80 лет назад японская контрразведка арестовала группу Рихарда Зорге. "Рамзай" ошибался с датой начала войны Германии против СССР. А органы НКВД арестовали его жену
Рихард Зорге: социалист, профессор, разведчик
С самого рождения Зорге принадлежал двум цивилизациям: немецкой и русской. Будущий разведчик родился 4 октября 1895 года в посёлка Сабунчи, неподалёку от Баку. Младший, девятый ребёнок немецкого горного инженера Густава Вильгельма Зорге и российской подданной Нины Кобелевой. Через три года после его рождения семья перебралась в Германию: разбогатев на бакинских нефтяных промыслах компании "Товарищество братьев Нобель", Густав Вильгельм приобрёл дом под Берлином.
«Отец был националистом и империалистом, – будет вспоминать Рихард Зорге. – Он всю жизнь прожил под впечатлением, полученным в юношеские годы, когда была создана Германская империя, он только и знал, что беспокоился о своей собственности за границей и о своём общественном положении».
Почти сразу после окончания школы Зорге попал на передовую Первой мировой. Именно там, в кишащих грязью окопах, юноша, и без того скептически настроенный к идеям пангерманизма, окончательно понял бессмысленность захватнической войны и бесперспективность подобного исторического пути своей страны. В марте 1915 года под Верденом рядом с ним взрывается осколочная граната. С тяжелыми ранениями обеих ног солдат попал в госпиталь, но до этого три дня висел на колючей проволоке в нейтральной полосе, не в силах пошевелиться. Из госпиталя вышел убеждённым коммунистом. После выписки получил на руки приказ о комиссовании из армии и орден Железного креста 2-й степени.
В 1918-м в Германии, проигравшей в войне, вспыхнула социалистическая революция. Зорге принял в ней самое деятельное участие. Властям Веймарской республики удалось подавить восстание, но левое движение в стране продолжало набирать обороты. Одним из его вдохновителей был Рихард Зорге, успевший к 1919 году получить докторскую степень, защитив диссертацию в Гамбургском университете. В 1923 году политический климат в Германии резко ухудшился. Власти Веймарской республики на волне затяжного кризиса начали преследовать социалистов и коммунистов. Зорге ушёл в подполье и фактически именно тогда впервые начал деятельность секретного сотрудника: респектабельный профессор обеспечивал прикрытие членам Коминтерна, оказавшимся вне закона. Но он хотел жить в стране своей мечты – Советской России. В 1924 году за заслуги перед Коминтерном Зорге получил советский паспорт, а годом позднее переехал в Москву.
Вместе с ним в СССР переехала его жена Кристина Герлах. В Москве она работала библиотекарем в Институте марксизма-ленинизма. Но, в отличии от супруга, особого пиетета перед советским строем и перед социалистической системой у неё не было, и уже в 1926 году она вернулась в Германию откуда, после официального развода с Рихардом в 1932 году, перебралась в США. Хотя по версии некоторых биографов разведчика, как раз. напротив, Кристина была убеждённой коммунисткой и агентом советской разведки и её выезд сначала в Германию. а потом в США были частью её работы.
Первое ответственное задание Зорге получил в 1930-м. Советское руководство отправило его в Шанхай наблюдать за ходом гражданской войны в Китае и вербовать агентов. Главный контакт, которым обзавёлся советский разведчик, – японский журналист Хоцуми Одзаки. Именно он будет «сливать» Зорге информацию о военных планах руководства Японии.
В 1933 году Зорге отозвали из Китая. Короткое пребывание в СССР он использовал для себя с пользой, заключив брак с Екатериной Максимовой. Но вместе они пробыли недолго: вскоре Рихарда отправили в Берлин, где к власти пришли нацисты во главе с Гитлером. Там Зорге устроился в газету «Франкфуртер Цайтунг», которая отправила его в Японию в качестве собственного корреспондента.
С этим эпизодом связано много вопросов. Зорге находился в Германии под своим именем. Значит, в немецкой разведке были в курсе, кто он такой – немец, получивший советское гражданство и девять лет назад уехавший из страны. Как немецкая контрразведка проморгала Зорге, ставшего в 1938 году пресс-секретарём немецкого посольства в Токио, не очень понятно.
В Японии Зорге создал мощную агентурную сеть и фактически стал главным поставщиком секретной информации для Сталина.
Часто приходится слышать, что «Рамзай» (агентурный псевдоним Зорге) ещё 30 мая передал в центр точную дату начала войны, – 22 июня, – и абсолютно точные данные о численности немецких войск на границе, их маневрах и ближайших планах. К сожалению, всё было не так. Никаких точных данных по этому вопросу Зорге, как, впрочем, и другие разведчики, не передавал. Дело в том, что в феврале 1941 года фельдмаршал Кейтель подписал директиву о дезинформации советского военного командования через германских атташе в нейтральных странах. Директива соблюдалась неукоснительно, поэтому информация, полученная Зорге, постоянно менялась:
- 10 марта 1941 года:
«Новый германский военный атташе считает, что по окончании теперешней войны должна начаться ожесточённая борьба Германии против Советского Союза». - 2 мая:
«Я беседовал с германским послом Отт и морским атташе о взаимоотношениях между Германией и СССР… Решение о начале войны против СССР будет принято только Гитлером либо уже в мае, либо после войны с Англией». - 19 мая:
«Новые германские представители, прибывшие сюда из Берлина, заявляют, что война между Германией и СССР может начаться в конце мая, так как они получили приказ вернуться в Берлин к этому времени. Но они также заявили, что в этом году опасность может и миновать». - 30 мая:
«Берлин информировал Отт, что немецкое выступление против СССР начнётся во второй половине июня. Отт на 95 % уверен, что война начнётся». - 1 июня:
«Ожидание начала германо-советской войны около 15 июня базируется исключительно на информации, которую подполковник Шолл привёз с собой из Берлина, откуда он выехал 6 мая в Бангкок. В Бангкоке он займёт пост военного атташе». - 15 июня:
«Германский курьер сказал военному атташе, что он убеждён, что война против СССР задерживается, вероятно, до конца июня. Военный атташе не знает — будет война или нет». - 20 июня:
«Германский посол в Токио Отт сказал мне, что война между Германией и СССР неизбежна». - 21 июня:
«Война задерживается до конца июня»
Так что достоверных данных о начале войны мы от Зорге не получили. Но, разумеется, винить его в этом было бы вершиной глупости. Разведка всегда и везде была, есть и будет территорией вероятности. Для того, чтобы донесению разведчика поверили, должно сойтись слишком много звёзд.
И они сошлись чуть позже, когда 14 сентября 1941 года «Рамзай» передал, пожалуй, самую важную из тех, что мы знаем, шифровку:
«По данным источника Инвеста (Хоцуми Одзаки — ред.), японское правительство решило в текущем году не выступать против СССР, однако вооруженные силы будут оставлены в МЧГ (Маньчжоу-Го) на случай выступления весной будущего года в случае поражения СССР к тому времени».
Как выяснилось потом, решение это было принято на специальном сверхсекретном совещании у японского императора 6 сентября. На нём командование японской армии напомнило об опыте интервенции на территории Дальнего Востока и в Сибири в 1918—1922 гг., когда неподготовленные войне в сложных условиях сибирской зимы японские войска понесли значительные потери и не смогли провести крупные наступательные операции. Поэтому было принято решение избегать военных действий против СССР зимой.
Важность этих сведений сложно было переоценить, ведь они фактически говорили о том, что Ставка Верховного главнокомандования может без особой опаски снять с дальневосточной границы бо́льшую часть свежих и хорошо вооружённых сибирских полков и перебросить в зону активных боевых действий, где военных сил катастрофически не хватало. Проверив полученные от «Рамзая» сведения по другим каналам. советское командование пришло к выводу, что этой информации можно верить. В итоге, именно переброшенные к середине октября под Москву сибиряки фактически спасли столицу СССР, когда в ней оставалась лишь дивизия НКВД и ополченцы, а подступы пытались защитить подольские курсанты. То есть, мы можем смело сказать, что именно Зорге положил начало коренному перелому в Великой Отечественной войне.
Через месяц японская разведка накрыла группу Зорге: в октябре 1941 года он оказался за решёткой. Но неподтверждённым данным японцы хотели его обменять. Но Сталин, взбешённый тем, что «Рамзай» на допросах под пытками признался в том, что он советский разведчик, и слышать об этом не желал: «Зорге? Я не знаю такой фамилии». Эти слова до сих приписывают «вождю народов».
Следствие и суд длились почти два года. Только в конце сентября 1943-го Зорге и Одзаки были приговорены к повешению. Остальные арестованные получили разные сроки, от 2 лет до пожизненного заключения. Немцы долго не верили в то, что пресс-секретарь немецкого посольства в Токио оказался советским разведчикам. Тогда японцы предоставили своим союзникам неопровержимые доказательства – расшифровки перехваченных радиограмм и протоколы допросов. После чего теперь уже взбешённый Гитлер потребовал «выдать предателя». Но японцы на это не пошли.
Зорге тогда и не знал, что его жены Катеньки уже нет в живых. Всё началось с того, что в Екатеринбурге была, в превентивных целях, арестована советская немка. На усиленном допросе она «созналась» в том, что её дальняя родственница Екатерина Александровна Максимова поддерживает связи с подозрительными личностями. Поскольку «Рамзай» был уже арестован, с супругой его церемониться не стали. В сентябре 1942-го её арестовали по обвинению в шпионаже, этапировали в Свердловск, где она призналась «в связи с врагами». Следующие девять месяцев в ожидании суда она провела в одиночной камере на Лубянке. Суд приговорил женщину к пяти годам. Основание – «подозрительные связи».
В мае 1943 года Екатерину выслали в Большемуртинский район Красноярского, где она и умерла от тифа или 29 июня, или 3 июля. Могила её не сохранилась.
Зорге и Одзаки казнили утром 7 ноября 1944 года. Японское правосудие словно в издёвку определило советскому разведчику погибнуть в день главного праздника СССР – 27-й годовщины Великой Октябрьской Социалистической Революции. Зорге плохо владел японским, но последнюю фразу произнёс именно на нём. Её запомнили все присутствовавшие. Стоя на эшафоте с уже накинутой петлёй, он выкрикнул в три выдоха:
– Сэкигун! Кокусай кёсанто! Собиэто кёсанто!
Возможно, он хотел повторить это по-немецки: «Rote Armee! Komintern! Die sowjetische Kommunistische Partei!» и по-русски: «Красная Армия! Коминтерн! Советская компартия!», но не успел.
После того, как тело Зорге сняли с виселицы, тюремный врач зафиксировал, что его сердце билось ещё 8 минут.
А как вы считаете, должен был Сталин признать Рихарда Зорге, или это могло повредить СССР? Пишите в комментариях👇👇👇, давайте спорить. Нам важно знать ваше мнение!
Анна БАЛУЕВА, Валерий ЧУМАКОВ, Москва
Материал дан в расширенной версии.
© "Союзное государство", № 11, 2014
Дочитали до конца? Было интересно? Поддержите журнал, подпишитесь и поставьте лайк!