Геннадий Григорьевич Брюхов
Каждый раз, повернув голову в небо, реагируя на шум реактивных двигателей и увидев мчащийся в нём военный самолёт, невольно пытаешься представить, на чём сейчас сосредоточено внимание лётчика, каковы его действия. Будто бы не он, а ты находишься в катапультном кресле.
Вот они, приборы: авиагоризонт, указатель курса и скорости, вариометр… Левая рука в перчатке спокойно стережёт рычаг управления двигателем, правая – цепко обжимает ручку управления самолётом, ноги расположились на педалях.
Ты пытаешься представить и прочувствовать запах кабины. Он какой-то особый, своеобразный, ни с чем не сравнимый. В нём запах и приборного оборудования, и краски щитков кабины, и, наверное, неба.
Его начинаешь ощущать не только когда садишься в кабину, но и когда начинаешь надевать свой лётный комбинезон и лётную кожанку. Даже когда ты распростился с полётами – этот запах ещё долго присутствует в воспоминаниях о них. Летишь, а внизу, под тобой, проплывает земля. Взгляд в первую очередь ловит крупные, характерные ориентиры: населённый пункт, озеро, лесной массив, реку, железную дорогу, элеватор…
В наушниках защитного шлема ты слышишь радиообмен руководителя полётов со своими товарищами, находящимися вместе с тобой в небе. И по голосу отличаешь каждого из них. Когда задание несложное, ты пытаешься по докладам представить, где они сейчас находятся, их действия.
Но вот и ты нажимаешь кнопку радио – твой голос, отличный от других, летит в эфир. Теперь друзья имеют представление и о тебе.
Весь информационный обмен происходит быстро. Быстро входит и быстро выходит из сознания. Заострять внимание особенно не приходится.
У тебя свой полёт и своё задание. Но уже после полётов этот радиообмен служит поводом для бесед с товарищами, обмена впечатлениями. А иногда для «разноса» командиром или руководителем полёта.
Руководитель полётов – очень ответственное лицо. Он как дирижёр большого оркестра, только в отличие от него рискует очень многим. На эту должность назначают офицеров из числа лётного состава, да и то не каждого. Иногда лётчики шутят: руководство полётами – это репортаж с петлёй на шее. Сравнение образное, но не без оснований.
Руководитель полётов держит в своей голове всю воздушную обстановку, даёт чёткие и своевременные команды лётчику, учитывая уровень его мастерства, его особенности. Его спокойный и уверенный голос делает такими же спокойными полёты, даже несмотря на сложные метеоусловия.
Руководитель полётов может спасти жизнь лётчику. А может усугубить обстановку. Он тоже может допустить ошибку. В моей лётной жизни есть немало примеров, связанных с руководством полётами. Расскажу лишь то, что происходило непосредственно со мной.
Заканчивались летние полёты с курсантами, и пора было думать о восстановлении лётных навыков лётчиков к полётам ночью. Была создана группа, которая летала ночью и давала контрольные полёты лётчикам. Мне предстояло дать провозку одному из лётчиков нашей эскадрильи. Он выполнил полёт хорошо и я, не сомневаясь, дал ему добро на самостоятельный полёт.
После выполнения полёта в зону, на снижении после дальней приводной радиостанции к первому развороту большого круга руководитель полётов вдруг называет его позывной и даёт команду на катапультирование. Лётчик отвечает, что не понял, но снова получает чёткую команду «Катапультируйся!». Нервы лётчика не выдержали, и он из исправного самолёта, на высоте порядка 600 м произвёл катапультирование.
Всё закончилось благополучно. Лётчик удачно катапультировался и был быстро доставлен на аэродром. Упавший самолёт никому вреда не причинил.
Полёты были закрыты, а мы с лётчиком сидели ночью в классе и писали объяснительные записки. Я писал, как готовил его к полётам, а лётчик – как готовился к полётному заданию.
К утру всё было ясно. Ко мне и к лётчику вопросов практически не было, а руководителя полётов признали виновным.
Причина заключалась в том, что руководитель полётов перед ночными полётами не отдыхал, во второй половине полётов устал, потерял способность трезво оценивать обстановку и на доклад лётчика, выполнившего посадку и рулящего с полосы: «… Освободил, выключил» – среагировал неадекватно. Лётчик после посадки выключил обогрев ПВД и об этом информировал руководителя полётов. Тот же подумал, что у входившего в круг полётов лётчика остановился двигатель и заставил его катапультироваться.
Помнится мне и курьёзный случай, когда при проведении ночных полётов руководителю полётов показалось, что у взлетающей на форсаже спарки возник пожар. Он даёт команду на катапультирование, оба лётчика его успешно производят, а самолёт продолжает полёт на форсаже с набором высоты, набирает максимальную высоту и затем, выработав топливо, падает в нескольких десятках километров от аэродрома.
За годы лётной работы у каждого лётчика в памяти много как курьёзных, так и трагических случаев, произошедших в авиации. Иногда говорят, что авиация – это страна чудес. Да, чудеса бывают, и самолёты сами без лётчика производят посадку. Но это редкость.
Говорить о том, почему не бывает лётчика в прошлом, не рассказав хотя бы вкратце о своих впечатлениях, об особенностях лётной работы, которой посвятил всю жизнь, – невозможно. Ведь именно они являются стержнем чувства постоянной причастности к этой профессии.
Профессия военного лётчика неразрывно связана с постоянным риском, о котором он, может быть, и не думает, когда садится в кабину. Но на земле готовится к самым неожиданным случаям. Однако каждый сложный полёт врезается в память и оставляет там след на долгие годы. Остаются в памяти и первые самостоятельные полёты на новом типе.
Запоминаются картины, как лучи восходящего солнца на взлёте по касательной заглядывают в кабину, как красиво в вышине яркое солнце и подсвеченные им облака после выхода над верхней их кромкой, ночные посадки при свете прожекторов и ещё многое, что радовало твою душу во время полётов.
Ты продолжаешь смотреть на удаляющийся в небе реактивный самолёт. Постепенно всё тише и тише становится звук от него. Вскоре он исчезает из поля зрения. Остаётся лазурное небо и белая, чистая полоска, которая тоже вскоре исчезнет. Но никогда не исчезнет то, что прошло через твою душу и осталось в памяти, как кольца на дереве.
Не бывает лётчика в прошлом. Эта профессия делает его своим рабом на всю оставшуюся жизнь. Ты стараешься не думать о ней, занимаешься другим делом, но стоит только взглянуть в небо и услышать гул самолёта, как сразу же в памяти всплывают картинки из прошлого.
Нечасто, но иногда ночью, когда спишь, вдруг перед глазами всплывают бетонка, самолёт, знакомые лица собратьев по профессии.
Из полёта в полёт, из года в год внутри тебя накапливается огромный капитал, пронизанный духом романтики, мужества и отваги. Всё это радует и волнует, зовёт снова надеть комбинезон, защитный шлем, слившись с самолётом, стремительно разбежаться по полосе и ворваться в наше родное небо.
Но повторить прошлое уже, к сожалению, нельзя…
Мечта стать лётчиком – это мечта детства. А разве можно забыть мечту детства и то, как она осуществилась? Поэтому лётчики и чувствуют себя в душе всё время молодыми.
Говорят же, что бог не засчитывает время, проведённое в небе, как время, отпущенное тебе для жизни на земле…
Прошло твоё время, поседела голова, а ты словно мальчишка реагируешь на гул реактивного самолёта в небе, пытаешься его разглядеть и представить себя на месте лётчика. Бывшим лётчик не бывает…