Пномпень, Камбоджа. Я нахожусь в клинике, где местные жительницы продают свое грудное молоко. До недавнего времени молоко отправлялось в США для потребления.
Чанда сидит за столом и кормит грудью свою дочь. Она выглядит уставшей и смущенной. Ее малышка – очаровашка с массой черных, блестящих волос и огромными любопытными глазами – сосала грудь более часа, а в перерывах пронзительно плакала.
Кажется, что малышка очень голодна, хотя постоянно пытается поесть. На столе прямо перед малышкой контейнер с жидкостью кремового цвета. Скоро ее перельют в стерильную упаковку и отправят в морозилку. Чанда сидит рядом с пятью женщинами, которые сцеживают молоко в пластиковые контейнеры.
Женщины зарабатывают 50 центов за 30 мл. До недавнего времени их молоко продавалось в США по цене в 8 раз дороже для женщин, которые не могут сами кормить детей. По крайней мере, торговцы так объясняют цели продажи, когда ходят по деревням, высматривая беременных или кормящих грудью женщин.
В реальности, молоко часто покупают родители детей, появившихся на свет в результате суррогатного материнства, а также фанаты фитнесса, которые верят, что грудное молоко – это «супер еда», и это еще не все группы заинтересованные в «жидком золоте» коммерческого рынка.
За последние несколько лет грудное молоко стало единственным выделением человеческого организма, которое продают на обычном рынке продуктов питания и напитков. В Великобритании мороженное с грудным молоком продается с 2011 года, в США кондитерская компания продает конфеты со вкусом грудного молока. В Великобритании бывшая модель Джози Каннингэм продавала свое грудное молоко онлайн по цене выше рыночной – похоже, ее покупателями были фетишисты. Она брала 2,5 доллара за 30 мл для матерей младенцев и около 12,5 долларов за 30 мл для «мужчин с фетишем на молоко». По словам Каннингэм, она рассчитывает зарабатывать 375 долларов в день на своем молоке.
В продаже грудного молока нет ничего нового, но компания «Ambrosia Labs», с главным офисом в американском штата Юта, которой принадлежит клиника в Пномпене, заявляет, что она первая компания по импорту грудного молока в США из других стран.
Сцеживание молока может быть болезненным и трудным процессом, что бы там ни говорили представительницы «грудстапо» — активистки грудного вскармливания, которые утверждают, что любая женщина без труда может кормить своего ребенка грудью, и что ни при каких обстоятельствах нельзя выбирать искусственное вскармливание. Сцеживание может приводить к образованию молочных комков в груди, маститу и раздражению (зуду, жжению и трещинам в сосках, а также к острой боли во время кормления грудью). Сцеживание молока по несколько часов в день может привести к сильному физическому истощению и вялости.
Клиника в Пномпене находится в округе рядом с печально знаменитой городской свалкой. По дороге в клинику я останавливаюсь около огромного пустыря. Мой тук-тук (механизированное трехколесное такси) с трудом движется по грязной дороге, заваленной вонючим мусором, среди которого периодически встречаются мертвые животные. Мужчины рубят дрова в самодельных мастерских, пока женщины и дети выискивают подходящие предметы в мусоре. Сбор мусора приносит женщинам по несколько центов в день. Работа выполняется без перчаток и какой-либо защиты несмотря на то, что основная часть мусора – это битое стекло, острые куски металла, гниющая еда и опасные вещества.
Округ – дом для самых нищих семей, последнее убежище тех, кто потерял дом. Жители округа ушли далеко за черту бедности. Многие имеют огромные долги, больны и/или страдают от зависимости. Подавляющее большинство переехали в город из сельских районов, две трети жителей задолжали частным ростовщикам, либо они заболели и потеряли способность работать.
«Общественные кредиторы», то есть ростовщики, берут от 10% до 20% от суммы займа в месяц. Это значит, что кредит в 250 долларов требует выплат в 1,25 долларов каждый день, и у заемщика нет никакой надежды выплатить изначальный долг. Взять в долг автоматически означается оказаться в отчаянном положении.
Высокий уровень рождаемости, высокая концентрация нищих людей и тех, кому срочно нужно заработать как можно больше денег – идеальное место, чтобы зарабатывать на грудном молоке бедных женщин.
Я останавливаюсь около ржавых железных бараков, в которых живут огромные семьи. Обитатели в основном сидят на самодельных стульях у своих покосившихся хижин. Я спрашиваю у прохожих, слышали ли они об «Ambrosia Labs». Они качают головами, пока я не объясняю, что я говорю о клинике грудного молока, тогда они начинают кивать. Здесь компания зарегистрирована как «Материнская благодарность» или «Кун мида» по-кхмерски.
Одна женщина сказала мне, что торговец подошел к ней, когда она была на последнем сроке беременности и спросил, не хочет ли она зарабатывать на «излишках молока». С помощью переводчицы я спрашиваю женщину, как она отнеслась к предложению продавать свое молоко. «Это мой первый ребенок, я даже не знала, что у нас есть лишнее молоко, которое нам не нужно [так говорят торговцы женщинам]. Конечно, я хотела этим заниматься, потому что у меня не было другого способа зарабатывать деньги, и это означало, что я смогу есть и оставаться здоровой, и при этом прокормить ребенка».
По прибытию в клинику меня приветствует молодая камбоджийка, которая представляется управляющей. Ранее я звонила в клинику по телефону, просила о туре по клинике и интервью с владельцами, пояснив, что я пишу статью о растущей популярности коммерческого грудного молока. Женщина со своим ребенком на руках проводила меня в «комнату сцеживания». В комнате нечем дышать, длинная череда женщин с младенцами на руках или с подросшими малышами, которые ползают у их ног, сидят там, пока трубки, присоединенные к их соскам, сцеживают молоко в пластиковые емкости. Когда бутыли заполняются, их забирает женщина в белом переднике и переливает молоко в пластиковые мешки. Потом мешки запечатываются, на них наклеиваются ярлыки, их кладут в огромные холодильники на кухне в подвале.
Компания «Ambrosia Labs» была основана в 2015 году тремя американцами из Юты: Бронзоном Вудсом, его отцом, Ламондом Вудсом, и его другом, Райаном Ньюваллом. «Бронзон был здесь как миссионер и влюбился в это место», — рассказывает Ламонд.
Ламонд, который описывает себя в электронном письме как «главного болельщика» компании – приятный, энергичный мужчина. Я представляюсь журналисткой из Великобритании, которую интересуют «проблемы женщин», и он тут же начинает рассказывать мне, как бизнес по торговле грудным молоком это «спасение» не только для женщин Камбоджи, но и для всех женщин, которые не могут или не хотят кормить грудью собственных детей.
«Амброзия – греческое слово, которое означает нектар богов, — поясняет Ламонд во время моего визита в клинику. – Не можете посоветовать, как нам убедить людей, что мы делаем хорошее дело? Не хотим закрываться». Он рассказывает, что Министерство здравоохранения отказывается разрешить клинике продолжать экспорт молока из Камбоджи. «То, что мы делаем сейчас – это лишь тень тех добрых дел, которые мы могли бы сделать».
Женщины, которые сцеживают молоко, рассказали мне, что их рекрутировали сотрудники клиники, чтобы они делали «пожертвования» в виде молока за 50 центов за 30 мл. Я заметила, что на веб-сайте клиники стоимость варьируется от 50 центов до 1 доллара за 30 мл, но женщины говорят, что никто не получает больше минимальной платы.
Женщины приходят в клинику до 8 утра, сцеживание длится в течение трех часов. После двухчасового перерыва еще три часа сцеживания. Они работают шесть дней в неделю – выходной день в воскресенье.
Их альтернативы для продажи молока – сбор мусора для вторичной переработки или швейная фабрика. Ни одна из этих работ не будет приносить им 10-13 долларов в день, в отличие от продажи молока.
Женщины сообщают мне, что в основном занимаются этой работой ради денег, но также потому что хотят помогать женщинам, которые не могут кормить грудью. «Я думаю о детях, которым помогает мое молоко, о том, что они вырастут большими и сильными», — говорит одна из женщин. Никто не говорит женщинам, что ценную жидкость их тела может выпить мужчина-фетишист или бодибилдер.
Существует очевидное сходство между индустрией грудного молока и индустрией суррогатного материнства. На данный момент в Камбодже процветает суррогатное материнство – феминистки и другие правозащитные группы пытаются добиться, чтобы правительство ограничило этот рынок торговли детьми.
Помогающая мне местная журналистка по имени Каллиян рассказывает мне о суррогатном материнстве в бедных районах Пномпеня, и я понимаю, что это все тот же процесс поиска и рекрутинга самых отчаявшихся, нищих женщин.
«У них есть сотрудница, которая живет в том же сообществе, и обращается к самым бедным семьям, где есть беременная женщина, — говорит Каллиян. – Они приходят в дом и уговаривают семью. Они зарабатывают на этом много денег – от 7000 до 10 000 долларов. Бедной женщине не получить таких денег».
Я спрашиваю Райана Ньювалла, одного из основателей «Ambrosia Labs», ищут ли они связи с рынком суррогатного материнства ради лишнего грудного молока. В конце концов, после того, как суррогатная мать отдаст ребенка, которого она выносила, у нее будет лактация. «Да, нам бы этого хотелось, — говорит он. – Рынок суррогатного материнства здесь процветает, хотя похоже, что правительство будет прикрывать и этот рынок тоже, что, наверное, правильно».
«Продажа грудного молока – это возможность помочь двум группам людей, — говорит Ньювалл. – Матерям, которые рискуют здоровьем своих детей, когда покупают [грудное молоко] в Интернете, и, в то же время, это помощь такой развивающейся стране как Камбоджа. Им нужна хорошая работа, и им нужно кормить своих детей».
На следующий день после визита в клинику, я встретилась с Рос Сопхип, исполнительной директрисой неправительственной организации «Гендер и развитие для Камбоджи». Она с возмущением отреагировала на мой рассказ о посещении клиники. Согласно Сопхип, эта индустрия идет «против всего, что женщины пытаются изменить в отношении неравенства и нарушений их человеческих прав».
Экспорт грудного молока также считается опасным. В 2015 году в рецензируемом научном журнале «Journal of the Royal Society of Medicine» была опубликована статья под заголовком «Больше, чем прибыльная жидкость: риски для взрослых потребителей грудного молока, купленного на онлайн-рынке». Авторы обнаружили, что «в грудное молоко попадают опасные химические вещества и другие загрязнения из окружающей среды, так же, как и в более широкую сеть продуктов питания».
Я вспоминаю маленькую девочку в клинике, которая, казалось, никак не могла утолить голод, и спрашиваю Ньювалла по электронной почте, какие меры предпринимает компания, чтобы гарантировать, что собственные дети женщин не лишаются молока ради питания младенцев богатых западных жителей. «Мы не нанимаем брокеров. У нас есть защитные меры для того, чтобы дети наших сотрудниц не голодали в результате нашего бизнеса».
Во время моего визита в «Ambrosia Labs» Ламонд Вудс предоставил мне доступ к документу, который он готовился отправить в правительство в ответ на отказ Министерства здравоохранения разрешить клинике экспорт молока в США. Документ пестрил заявлениями о том, что бизнес соответствует усилиям международного сообщества и камбоджийских организаций по борьбе с бедностью, которые ставят своей целью борьбу с недоеданием среди матерей и их детей.
«Наши камбоджийские сестры умоляли нас, чтобы мы не позволили этому бизнесу закрыться, — говорится в документе. – Ради них, ради наших жен и детей мы не отступим».
Тактики торговцев молоком, суррогатным материнством и проституцией очень похожи. Они представляют себя и свою индустрию как альтруистичные службы, а не как эксплуатацию и злоупотребления.
По возвращению в Великобританию я написала в «Ambrosia Labs», чтобы дать основателям компании возможность опровергнуть мои выводы о том, что торговля грудным молоком в целом, и данная компания в частности – это не более чем использование и эксплуатация самых уязвимых женщин ради наживы.
«Мы предлагаем матерям трудовую занятость, которой у них не будет в ином случае, это работа в чистых и безопасных условиях. Наши сотрудницы решили, что наши клиники предпочтительнее другой доступной занятости… Наши бизнес-практики предоставляют камбоджийским женщинам альтернативный источник дохода, и в то же время позволяют им меньше работать и заботиться о своих семьях, — написал Ньювелл в своем ответе. – Наш бизнес также предоставляет безопасный источник донорского молока нуждающимся младенцам».
Через несколько дней после того, как я покинула Камбоджу, клиника закрылась, а неделю спустя правительство приостановило всю торговлю и экспорт грудного молока. В правительственном распоряжении читалось: «Хотя Камбоджа бедна, жизнь ее жителей не настолько тяжела, чтобы торговать грудным молоком матерей».
О чем нам говорит торговля грудным молоком? О том, что капитализм совершил круг, которого не знал даже рынок проституции. Декларируемая цель этого рынка – накормить детей, но плата за эту индустрию сводится к тому, чтобы детей не кормили.
Торговля грудным молоком превращает в товар уникальную связь между матерью и ребенком. Даже самые бедные женщины имели доступ к этому способу накормить ребенка, и теперь этот способ превратили в предмет торговли. Конечно, контролируют торговлю и устанавливают цены те, кто эксплуатирует женщин, а не они сами. Торговля молоком – это рынок голода и страданий.
Матери, уязвимые для торговцев грудным молоком, нуждаются в финансовых возможностях для оплаты счетов, а не в том, чтобы лишать еды собственных детей за деньги. Им нужна достойная работа и хорошее питание для них самих и их семей. Ни одна женщина не захочет торговать тем, что предназначено ее ребенку, если у нее есть альтернатива.
Торговля грудным молоком показывает, как рынок смотрит на тела женщин – сырой материал для удовлетворения нужд богатых. Предприниматели, часто в обличие медицинских специалистов, разрабатывают человеческие тела словно жилы, чтобы получить молоко, яйцеклетки, чтобы использовать их матки. Женщин убеждают, часто принуждают к тому, чтобы сдавать матки в аренду, а потом у них можно покупать молоко, которое их организм начнет вырабатывать во время и после беременности. Исключение составляют те суррогатные матери, которым доплачивают за услуги «кормилицы» после родов, если так пожелают родители-заказчики. А что делать с невостребованным грудным молоком? Его можно сцедить, пастеризовать, упаковать, заморозить и отправить тем, кто не может обеспечить грудное вскармливание своим детям. И среди покупателей будут родители, которые заказывали суррогатное материнство, а потому у них нет лактации.
Рынок превращает в товар всю репродуктивную систему женщин – начиная с зачатия до родов. У вас есть матка? Для нее найдется арендатор. Есть лактация? Кто-нибудь прицепит трубки к вашим соскам, чтобы продать молоко тем, у кого есть деньги. Дети, которые питаются молоком женщин, которые вынуждены торговать жидкостями собственного тела из-за бедности, понимают, откуда поступает их питание? Конечно, нет. Какие вопросы возникнут у детей, которые родились из арендованных маток, и были выкормлены грудным молоком женщин за тысячи километров от них?
Чем больше женщин будут нанимать как суррогатных матерей, тем больше будет расти рынок грудного молока. А женщинам, которых уговорили продавать молоко, скажут, что следующий шаг, чтобы прокормить семьи – сдать матку в аренду. Рынок материнства стал прибыльным как никогда раньше, но только не для женщин, которых сдают в аренду, и точно не для рожденных в результате детей.