Специально для "Лилит" интервью ведет журналист и фотохудожник Виктор Горячев:
У тебя осталась обида на родителей?
У меня нет обиды. Так было нужно. Но у меня нет чего-то такого, что делает воспоминания о детстве такими сладкими и яркими. Мне не о чем плакать, вспоминая его.
Начало беседы ЗДЕСЬ
У мамы была непростая жизнь, которая сделала непростым ее характер. Нам обеим было тяжело, выживая рядом... Наверное, мне не хватало ласки, тепла. И мне не хватало папы. Мы виделись с ним редко, два-три раза в год. Это, конечно, мало. Когда я стала взрослой и многое изменилось, мы стали видится чаще, но это было уже потом.
А в воспитании своих детей ты сделала работу над ошибками?
Надеюсь, что сделала. Но мне есть за что упрекать себя. Мои мальчики мне дорого дались. Их отец был намного меня старше. Я слушалась его во всем. Он был авторитетным, правильным, умным и очень взрослым. Когда родился Потап, было объявлено, что мы будем воспитывать его по теории Спока, по той самой, по которой детей нельзя брать на руки и так далее. Есть такие моменты, о которых теперь тяжело вспоминать. Мы поселили маленького мальчика в отдельную комнату, изолировали его. Так учил Спок, так считал нужным мой тогдашний муж. Помню, как-то пришел папа, посмотрел на эти наши современные порядки и сказал проникновенно: «Что вы делаете? Берите его на руки столько, сколько он просит. Потом может быть поздно, захотите, да он не пойдет». Ну, тот самый мой папа, которого я видела два раза в год.
А Фима родился шестимесячным. И было очень трудно. И врачи смотрели и качали головами. А муж был на работе. Я тихонечко сходила с ума. Фима не спал в принципе и постоянно кричал. Хорошо помню место в доме, где я билась головой о стену от бессилия и ужаса. Тогда пришлось многое пережить. И я многое передумала. И теперь балую Фиму, как сумасшедшая. И Потапа балую...
У тебя с детьми отношения на равных?
Не сказала бы. Наверное, наши отношения более фамильярны, чем те, которые были у меня с мамой, и те, которым меня пытались научить Спок и муж, но вряд ли это отношения равных. Старший сын повзрослел после того, как мы расстались с мужем, примерял на себя роль хозяина дома, стал говорить басом и давать мне советы. Но все равно предпочитает любому общению и действию компьютерные игры, поэтому на главу семьи не тянет. А с Фимой мы закадычные друзья. Но мои парни понимают, кто приносит хлеб и оплачивает счета за электричество. Я -- вожак этой стаи.
Первый фильм, который я увидел с твоим участием, был «Белые одежды». Расскажи о нем.
Фильм снимал режиссер Евгений Белозорович, на площадке была замечательная атмосфера, я была влюблена, ждала рождения старшего сына. Я чувствовала себя переполненной любовью и тайной, и это переносилось на пленку. Во всяком случае, я думаю, что на сегодняшний момент в моем парадном списке нет ничего, кроме «Белых одежд».
Я стала Юленькой много позже (телефильм «Бальзаковский возраст, или Все мужики «сво…». -- Прим. ред.), спустя двенадцать лет. До этого у меня была главная роль в проблемном постперестроечном фильме «Ловкач и Хиппоза», главная роль в артхаусном «Щит Минервы», несколько приличных драматических ролей в театре. Но Юленька убрала все это к чертям собачьим! (Смеется.) И теперь, вероятно, я обречена играть женщин с вечно изумленным выражением лица. И постоянно открытым ртом! Просто удивительно: приходишь на пробу, работаешь серьезно, однако заказчик недоволен. И тогда врубаешь Юленьку. И шквал оваций. И -- берут.
Какое-то время я была просто в отчаянии. Мне хотелось повернуть время вспять и стереть эту работу из своей биографии. Меня пугала перспектива остаться рыжей Юлькой до старости. Но как-то поразмыслив, я успокоилась. Юленька так Юленька. И на том спасибо. В конце концов, именно эта роль позволила мне вырваться. Стать востребованной, интересной. Поправить свои дела, оплатить Потапу его учебу, вывозить детей в Диснейленд, заниматься здоровьем, купить себе немного одежды. (Хохочет.)
«После сорока жизнь только начинается», сказала ты в одном из своих интервью, продолжи, пожалуйста.
Мне кажется, я стала больше понимать, и я стала… счастливее. Я стала самостоятельной, все то, что мое -- мое, понимаешь? Это очень важное чувство, я им наслаждаюсь. Я понимаю смысл и цену удовольствий жизни. И позволяю их себе. Я чувствую дистанцию. Мне за сорок. Нужно собраться и взять все, что мне причитается. И никто мне в этом не помешает.
Самым главным событием после сорока стало то, что я рассталась с мужем. Моя жизнь делится на две неравные части: до и после. Расставание было страшным стрессом, несмотря на то, что это была моя инициатива. Я три года провоцировала развод, так сказать, плохо себя вела. Не слушалась. Когда случилось что случилось, было страшно, была паника. Потому что мне пришлось отвечать за принятое решение. А потом, когда паника прошла, я поняла, что единственная для меня проблема в том, что я не могу вкручивать лампочки во встроенные в потолок светильники. Сейчас, когда прошло время, я понимаю, что все сделала правильно, и, как ни странно, после этого началась моя карьера. Началась работа, о которой я так мечтала и которую так ждала.
Продолжение завтра, подпишись на наш канал!
Фото: lichnosti.net