(Рассказ пешего латника. Врёт, наверное.)
- Дедушка, расскажи про походы.
- Нет, лучше про тот бой, в котором вы Великана догоняли!
- Про первый бой! Про первый!
- Деда, а ты в плен попадал?
- Кто ж туда не попадал, внучкИ?..
Очень пожилой, но ещё крепкий на вид мужчина тепло улыбался, глядя на своих многочисленных внуков. Днём все потрудились на славу, почему же не поговорить после хорошего ужина?
- А сколько раз ты был в плену?
Старый воин задумался. Привалился к шершавому стволу ясеня. Позагибал корявые пальцы. На левой руке не хватало полутора: указательного и половины среднего. Посмотрев на этот недоукомплектованый кулак, сказал:
- Один раз.
Внуки с интересом смотрели на загнутые пальцы, не смея возражать. Но любопытство победило:
- А как это?
- Как? Да быстро как-то.
Давно это было. Ещё был крепок мой дед, ещё ходил в походы во славу нашего Герцога. В первом моём походе мы были вместе. Я многому уже научился у деда и был уверен, что знаю про походы и бои почти всё. Юнец!
В первом же бою меня чуть не затоптали. Было так страшно, что я всё время кричал. Но поначалу все так: оружие не потерял, доспехи сохранил, сам жив - уже молодец. И если бы не дед... Вас бы не было.
Мы победили. Противник отступил. А я и ещё несколько новичков после обеда, отпросились у командира к реке. Помыться, пока слуги сворачивали лагерь. Река была недалеко. А нам казалось, что под железными латами к телу прилипли ещё одни. Из грязи, пота, крови и навоза.
Как хорошо побросать одежду (латы оставили у своих) и с гиканьем нырнуть в прохладную воду. Выходить было уже не так весело.
Нас молча и очень тихо взяли в кольцо, заткнули рты. Заставили обуться, а одежду забрали. И увели под покровом леса, голых со связанными руками. Такого позорного плена я желаю только оркам.
Идти оказалось не так далеко, мили две. Во владения одного Барона, да вырубит Гном его селезёнку! Была у этого Барона любовь к чужому и даром. А тут дорога, удобный берег реки, его оглоеды и караулили несчастных.
Так он пополнял ряды своих подчинённых и слуг. Меня определили помощником на конюшне.
На следующий день к Барону прибыли гости. К коням меня пока не подпустили, поэтому я стоял чуть поодаль. Ждал вместе с другими помощниками, когда гости разойдутся, чтобы занести под навес паланкины и носилки.
Из толчеи гостей один молодой господин осторожно поманил меня пальцем и знаком приказал молчать. Я подошёл. Он кивком позвал за собой и незаметно зашёл за карету, я - за ним.
И сразу наткнулся на его кулак. Нет, он не ударил, но кулак был убедителен.
- Что угодно господину? - поклонился я.
- Надевай.
Я надел его шляпу и плащ. Мне было велено постоять у колодца во дворике замка, а потом пройти под аркой внутренней стены к беседке. И сидеть там не меньше часа. Всё это проделать так, чтобы гости и их челядь видели меня только со спины.
- Вот тебе два золотых. По возвращении получишь ещё четыре, если всё пройдет гладко.
Я спрятал монеты в каблук, а потом смотрю- нет господина.
- Зачем ему это надо, деда?
- Да кто ж его знает, внучек.
Через десять минут я вошёл в арку. А кто-то сзади накинул мне на голову мешок (ох и пыльный был). Связали меня и поволокли. Я пробовал кричать и пинаться, да меня как саданули по голове! И не только по ней, похоже.
В общем, дальше я не очень помню. Но! Когда очнулся, лежал на берегу реки, почти развязанный. И грязны-ы-ый, как свинья.
- Деда, они тебя в грязи валяли? Маскировали, да?
- Может быть, - улыбнулся бывший ратник.
- Ты обрадовался?
- Ещё бы!
- И ты пошёл домой?
- Нет!!! Я пошёл - мыться!
- И это была та же самая река? И то же место? - спросила внучка. Её взгляд был очень внимателен и серьёзен.
Дед с сожалением посмотрел на семилетнюю умницу. С сожалением, потому что похвалить нельзя. Зазнается, ум не туда направлять начнёт, кто потом в жёны такую возьмёт?
Не-е-ет, женщин латники по совету Шаманов хвалили не за ум. Потому и семьи у них были не в пример крепче семей Горных Стрелков или, скажем, Механиков Юга и Севера.
- Какая разница: та - не та река! То - не то место! - заторопился девятилетний Эйм.
И на него дед тоже посмотрел с сожалением.
Эйм что-то почуял, но ему было так интересно:
- А дальше?
- Я положил монеты за щеки и помылся.
Латник опять задумался.
- Ты помылся, а потом?
- А из-за кустов на берегу выходят два громилы - ловцы того Барона, от которого я сбежал.
- Ээхх... - дружно посочувствовали внуки.
- Да вырубит Гном его селезёнку! - вскричал Эйм.
-Да. - согласился рассказчик. - Хорошо, что я успел штаны схватить, а громилы позволили мне одеться.
И вот иду я, хромаю, из стороны в сторону меня мотает. Сильно, видать, огрели тогда. И от обиды даже застонал. А мои поимщики между собой переговариваются:
- Пьяный, что ли?
- Нет, вроде. Я когда вязал, учуял бы.
- Ты бы да-а...
- Чего его мотает? И мычит ещё.
- Может, он того?
- Чего - того?
- Шамашедший?
- Эй, ты! - окликнули они меня. - Ты кто такой?
- Вааатник. (Во рту-то монеты).
- Ктоу-у? - пискнул второй.
- У-а-ник! - выговорил я.
- Ну, точно. Шамашедший.
- Ведём или бросим?
Решили быстро. "Дадим как следует и пусть идёт на все четыре!" И дали по...гм... спине та-а-ак... Сильно. Я упал и опять стал грязен, как сапог в походе. А когда падал, выронил монеты.
Они накинулись, как куры на пшено.
- Где взял? Откуда? Ещё есть?
От неожиданности показал на реку.
- Веди!
Я мысленно прощался с жизнью, представляя, что они со мною сделают от злости, что нет никакого клада...
- А ну стой! - голос был такой громкий и грозный, что мы пригнулись и застыли, боясь оглянуться.
- Не оборачивайтесь, иначе я превращу вас в червей!
- Колдунья! - зашептали мои конвоиры.
- Отпустите его и уходите!
- Но...
- Я считаю да трёх! А иначе - в червей!
- И что? Превратила?
- Это была Шаманка. Она может быть кем и чем угодно. Она говорит и чувствует не как все, может видеть и слышать лучше обычных людей. Но превратить - как знать. Она многое может...
Он улыбнулся, и лицо его засветилось, помолодело.
- Что ты вспомнил, деда? - спросила внучка. Латник почти жалобно посмотрел на неё. Может, в герцогский город отослать, к сестре? Там среди сплетен, болтовни и ненужных новостей все глупеют. Знают больше, задумываются меньше.
Не ответив на вопрос внучки (да и на свой пока), он продолжал.
- Они убежали без оглядки. А Шаманка сидела на ветке дерева. Тогда она была трясогузкой. А когда мы познакомились, галкой.
Мужчина опять чуть улыбнулся. Потом покосился на внучку. Она заметила, опустила глаза и благоразумно промолчала. Дед совсем расстроился.
- Деда, - заёрзали внуки. - А потом что? Ты домой пошёл, да?
- Или опять мыться? - несмело улыбнулся Эйм.
- Нет, - покачал он головой. - Я пошёл домой. Моюсь я с тех пор только в нашей реке.