Беседа с пономарем Петром Терёхиным
Как правило, чтецами, пономарями в храмах служат молодые люди из числа тех, кто готовится к поступлению в семинарию, либо же те, кто ее окончил и ждет рукоположения. Однако в храме Казанской иконы Божией Матери села Красное Рязанской области служит пономарем Петр Терёхин, которому ни много ни мало 92 года. Он отлично помнит не только как ближайшая к храму усадьба графа Ермолова стала скитом Сретенского монастыря, но и довоенные богослужения, настоятеля храма, служившего там до репрессий.
– Петр Михайлович, Вы выросли в семье, которая жила здесь, неподалеку от села Красное? Расскажите, пожалуйста, о своем детстве.
– Я родился в 1930 году. В семье нас было пятеро детей. В 1942 году мама заболела и вскорости умерла, папа ушел на фронт. Когда мамы не стало, мне было 12 лет и остальных детей я воспитывал сам с тетей, которая стала нашей второй мамой. Рядом с нами жили семьи моих дядьев, почти полдеревни были родней. Когда все дети выросли, я собрал семью, и мы решили построить дом для тети, нашей второй мамы. Я работал шофером на строительной автобазе, за два года набрал материалов и 1 июня 1975 года сюда ее поселил. Мы этот дом построили фактически за 20 дней лета, а потом до осени я ездил сюда из Москвы, обшивал его. Вот такая большая и дружная семья у нас.
Родители мои были обычные крестьяне, верующие. Правда, отличались от остальных односельчан и нас даже немного сторонились. Представьте, советское время, а мы ходим в храм, молимся, праздники отмечаем церковные. Тогда это было не принято, не приветствовалось. Читали мы мало, да и негде было в то время брать книги. Во время Великой Отечественной войны я пробовал читать Библию. Но я тогда был совсем молодым парнем, и она показалась мне трудной и непонятной. Когда я повзрослел, то осмысление уже стало совсем другим.
– Можно ли сказать, что вся Ваша жизнь так или иначе была связана с Казанским храмом?
– Да, мы все берегли его по возможности. Село Красное в простонародье называли Санаторий. В усадьбе Ермолова был открыт в послевоенные годы туберкулезный санаторий, лежали больные. Как село мы его даже не понимали, это была больница с большим домом рядом, будто общежитие.
В Казанский храм наша семья ходила на службы до войны. Я тогда еще не мог пономарить, потому что был мал, но Литургию с того времени запомнил на всю жизнь. И росписи запомнил: храм ведь был расписан не только изнутри, но и снаружи! А в 1937 году храм закрылся… Помню, взрослые это обсуждали, а при детях замолкали и ничего не говорили.
– Вы помните, что стало со священником, который служил в церкви перед ее закрытием? Его арестовали?
– По разговору наших родителей, священника арестовали на Пасху, прямо во время службы. Может быть, он кому-то перечил или кого-то обличил. Это осталось тайной. Его расстреляли дорогой, пока везли до Михайлова – даже до суда не довезли... Потом мы в Санаторий часто ходили, даже было правило такое: на Троицу ходить к храму. Правда, церковь стояла закрытая (хотя вход на колокольни всегда был открыт). Ее даже не стали использовать как склад, хотя это часто делали в то время. Колхоз был далеко, а она неудобно расположена. Вот в Печерниково, что неподалеку, церковь использовали как рабочий цех. А эта стояла нетронутая. Кресты и купола стояли очень долго. После войны же крышу растащили, и внутренние помещения стали мокнуть. Внутренняя часть храма могла лучше сохраниться, потому что отделан храм был чисто, хорошо, балкон там был дубовый.
Я ушел в армию, а Казанская церковь стояла в целости и сохранности. Это был 50-й год. Потом, когда церковь уже восстанавливали в конце 90-х годов, я познакомился с рабочими, смотрел, как привозили новые купола, паникадило. Казанскую икону Божией Матери сохранила у себя на чердаке одна из жительниц села. Когда разоряли все, жителям удалось спрятать такую ценность. Деревенские помнят, что в храме было много богатой одежды священников, большой подвал.
День открытия храма Казанской иконы Божией Матери, 2011 год
Когда храм был закрыт, мы ходили в соседние деревни. В Ижеславле была открыта церковь, при ней жила монахиня Анастасия. У них там не было топки, они очень страдали зимой. На огоньке грели чай, на санках мы им привозили дрова. Эта монашенка смиренно там жила и там же умерла. Потом я из армии пришел, тетя меня попросила сделать оградку на могилке матушки Анастасии. Я сделал деревянную, а лет десять назад уже установили железную оградку. В Ижеславль мы всегда ездили в день памяти Николая Угодника.
– В Казанский храм Вы приезжали в 50-90-е годы, наблюдали, что с ним происходит?
– После армии я уехал в Москву учиться. В деревню приезжал на машине помогать: косить сено, копать картошку. Мои браться и сестры тоже вырастали и уезжали из села. Мы жили в Москве в бараке, потом перебрались в квартиру, в Черемушки. Я до 72 лет работал, ездил из Москвы в деревню каждое лето. Пока сюда не приехал архимандрит Тихон (Шевкунов), с храмом ничего не происходило. Все свыклись, что храм брошенный. Я со стороны за этим наблюдал, приезжал как гость. Со временем из помещений, где сейчас располагается скит Сретенского монастыря, людей выселили. Совхоз разбогател, и многие рабочие стали переезжать. Транспорта не было, ходили пешком несколько километров. Только когда отец Тихон появился, проложили асфальт: сначала до Печерников, потом и дальше.
– Помните тот момент, когда храм открылся после реставрации, появился нынешний настоятель протоиерей Владимир Щетинин?
– Мы очень обрадовались! Когда состоялось открытие, это был такой праздник! Помню очень торжественную обстановку, много народу, работала полевая кухня. Сретенский хор пел здесь на службе, человек 20. А когда служба кончилась, хор задержался и нам, прихожанам деревенским, около часа пел народные раздольные песни на паперти. Это осталось в памяти навечно.
Потом силами отца Владимира автобус пустили из моей деревни до храма и обратно, стало возможным удобно добираться на службы. Заранее объявляют расписание, и среди недели бывают службы, и в субботу, и в воскресенье.
– Как Вы стали служить в храме?
– Отец Владимир предложил мне, несмотря на возраст, помогать. Когда семинаристы есть, я отдыхаю, а когда нет – я на службе. И как-то привык, что так и надо. Так получилось само собой.
Я и в молодости о Боге помнил, на большие праздники в храм ходили, на Рождество, Крещение, но вот так, чтобы каждое воскресенье – нет. А здесь просто даже интересно. Понимаете, у нас, пожилых людей, в душе нет заполнения. Мы сходим в храм и чувствуем праздник, день начался. Библию откроешь – и свет в душе. Выразить это трудно, оно как-то само собой получается. И чувствуешь, что кто-то помогает.
На сайте: https://monastery.ru/zhurnal/j-zhizn-obiteli/liturgiyu-v-kazanskom-khrame-ya-zapomnil-na-vsyu-zhizn/
Не пропустите новые материалы – подписывайтесь на наш канал.
