Эта игра называется «Пан или пропал», но между собой мы зовем ее «Бег с препятствиями». В «Пан или пропал» играют парами, реже – тройками. Если не добежишь до цели первым или хотя бы вторым, если играете втроем, теряешь жизнь. Правда, есть один секрет: не обязательно терять собственную – можно отдать чужую. Я никогда не играю на свою жизнь – только на чужие.
В этот раз мы бежим вдвоем до булочной в Крестьянском переулке. Я стартую от бывших казарм на улице Красного Курсанта, а Макс – от Дворца Молодежи на Профессора Попова. Это только кажется, что играть в «Пан или пропал» легко. Во время игры любая часть города может стать препятствием на пути к цели. Предсказать препятствия невозможно – они всегда разные.
Первое препятствие я обнаруживаю на пересечении с Чкаловским проспектом. Лужа покрывается пузырями, из нее вырастает Петрович. В другие дни он – неприметный питерский алкоголик, сегодня – рассерженный водяной дух.
– Пан или пропал? – ревет он.
Молниеносно извлекаю из рюкзака бутылку водки и, отвернув крышку, одним отточенным движением выливаю содержимое в лужу. Петрович ныряет обратно, а я легкой трусцой устремляюсь вперед.
Из сквера Красного Курсанта мне навстречу лениво выходит химера. Химер я недолюбливаю – никогда не угадаешь, какая тебе встретится. Все химеры умеют читать страхи. Только одни потом просто меняют свой облик на тот, что вызывает у тебя оторопь, а вот другие способны изменить и кусок реальности, превратив его в твой самый худший кошмар.
Пан или пропал?
Химера облизывается. Пространство вокруг нее начинает дрожать, точно раскаленное марево. Я торопливо озираюсь, словно ищу у города поддержки. Взгляд скользит по декоративному панно на брандмауэре дома – герои Отечественной войны, триумфальная арка, вот это все.
– Пришел Кутузов бить французов! – ору я во всю мощь легких.
Химера вздрагивает и съеживается, инстинктивно прижимая острые уши к голове. Страх меняет направление и поглощает ее. «Переход Малого проспекта Петроградской стороны разрешен», – сообщает механический голос на светофоре, и я, не теряя ни секунды, бросаюсь через дорогу.
На Съезжинской меня подрезает Колесница. Колесница – это голем, возникший из отрыжки эгрегора Таро и вечной городской сырости. Обычным прохожим она не страшнее резкого порыва ветра, а вот меня может и раскатать. Единственное спасение – забежать в парадную и переждать. Вот только парадные теперь закрываются на кодовые замки.
Пан или пропал?
Все же пан – из ближайшего дома выходит девушка. Я галантно придерживаю ей дверь и, как только она поворачивается ко мне спиной, сигаю в спасительный полумрак. Поднимаюсь на один лестничный пролет и смотрю в окно на Колесницу. Одновременно гадаю: кого еще встречу, что еще пригодится из лежащего в рюкзаке, успею ли я…
Колесница нетерпеливо ерзает по тротуару туда-сюда, словно выжидает. Впрочем, это скорее программа, чем осмысленное действо, – разума у Колесницы нет. Именно благодаря этой особенности она скоро переключится на что-то другое и укатится дальше. Наконец Колесница делает резкий рывок и исчезает из вида. Для проформы стою в парадной еще несколько минут, а затем, оставив на подоконнике пару кубиков рафинада и конфету для местного хранителя, покидаю убежище.
По Кронверкскому проспекту я бегу расслабленно. Мне остается лишь пересечь Каменноостровский – и я у цели, но в подземном переходе на меня гранитной горой надвигается Сфинкс. Он растягивает губы в улыбке и вопрошает:
– Пан или пропал?
Пройти Сфинкса можно, только разгадав загадку, но я не понимаю, что он имеет в виду – название игры, результат этой игры для меня, для Макса, для того, чью жизнь я отдам взамен своей в случае проигрыша… Пан или пропал, пан или пропал, лихорадочно думаю я. Какое слово правильное? Я отвлек Петровича, я замкнул морок химеры на нее саму, я спрятался от Колесницы, я не играю на свою жизнь. Значит, пан.
– Пан, – отвечаю я Сфинксу, рефлекторно зажмуриваясь – за неверный ответ можно огрести когтистой лапой по голове, но удара не следует. Сфинкс заливисто смеется и растворяется в воздухе. Путь свободен!
Когда я вбегаю в булочную, Макс уже сидит за стойкой у окна.
– Ты проиграл, Алекс, – вместо приветствия говорит он. – Выбирай!
Я обвожу помещение взглядом. Помимо нас в булочной находятся женщина с ребенком, байкер, офисный клерк и девушка-продавец за кассой.
– Вот его, – бегло отзываюсь я, указывая на бородача в косухе.
– Хорошо, – сыто соглашается Макс, – эту жизнь я у него забираю, а он пусть найдет новую.
Байкер достает из кармана сотовый телефон, делает звонок.
– Буду в универе в пять, – басит он в трубку. – Нет, конечно. Такси возьму.
Я мысленно ликую: если бы Макс не забрал эту его жизнь, бородач бы пропал – сел на байк и не разминулся с фурой на Левашовском, а в новой жизни он пан – поедет на встречу выпускников на такси, встретится с бывшими сокурсниками и преподавателями, его пригласят на кафедру…
Впрочем, дальше мне уже не интересно – это его жизнь, а не моя. Мне пора готовиться к новой игре в «Пан или пропал». Я никогда не играю на свою жизнь – только на чужие.
Автор: Мелалика Невинная
