Обстановка в мае 1942 года была сложная. Полковник Барташюнас на каждом совещании подчеркивал:
- Бдительность сейчас должна быть превыше всего. А то приедем на фронт, а дивизия разбежится.
Все оперативники это прекрасно понимали. Работа кипела нешуточная и приносила плоды. В полках и подразделениях были выявлены лица, с которыми предстояло провести оперативную работу.
В основном, среди них были бойцы, которые не верили в победу СССР над врагом. Да и вообще они всячески старались дистанционироваться от солдатского быта: ворчали на еду, вечно брюзжали о чрезмерной нагрузке. С такими людьми политработники дивизии проводили отдельные беседы и занятия. Как правило, такой меры оказывалось достаточно. Никаких репрессий к ним не применялось! Не верьте в «сказал слово – стал к стенке».
Такая работа проводилась во всех частях Красной Армии в 1942 году. Тяжелые последствия гитлеровских ударов сказывались на моральном состоянии воинов.
Но, кроме недовольства и ворчания, оперативникам приходилось иметь дело и с откровенно враждебными элементами, как их тогда называли. Эти люди стремились всячески деморализовать сослуживцев, создать атмосферу пораженчества и даже склоняли сослуживцев к переходу на сторону врага.
Вот именно с такими агитаторами и велась борьба. Например, с санкции военного прокурора 16 литовской стрелковой дивизии Михаила Францевича Мицкевича был арестован сержант Йонас Стяполюнас, командир орудия 148-й отдельной зенитной батареи. Этот человек в открытую проводил среди зенитчиков антисоветскую агитацию, веря, что литовец литовца коммунякам не сдаст. Но он ошибся.
Оказалось, что он из богатой семьи, владевшей до присоединения Литвы к СССР большими земельными наделами. Лишившись батраков и прислуги, он приобрел ненависть ко всему советскому и ждал только удобного случая, чтоб сбежать к немцам и вернуться в Литву жандармом при оккупационной власти.
Его сдали подчиненные, заявив, что с таким командиром в бой не пойдут.
10 лет лагерей – вполне заслуженная кара за антисоветскую деятельность.
Или вот еще случай. Однажды появилось антисоветское письмо на литовском языке. Автор письма призывал земляков не слушать комиссаров и политруков, а сразу после прибытия на передовую переходить к немцам.
Стали искать автора письма. Как? Конечно же, сличали почерки. И несколько дней спустя нашли! Идентичность двух писем не вызывала сомнений. Выводы Е.Я. Яцовскиса, И. Юргайтиса и Р. Целковаса были донесены до Барташюнаса.
Тот предложил не рубить с плеча, а сначала пообщаться с подозреваемым. Подозрения усиливал тот факт, что этот человек был из семьи помещика. Беседовали с ним долго. Он вынужден был признать, что почерк в письме его, но утверждал, что ничего подобного никогда не писал.
Сложилась патовая ситуация. Задержанного посадили под арест на 72 часа, а Яцовскис отправился в Горький с письмами для проведения графической экспертизы.
Вывод эксперта озадачил оперативника: письма писали разные люди!
- Но как же так! Вы только посмотрите не только на наклон, но и написание отдельных букв! Неужто не видите. Что они идентичны?
Эксперт – молоденькая девушка – рассмеялась:
- Вы искали сходства, но надо было смотреть различия. А различий в почерках больше, чем сходств.
Один только шаг отделял следователей оперотдела от непоправимой ошибки. К счастью, все выяснилось, и человек был освобожден. Он потом провоевал всю войну, стал коммунистом, кавалером трех советских орденов, а после войны стал заслуженным деятелем культуры Литовской ССР. А ведь мог бы по ошибке в лагеря залететь. К сожалению, Е.Я. Яцовскис в своих воспоминаниях не указывает имя этого человека, чтоб не порочить его.