Могила выдающегося ученого, которого называют первым исследователем подземной Москвы, долгое время считалась потерянной. Все попытки найти ее оказывались безуспешными.
От миссионера до диггера
Страсть к неразгаданным тайнам зародилась в душе Игнатия Яковлевича Стеллецкого еще во время учебы в Киевской духовной академии. Он мог часами бродить по «варяжским» пещерам вблизи Киево-Печерского монастыря в надежде отыскать клад, зарытый дружинниками Аскольда и Дира перед походом на Царьград. Или обдумывать план обследования подвала дворца Мазепы в Батурине, где гетман по легенде зарыл бесценные сокровища.
После окончания в 1905 году Киевской духовной академии внук православного священника решил поехать по распределению не в Америку, а в Палестину. Страсть к тому, что скрыто под землей, в Палестине разгорелась с новой силой. Под одной лишь мечетью Омара, стоящей на месте храма Соломона, сохранилось огромное количество подземных лабиринтов. Полтора года Стеллецкий преподавал в русско-арабской семинарии Назарета. И не упускал ни одной возможности обследовать библейские места, посетить гробницу Александра Македонского или «подземный» Иерусалим. Молодой кандидат богословия участвовал во многих археологических экспедициях и даже выступил организатором раскопок на родине Иоанна Крестителя недалеко от Иерихона.
Энергии и энтузиазма у Стеллецкого было предостаточно. Не хватало лишь знаний. Тогда-то он и решил навсегда покончить с миссионерством и карьерой священника, вернуться в Москву и повторно сесть на студенческую скамью. Только теперь – в недавно открытом Археологическом институте. Как пишет в статье «Неистовый кладоискатель» Р. Пересветов, всё свободное от занятий время Игнатий Яковлевич посвящал изучению древних документов и находил множество подтверждений тому, что под Москвой – огромная сеть тайных ходов и подземелий. Позже он написал, что почти под каждым домом возрастом 150-200 лет, стоило поискать «таинственные сооружения» – ходы и подземные палаты. Тогда же идеей фикс Стеллецкого стали поиски легендарной Либерии Грозного.
Бороться и искать, не найти, но не сдаваться
Неудачи и непонимание никогда не останавливали археолога. Когда его коллеги из «Старой Москвы» в один голос заявляли, что его желание исследовать московские подземелья, – блажь, он искал средства и возможности продолжить поиски с группой таких же как он увлеченных энтузиастов. Ему говорили, что не все памятники на поверхности-то изучены, да и методологической базы для описания подземных исторических сооружений нет, а он продолжал искать и рассказывать о находках в многочисленных статьях и монографиях – «Мертвые книги в московском тайнике», «Поиски библиотеки Ивана Грозного», «Китайгородская стена. Старая Москва».
Он искал возможности обследовать подземный схрон в Арсенальной башне с колодцем и загадочными тоннелями, обнаруженные еще князем Щербатовым. Обследовал подземелья под Сухаревской башней и Юсуповским дворцом, Симоновым монастырем и Ленинской библиотекой. В начале 30-х спускался под землю вместе со строителями метрополитена, чтобы предотвратить уничтожение случайно обнаруженных находок. Всё найденное в туннелях метро хранил в своей квартире, мечтая о создании музея «Подземная Москва». С каждым днем перед «Колумбом подземной России» открывались новые подземелья, лабиринты ходов, замурованные ниши и таинственные провалы – так рождался первый план подземной Москвы.
Когда после возвращения в Москву с Украины осенью 1923 года Стеллецкий лишился своих наработок, рукописей и архивов, исчезнувших из реквизированной в Хамовниках квартиры, для получения доступа к архивам устроился в Музей истории. В 45 лет начал с нуля – искал зацепки в летописях, восстанавливал планы подземных находок по памяти. В годы Великой Отечественной войны отказался покинуть Москву, опасаясь потерять вновь собранный архив. А когда в 1910-х годах не получил одобрения на проведение раскопок в Московском Кремле, не похоронил идею, а вернулся к ней спустя годы.
Письма Сталину
Игнатий Яковлевич для получения разрешения на исследование подземелий Кремля оббил десятки порогов. Он стучался в двери Моссовета и Народного комиссариата просвещения, Центрального Исполнительного Комитета и Совета народных комиссаров. Но везде слышал примерно одно: «Еще, товарищ, не время! Не бегите впереди паровоза! У советской власти есть дела поважнее!». Тогда Стеллецкий решил дойти до самого верха и в 1933 году направил докладную Сталину. Неожиданно получил ответ от кремлевского коменданта Р. Петерсона. Разрешение дал лично Сталин. По одной из версий Вождь был заинтересован в обнаружении библиотеки Грозного, по другой – был не прочь заиметь план подземных сооружений, позволяющих в любой момент тайно покинуть столицу. В ходе работы Стеллецкий подтвердил существование подземного хода Аристотеля Фиораванти и каменной цистерны Пьетро Солари, но царскую Либерию так и не нашел. Помешала война.
Летом 1945 года Игнатий Яковлевич написал Сталину второе письмо. Просил разрешения на продолжение поисков. Призывал не упускать «из цепких советских рук» легендарную Либерию Грозного. Напоминал, что осталась малость – пройти от ранее обнаруженного арсенала Макарьевского тайника до Тайницкой башни. И даже льстил, обещая «лучезарной Сталинской эпохе блистательное открытие». Неизвестно, ознакомился ли Отец народов с письмом, но официального разрешения на возобновление раскопок под Кремлем Стеллецкий так и не дождался.
Мойра
Как многие гениальные люди Игнатий Яковлевич предсказал свою смерть. За несколько лет до нее, еще в начале войны, он написал завещание. В нем просил похоронить себя «на родной Украине» в древней скифской могиле. Сверху поставить «каменную бабу» – языческого идола в знак уважения предков. И непременно водрузить табличку с лаконичной надписью «Спелеолог Стеллецкий». Были указаны в завещании и годы жизни – «1878 – 194…». 11 ноября 1949 Игнатия Яковлевича не стало.
Смерть наступила после третьего удара. В первый раз Стеллецкого парализовало зимой 1943. Он отмахнулся от мрачных прогнозов врачей. Не хотел доживать жизнь прикованным к постели. Встал на ноги, а летом 1945 даже обследовал подземную Ригу. И это оказалась последняя экспедиция, когда выдающийся ученый без устали орудовал киркой и лопатой. В конце весны 1947 его сковал второй паралич. Стеллецкий переключился на работу с наколенными за жизнь архивами. В январе 1949 года по пути на работу Игнатий Яковлевич упал без сознания и был доставлен в больницу.
Третий инсульт приковал Стеллецкого к постели и лишил речи. Спустя месяцы ученый начал говорить, но, по воспоминаниям его второй жены Марии Михайловны Исаевич, «на незнакомом языке». Вероятнее всего это был арабский – тот язык, который Стеллецкий выучил последним. Ученый всё понимал, поэтому много читал, перебирал свои рукописи, но любые попытки записать мысли оборачивались «появлением иероглифов». От собственного бессилия он страшно раздражался, а после приступов гнева закрывал лицо и едва слышно повторял «мойра», что с греческого означает «участь, судьба».
«Скифский курган» на Ваганьковском
Когда в 80-х была поднята проблема с утраченной могилой Стеллецкого, исследователи надеялись, что «отец отечественной спелеологии» похоронен согласно завещанию. Но на Украину след не привел – выяснилось, что жена ученого похоронила Игнатия Яковлевича на Ваганьковском кладбище. Вот только где именно, выяснить не удалось.
Только в 2010 поиски могилы Стеллецкого возобновили. Энтузиасты Общества некрополистов при содействии пресс-службы «Ритуала», неравнодушных спелеологов-одиночек и спелеологических клубов подняли архивные документы и выяснили, что ученый похоронен на 37 участке. Прежде чем обнаружить его могилу под номером 674, пришлось обойти тысячи захоронений.
«Скифский курган» Стеллецкого выглядел удручающе. Железный крест проржавел и покосился, надпись на табличке не читалась, могильный холм завалило листвой и ветками. Неудивительно, что во многих справочниках значилась информация, что могила главного знатока подземелий Москвы исчезла. Деньги на памятник Стеллецкому собирали всем миром. И летом 2011 года на могиле ученого поставили памятник, покрасили ограду, убрали мусорные завалы и посадили живые цветы. На барельефе написали: «Профессор Стеллецкий Игнатий Яковлевич. Спелеолог, археолог, исследователь подземной Москвы». Но для миллионов диггеров по всему миру имя Стеллецкого стало символом неустанного движения к заветной мечте.