ЛИИ – Лётно-исследовательский институт.
Виктор Васильевич Заболотский
Мне довелось пройти эту школу. Как ни странно, в ШЛИ (Школа лётчиков-испытателей) не учили летать – сюда приходили лётчики, умевшие летать хорошо, – в школе прежде всего заставляли думать, разрушать стерео типы, приобретённые на предыдущих типах летательных аппаратов, создавая в сознании образ нового опытного самолёта.
Так в голове зарождался какой-то новый тип самолёта (какой конфигурации у него крыло, количество двигателей и тип силовой установки, расположение шасси, приборное и авиационное оборудование и многое другое), и, когда это всё приобретало удобоваримую форму, казалось бы, можно и вылетать, но без теоретических знаний это пшик.
Поэтому теорию нам преподавали лучшие специалисты ЛИИ и ЦАГИ. Методика лётных испытаний, теория двигателей, аэродинамика малых и больших скоростей, электронное и радиотехническое оборудование, авиационную медицину и многое-многое другое.
Полтора года пролетело незаметно. Хотя в ШЛИ не может быть «плохих» инструкторов, но я считаю, что мне повезло. В группе Виктора Ивановича Кирсанова нас оказалось четверо: В. Абрамов, В. Александров, А. Артюхин, В. Заболотский.
Виктор Иванович верил в нас, а мы старались не подводить его. Сейчас, оглядываясь на то время и имея опыт лётчика-испытателя, инструктора, командира бурановского отряда, я с обожанием и восхищением смотрю на В.И. Кирсанова. За три с половиной месяца он дал нам возможность освоить 14 типов самолётов и самостоятельно вылететь на них, и никаких эмоций с его стороны – работа есть работа. Он дал возможность поверить в себя, и в дальнейшем мне это очень пригодилось.
Во время учёбы всем слушателям присваивался 5 класс лётчика-испытателя, и это позволяло участвовать в лётных испытаниях и летать с ведущими лётчиками-испытателями как ЛИИ, так и фирм. У В.П. Васина, М.П. Киржаева, В.М. Пронякина, В.Н. Изгейма, А.Л. Колосова и многих других лётчиков многому можно было поучиться, наблюдая за их работой с техникой, с экипажем и ведущими специалистами. Одновременно «старики» присматривались к молодым.
Недавно встретился с одним пилотом, который рассказал, что за всю лётную жизнь у него не было ни одного аварийного случая. Для меня это было приятно и удивительно. Приятно потому, что при лётных испытаниях выявлены все конструктивные недостатки техники, на которой он летал, и техника была надёжна, а удивительно то, что мне-то всегда везло с «отказами». Даже на первых вылетах в ШЛИ на Як-28 и Су-15.
Вылетая в первый раз, всегда немного волнуешься и чуть дольше и внимательнее осматриваешь самолёт.
Проходя мимо передней стойки велосипедного шасси Як-28, увидел, что левое колесо потёрто кое-где до корда, а правое почти новое.
Спросил техника, в ответ: «Прилетишь – будем менять».
И вот после взлёта на форсаже, когда убралось шасси и закрылись створки, раздаётся грохот как при взрыве, в кабине пыль столбом, какой-то свист, шум. Казалось, время остановилось.
Гляжу на приборы – всё нормально, и через несколько секунд раздаётся тихий голос Александрова: – Вить, ты здесь? – Здесь, здесь.
– Я думал, что ты катапультировался. – Да здесь я. – А что это было?
Не знаю, но как-то само вырвалось: «Взорвалось переднее левое колесо».
Как положено доложили, нам разрешили заход на посадку. Вот тут время потянулось медленно, мысли в голове проносились с невероятной скоростью. «Если и правда что-то с колесом, то на пробеге будет шимми».
И правда, после посадки трясло так, как никогда в жизни, а на скорости 60 километров в час всё прекратилось.
После осмотра оказалось, что колесо представляло собой две половинки реборд, створки шасси раздуты, а в полу кабины рваные пробоины. Повезло, что трубопроводы не задело.
Первый вылет на Су-15. Задание выполнено, зашёл на посадку, мягкое касание в начале полосы на нормальной скорости. На лёгкое нажатие на тормозной рычаг самолёт чётко отреагировал кивком на начало торможения и как в знак согласия – опусканием носа. Ну и зачем дальше тормозить, если бежать по полосе ещё четыре километра, сам остановится.
В конце полосы решил притормозить, а самолёт не реагирует никак!
Вспомнил про аварийное торможение, но оно тормозит сразу оба колеса!
На остатках воздуха освободил полосу, но запер выход с третьей рулёжки.
И к моему стыду, навстречу рулит Ту-144 во всей красе, а разрулиться невозможно!
Он подрулил вплотную к моему Су-15, я сижу на борту с включённой радиостанцией, до опущенного носа Ту-144 два метра, в лобовом стекле «тушки» вижу Эдуарда Еляна, а в наушниках слышу его голос: – Ну и что, выклевать тебя оттуда, что ли?
Я готов был сгореть от стыда! Сразу вспомнились слова Виктора Ивановича Кирсанова: «Не оставляй любовь на старость, а торможение – на конец полосы!»