В это же время мы обнаружили, что противник, концентрируя войска, пытается форсировать Днепр севернее Днепропетровска, в районе Кременчуга. Опять было предпринято все, что в наших силах: направили туда авиацию, бомбили на подходах к реке танковые войска и пехоту противника, чтобы не позволить ему форсировать Днепр. Но противник все-таки форсировал реку и создал плацдарм, помимо района Днепропетровска, еще и в районе Кременчуга и занял левобережную часть этого города.Когда мы стали разгадывать, какие же дальнейшие намерения имеет противник, то вырисовалась достаточно ясная картина. Его замысел нам представлялся таким: ударом с юга, с плацдарма у Кременчуга, и ударом с севера, где противник вышел почти что к Курску, прорваться по нашим тылам (войск там у нас не было) и замкнуть окружение наших войск, расположенных по Днепру у Черкасс и за Днепром в Киеве. Мы обсудили сложившуюся обстановку. Дополнительных сил в нашем распоряжении не было. Даже разгадав вражеский замысел, мы не могли парализовать его осуществление. У нас созрело такое решение: взять некоторое количество войск, артиллерии и прикрыться на фланге в направлении от Киева к Кременчугу, с тем чтобы здесь, в украинских степях, было чем преградить немцам путь на север и не дать им возможность сомкнуть кольцо. Что мы могли взять? Было видно, что войска, которые имелись в Киеве, пока не используются. Там создалась тихая обстановка, и противник никаких усилий против Киева не предпринимал.Мы с Буденным подготовили соответствующий приказ и послали текст в Москву, чтобы получить согласие. Сами же осуществить такую перегруппировку не имели права. Москва отреагировала очень быстро, но своеобразно. Никакого ответа нам не дали, а вместо того вдруг прилетел маршал Тимошенко с предписанием Буденному сдать главное командование Юго-Западным направлением. В обязанности главнокомандующего войсками Юго-Западного направления вступил Тимошенко. Мы с Буденным распрощались. Буденный сказал мне: "Вот каков результат нашей инициативы", - и уехал. Переменили главнокомандующего, но обстановка не изменилась, так как новый главнокомандующий приехал с голыми руками.Следует отдать должное Тимошенко. Он отлично понимал обстановку, все видел и представлял, что для наших войск здесь разразится катастрофа. Но каких-либо средств, чтобы парализовать это, не было. Несколько раз выезжали мы с Тимошенко в войска, как ездили раньше с Буденным. Выезжали, например, как помню, западнее Полтавы. Там у нас была механизированная группа, командовал ею генерал Фекленко. Когда Фекленко увидел нас, буквально глаза вытаращил от какого-то не то изумления, не то страха. Мы попросили, чтобы он доложил обстановку. Он кратко доложил и тут же попросил: "Поскорее уезжайте отсюда!". Обстановка была такая тяжелая, что он не был уверен в нашей безопасности. Действительно, там, кроме остатков войск Фекленко, ничего не было. Над ними совершенно безнаказанно летал похожий на У-2 итальянский самолет-разведчик. Враг пользовался безнаказанностью, и даже в дневное время спокойно летал такой тихоход.В конце августа (16) или в начале сентября соединения противника ударами с юга и с севера соединились восточное Киева. Наша группировка оказалась в окружении (17). В том числе в окружении оказался штаб Юго-Западного фронта во главе с командующим войсками фронта Кирпоносом и первым членом Военного совета Бурмистенко. Кроме Бурмистенко, были еще два члена Военного совета. Один из них - молодой комиссар Рыков, очень хороший товарищ и очень деятельный человек. Он все время мотался по войскам и делал все, что было в его силах, для улучшения обстановки. Начальник оперативного отдела штаба фронта полковник Баграмян в это время находился в районе Кременчуга и избежал окружения.