В середине 19 века, в пору повального увлечения азартными, а особенно карточными, играми, существовало поверье, что удача посещает только того, кто играет вблизи дома, где некогда проживал палач. Близкое присутствие мрачного призрака исполнителя смертных приговоров якобы приносит выигрыш в карточном промысле. Петербургские шулеры воспользовались этим и присмотрели два притона в доходных домах на углу Тюремного переулка и Офицерской улицы, из окон которых был хорошо виден Литовский замок – тюрьма, где, как утверждалось, жил городской палач.
Какие ещё легенды ходили про тот самый Литовский замок и какие же из них правдивы?
Сразу же за Крюковым каналом в Петербурге возвышается современный семиэтажный жилой дом под № 29. До революции на месте этого массива стояло, занимая целый квартал, грязно-зеленое двухэтажное здание замка. По его углам находились семь круглых башен, отчего его поначалу и называли «Семибашенный». Над фронтоном замковой церкви, выходящей на Офицерскую улицу располагались два скорбных ангела с крестом.
Сам участок, на котором в дальнейшем расположился замок, был окружен мрачной атмосферой. Его владелица Анна Ягузинская оказалась замешана в заговоре против Елизаветы Петровны, после чего была подвергнута страшным пыткам (ее били кнутом и вырезали язык), приговорена к казни, но по итогу отправлена в ссылку. Затем, по сохранившимся данным, эта территория была передана масону Елагина.
В народе считали, что здесь жил Бирон, а затем, когда от власти он был отстранен, в здании поселился какой-то литовский князь, с чего замок и стал называться Литовским. На самом же деле здание замка появилось только при Екатерине II, в 1787 году. Автор проекта - архитектор Старов. А название пошло от расквартированного в нем в начале 19 века Литовского мушкетерского полка. Позже вместо казарм здесь устроили городскую тюрьму, сначала для уголовных, а затем и для политических преступников. Случилось это в 1822 году, когда в связи с переполненностью городской тюрьмы Александр I отдал соотвествующий приказ.
Изменился не только внутренний, но и внешний образ строения. Были прорезаны высокие окна. Вместо 5 старых башен возвели 2 новые угловые. В одной из них оборудовали колодец, соединявшийся с Мойкой. У башни, выходящей к Литовскому мосту, были сделаны тяжелые ворота и надпись «Тюремный замок». Внутри были открыты православная церковь, а позже - мечеть, католическая и лютеранская церкви.
Условия содержания арестованных в этой тюрьме считались достаточно суровыми. На каждого заключенного выделялось от 10 до 50 копеек в сутки. Правда, на высшую сумму могли рассчитывать лишь высокопоставленные арестанты в чинах, начиная с полковника. На одного заключенного, помещенного в стационар, полагались медикаменты всего на 3 копейки в день.
Писатель Крестовский в 1865 году так писал об этом месте: «Если бы кто вздумал вообразить нашу тюрьму чем-нибудь вроде „Ньюгет" или „Бастильи", тот жестоко бы ошибся. Внешность ее совсем не носит на себе того грандиозного мрачного характера, который веет воспоминаниями и стариной. Наша тюрьма, напротив, отличается серо-казенным, казарменным колоритом обыденно-утвержденного образца. Так и хочется сказать, что „все, мол, обстоит благополучно", при взгляде на эти бесконечно скучные прямые линии, напоминающие своею правильностью одну только отчетистую правильность ружейных темпов „раз-два!". Эта-то самая казенность и давит вашу душу каким-то тягуче-скучным гнетом».
За свою историю замок неоднократно перестраивался и реставрировался в соответствии с нуждами времени. В здании постепенно появились лазарет, аптека, квасная, пекарня, отделения для малолетних, женатых и инвалидов и даже водокачка.
Нередко менялось и народное имя у тюрьмы: это была и «Петербургская Бастилия», и «Дядина дача», и «Каменный мешок». Здание плотно входило в культуру города. Про него даже анекдот сочинили и напечатали в журнале «Сатирикон» :
-Извозчик! К Литовскому замку
-И обратно?
-Можно и обратно.
-Ждать-то долго?
-Шесть месяцев.
Во второй половине 19 века на втором этаже Литовского замка расположились камеры так называемого «татебного» отделения, куда помещались лица «по тяжким преступлениям». Первый этаж предназначался для разного рода бродяг. В камерах третьего отделения сидели арестованные «по подозрению в воровстве, мошенничестве и краже». Арестанты четвертого отделения представляли собой уже осужденных воров и мошенников.
Всего планировалось размещать до 600 узников, каждый из которых имел отличительные черты. Тюремные отделения отличались по цвету воротников курток заключенных: «татебное отделение» – черный воротник (надзиратели называли таких «егерями»), подозреваемые в воровстве и мошенничестве – голубой (их прозвали «гарнизоном»), а уже осужденные за эти же преступления – желтый («уланы»). Беспаспортные заключенные, сидевшие в камерах первого этажа, получали воротники красного цвета и «военного» прозвища не имели, однако арестанты, чтобы, видимо, все было по справедливости, окрестили их «мрачным цветом». «Бродяжное» отделение носило воротники зеленого цвета, он у заключенных ассоциировался с «вольными зелеными полями и лесами». Часть камер второго этажа отводилась для «частного» отделения, то есть для «бесхлопотных» (купцов, мещан, иностранцев), и его арестанты носили одежду с воротниками малинового цвета. Сюда помещали по особой протекции, так как эти заключенные освобождались от работы и даже периодически могли носить «вольную» одежду. Правило цветных воротников постепенно сошло на нет к 60-м годам 19 века.
Чаще всего, как говорили, замок находился в состоянии переполнения и вмещал намного больше арестантов, чем планировалось. Одновременно в нем могли находиться около 1000 заключенных.
В 1823 году Литовский замок официально стал называться Санкт-Петербургской Градской тюрьмой, показывая значимость для города. В нем могли содержаться осуждённые, пересыльные и ссыльные, подвергшиеся административному аресту, и неисправные должники. В 1844 году проезд, где располагалась тюрьма, получил название Тюремного переулка, переименован он был только после революции в 1919 году.
Старые каменные стены замка, его проходы с низкими сводами, узкие лестницы, небольшие полукруглые окна, слабо пропускающие свет, – все это вызывадо тревогу у заключенных, которые создавали самые невероятные легенды и истории, связанные с местом своего пребывания.
Одну из них в 1918 году поведал в рассказе «Ангел Литовского замка» беллетрист Александр Рославлев: «Ангел стоял на кровле тюремной церкви, отлитый из меди неведомым искусным мастером, он являл мощь строгого бытия, какое и подобает посланнику Господа. Словно бы только что ступил он на кровлю, – одежда его еще вьется и трепещет, и крылья не опущены. Обе руки Ангел положил на перекладины креста, который выше его и кажется тяжелым. Может быть, Ангел устал и вот слетел отдохнуть. Лик его задумчив, взгляд устремлен в даль полета. Таков был Ангел. Каждую ночь он обходит тюрьму, многие из арестантов слышали его звонкие шаги, а некоторые даже видели блеск крыльев, иногда он стучался в камеру кого-либо из смертников, и того в ту же ночь казнили. В дни Пасхи и Рождества Ангел являлся заключенным во сне, приносил вести от родных, предсказывал, благословлял, было даже, что он медной рукой своей в Страстную субботу выломал решетку в окне одного невинного осужденного и, усыпив часовых, вывел его за ворота тюрьмы. Не мог бы человек согнуть так брусья решетки, да и на плитняке двора остались следы ног, словно бы выжженные. Настанет день, когда Ангел уронит крест, и все выйдут на свободу».
Всего здесь было 103 мрачных каземата, через которые за годы существования тюрьмы прошли тысячи заключенных, революционеров-народовольцев, а в начале 20 века – участников рабочего протестного движения. В Литовском замке отбывали заключение многие революционеры 1870-1880-х годов, в числе их – будущий писатель Короленко. Не избежал заключения в этом месте и известный писатель Куприн, правда, не за революционные взгляды, а за ресторанный дебош. Само пребывание в Литовском замке становилось для людей началом крупных неприятностей в жизни.
Конечно, благодаря такому обилию творческих личностей, побывавших в этих стенах, и из-за особой популярности, которую замок получил в обществе, он стал все чаще становиться полноценным персонажем произведений искусства. Подробно описывал условия содержания и быт тюрьмы Лесков в очерках, опубликованных в «Северной пчеле». Достоевский в своих дневниках рассказывал, как в малолетнем возрасте попал в Литовский замок, и говорил, что содержание детей ничем не отличалось от уклада взрослых арестантов.
Нередко тюрьма появлялась и на картинах. Например, Карл Кнаппе нарисовал «Мойку у Тюремного замка», где здание хоть и стоит на заднем фоне, но привлекает наибольшее внимание зрителя. Даже случившийся пожар в Литовском замке был изображен Вахрамеевым. Он был символом старого Петербурга и не сходил с полотен до 1920-х годов.
Художник-передвижник Ярошенко создал одно из своих полотен в разгар активной деятельности террористов в России. Картина получила название «У Литовского замка». Около этого мрачного здания на первом плане стоит девушка, одетая в черное кашемировое платье и короткое драповое пальто, сверху которого повязан узлом черный вязаный платок. На голове - шапочка с поднятой вуалью. Она с заботой смотрит на заколоченное окно. Героиня картины сразу стала ассоциироваться с Верой Засулич, совершившей «суд Совести» над петербургским градоначальником Треповым. Картину полицейские изъяли прямо на выставке, которая проходила именно в день убийства императора Александра II, а дальше говорили: «Местонахождение неизвестно». Самого автора сначала на неделю посадили под домашний арест, но все же выпустили. Все просьбы художника и его друзей вернуть произведение оказались тщетными. Правда, через 10 лет полотно отыскали, но его красочный слой покрылся множественными трещинами и осыпями. Выставлять его в таком виде на выставках было невозможно. О дальнейшей судьбе этого холста ничего не известно.
В 1917 году 27 февраля около 6:00 утра матросы 8-го флотского экипажа, расквартированные в Крюковских морских казармах, вместе с рабочими судостроительных предприятий захватили Литовский замок. Были выпущены все заключённые, в том числе страшные уголовники. Политические заключённые присоединились к восставшим под красными флагами.
В результате этих событий Литовский замок сгорел. Некоторое время его предполагалось оставить в качестве напоминания о революции. Однако в 1929 году городскими властями было принято решение о сносе замка. И он был разобран в 1929—1930 годы, а его фундамент стал основанием для возведения на этом месте нового жилого комплекса для рабочих.
Сегодня о его существовании напоминают только сохранившиеся черно-белые фотоснимки и легенды, которыми успел обрасти замок.
В 2012-2014 годах было проведено археологическое исследование территории. В результате была обнаружена старая кирпичная кладка, которая точно принадлежала Литовскому замку. Также нашлись монеты 18-19 веков, некоторые изразцы, фрагменты бутылок и посуды, фрагмент свинцовой трубы водокачки и почти целая головка курительной трубки, изготовленной в Англии. Всего было обнаружено 205 артефактов. Фундаменты старой тюрьмы после этого были признаны археологическим наследием, однако в 2015 году были выявлены нарушения при исследовании, и объект лишился особого статуса. Уже через несколько дней фундамент был разрушен застройщиком.