественными свойствами и возведённых в ранг демонологических сил. Эти рассказы обладают устойчивой структурой, имеют целью вызвать переживание страха, необходимое для самоутверждения личности»(13).
В качестве образца можно привести такую вот страшную историю, записанную от Даниила Некрасова в 2008 году:
«У одной женщины на войне пропал без вести муж. Через десять лет он возвращается и говорит жене: «Дай хлеба!» Она дала ему хлеба, и муж ушёл.
На следующий день муж приходит и снова просит: «Дай хлеба!» Она ему дала.
Испугалась женщина, пошла к гадалке и говорит ей: «У меня муж пропавший приходит и всё время хлеба просит». Гадалка отвечает: «Когда будешь давать хлеб, то кинь его, муж повернётся задом, нагнётся, и ты увидишь чёрный хвост и копыта. Знай, что это чёрт к тебе приходил».
На следующий день вновь появляется муж и просит: «Дай хлеба!». Женщина хлеб-то и кинула. Муж повернулся, наклонился за ним, и женщина увидела у него копыта и хвост. Она и спрашивает: «Ты чёрт?». Он резко так повернулся и крикнул: «Да, чёрт!». И исчез».
Другая история, записанная в 2009 году, явно демонстрирует обновление давно известных в детской среде сюжетов страшилок, которые отражают изменения в жизни подрастающих поколений, уровень знаний школьников об окружающем их мире, хотя и мифологизированном ими:
«В одной чёрной-чёрной Вселенной есть одна чёрная-чёрная Галактика, В этой чёрной-чёрной Галактике есть одна чёрная-чёрная планета, на этой чёрной-чёрной планете есть одна чёрная-чёрная страна, в этой чёрной-чёрной стране есть один чёрный-чёрный город, в этом чёрном-чёрном городе есть один чёрный-чёрный район, в этом чёрном-чёрном районе есть одна чёрная-чёрная улица, на этой чёрной-чёрной улице есть чёрный-чёрный двор, в этом чёрном-чёрном дворе есть чёрный-чёрный дом, в этом чёрном-чёрном доме есть чёрный-чёрный подъезд, в этом чёрном-чёрном подъезде есть чёрная-чёрная квартира, в этой чёрной-чёрной квартире есть чёрная-чёрная комната, в этой чёрной-чёрной комнате есть чёрный-чёрный телевизор, в этом чёрном-чёрном телевизоре показывают чёрную-чёрную Вселенную…(И далее повторяем вновь по тексту)».
Материал, представленный в данной статье, показывает возможность и необходимость собирания школьного фольклора(14), который, с одной стороны, является объектом научного исследования и, с другой стороны, может служить своеобразным индикатором настроений и чаяний наших детей.
_______________________
1 Шлосберг Е. Проповедь людоедства под видом фольклора // Знамя. – 1954. – № 7. – С. 191.
2 Там же. – С. 191-192.
3 Там же. – С. 192.
4 Там же.
5 См., например: Успенский Э. Н. Красная Рука, Чёрная Простыня, Зелёные Пальцы: Страшная повесть для бесстрашных детей; Жуткий детский фольклор. – М., 1992; и др. изд.
6 Роньшин В. Четыре страшилки // Уральский следопыт (Екатеринбург). – 1994. – № 9. – С. 48-53.
7 Виноградов Г. С. Детская сатирическая лирика // Русский школьный фольклор: От «вызываний» Пиковой дамы до семейных рассказов / Сост. А. Ф. Белоусов. – М., 1998. – С. 656. Далее: Русский школьный фольклор….
8 Белоусов А. Ф. От составителя // Русский школьный фольклор… – С. 11.
9 Классический пример отвечалки: «Чо?» – «Х… через плечо да в ухо». По моему мнению, отвечалкам во многом близки некоторые поддёвки. См.: Виноградов Г. С. Детская сатирическая лирика // Русский школьный фольклор. – С. 666 и далее по тексту. Образцы поддевок см. на с. 706-710.
10 См.: М. Л. Лурье. Стихотворные «обманки» // Русский школьный фольклор… – С. 530-533.
11 Например, «На ху… на ху… / На хуторе мы жили…». Образцы «обманок» – стихов, куплетов, песен и загадок см.: Русский школьный фольклор… – С. 534-544.
12 Лурье М. Л. Пародийная поэзия школьников // Русский школьный фольклор… – С. 430.
13 Лойтер С. М. Детские страшные истории («страшилки») // Русский школьный фольклор… – С. 65-66.
14 Собирателей школьного фольклора не должно смущать то обстоятельство, что некоторые (а, возможно, и многие) тексты уже опубликованы, ибо научную ценность представляют и варианты текстов, и комплексы их, которые записаны в конкретное время, на определённой территории, от каждого респондента в отдельности и в их совокупности.
19, 27 июня, 18 октября 2009 г.,
13-16 апреля 2010 г.,
г. Пермь.
Опубликовано в сборнике "Мир начинается в детской: Материалы научно-практической конференции, г. Пермь, 19 октября 2009 г." (Пермь, 2010).