Продолжение. Начало см: Ужасы Цусимы: Преамбула разгрома и Ужасы Цусимы: Часть вторая. Поход...
В романе А.С. Новикова-Прибоя ни слова не написано о том, что адмирал З.П.Рожественский денно и нощно думал о разработке различных планов предстоящего генерального сражения с японским флотом, поджидавшим его где-то неподалеку от берегов Японии. Летописец «Цусимы» подробно описывает лишь внешнее проявление вздорных и импульсивных черт характера адмирала Рожественского, откуда у читателя возникает стойкое убеждение, что 2-ую Тихоокеанскую эскадру вел в бой психически неуравновешенный человек, не способный принимать адекватные решения в условиях постоянно меняющейся боевой обстановки.
На верную смерть?
Сам я не являюсь профессиональным военным историком, хотя мое базовое образование можно считать «высшим историческим» (я закончил исторический факультет советского университета в 1983 году), и, решив высказать свои собственные взгляды на эту трагическую страницу истории моей Родины, хронологически относящуюся к началу двадцатого века, я ни на что не собираюсь претендовать и навязывать кому-либо свою личную точку зрения, а хочу лишь отдать «дань Светлой Памяти» русским морякам, нашедшим свою могилу на дне Цусимского пролива…
На помощь себе, как автору этих очерков, я призвал формальную логику и свои скромные знания по, затронутой мною, «странице отечественной истории», основанные на изучении тех специальных исследовательских материалов о Цусимском сражении, с которыми мне удалось ознакомиться…
Ну и есть еще такой универсальный прием, каким пользуются все ученые-историки (не говоря уже о писателях-романистах) мира при изучении того или иного невообразимо загадочного исторического события: нужно попытаться поставить себя самого со всеми своими личностными и интеллектуальными характеристиками на место тех людей, кому судьба предопределила бессмертный статус «исторических личностей».
Вот я и попытался поставить себя на место вице-адмирала российского императорского военного флота, Зиновия Петровича Рожественского – через кривизну хронологического и социально-исторического искажения попытался влезть, фигурально выражаясь, в его «адмиральскую шкуру»!..
Рожественский остался один-одинешенек вместе со своей, не менее одинокой эскадрой за много тысяч километров от родной России, прекрасно понимая, что получил от Николая Второго приказ, почти стопроцентно обрекающий весь личный состав 2-й Тихоокеанской эскадры и - лично его самого, Рожественского на верную гибель! И, что оставалось Рожественскому делать – возвращаться назад, в Россию вопреки повелению Николая Второго, чтобы сохранить жизнь личному составу кораблей 2-ой Тихоокеанской эскадры?! Это было невозможно сделать по целому ряду объективных причин, важнейшей из которых являлось наличие в ту великую историческую эпоху существования Российской Империи такой определяющей морально-волевой категории, которая называлась просто и понятно: «Честь русского офицера»!
Рожественскому, после недолгих размышлений после получения недвусмысленного приказа от самого императора, Николая Второго, оставалось сделать только одно: изыскать способ совершить невозможное и победить флот адмирала Того в генеральном сражении!
2-ая Тихоокеанская эскадра учится стрелять и маневрировать
У русского командующего имелся подробный список японских боевых кораблей, которые собирался выставить против него Хэйрихиро Того. Количество и качество броненосцев и крейсеров противника по всем основным характеристикам превосходили возможности русской эскадры. Рожественский не мог не прийти к такому неутешительному выводу и, первым делом, решил проверить меткость русских комендоров, пользуясь длительной стоянкой на Мадагаскаре. А, вместе с меткостью, и – маневренность русских кораблей. Меткость и маневренность являлись двумя основными компонентами, слагающими искусство морского боя той исторической эпохи, когда еще не появилась авиация и - подводные лодки!
Первые и последние стрельбы, проводившиеся четыре дня подряд в середине января недалеко от рейда Носси-Бэ в открытом океане (на больший срок учебных стрельб просто-напросто не хватило учебных снарядов, которых на эскадре по чьей-то вине оказалось совершенно недостаточно) показали плачевные результаты по всем основным показателям, кроме одного – никто на этот раз ни в кого не попал, как это произошло во время достопамятного ночного «боя» с английскими рыбаками на Доггер-Банке в Северном море!
По утверждению А.С.Новикова-Прибоя, за четыре дня учебных стрельб по мишеням, роль каковых играли натянутые на деревянные плоты, парусиновые щиты, не было сделано ни одного попадания! Ярко проявила себя низкая специальная подготовка комендоров башенных орудий, их неумение обращаться с новейшими артиллерийскими дальномерами Барра и Струда. Да и дальномеров этих приходилось по две штуки на каждый корабль эскадры.
Мастерство маневрирования в боевом строю, осуществляемом по командам, даваемым с флагманского броненосца «Князь Суворов» оказалось также, фигурально выражаясь, «ниже ватерлинии» и на первых же учениях по боевому маневрированию, Рожественскому стало ясно, что его эскадра вовсе – не эскадра, а – неорганизованное скопище разношерстных слабоуправляемых кораблей, последовательно, покорно и необратимо, подобно стаду жертвенных баранов, следующих на «японскую бойню».
Известие о падении Порт-Артура.
Плюс к неудовлетворительным итогам боевых учений, на эскадру, как сорокаградусный мороз в разгар жаркого и душного мадагаскарского дня, свалилось ошеломляюще страшное известие о капитуляции Порт-Артура и затоплении всех боевых кораблей 1-ой Тихоокеанской эскадры адмирала Виттгофта! На всей 2-ой Тихоокеанской эскадре в тот жуткий день не нашлось ни одного человека, которому бы не сделалось ясно, что дальнейшее плавание их эскадры на Дальний Восток теряло всякий смысл и приобретало устойчивый суицидальный характер.
Не случайно все эти дни по кораблям эскадры среди матросов распространялись упорные слухи, что их непременно вот-вот отправят обратно, в Россию, вследствие падения Порт-Артура и ввиду выявившейся полной боевой неподготовленности 2-ой Тихоокеанской эскадры, более чем наполовину укомплектованной возрастными матросами-резервистами и – на две трети состоявшей из устаревших боевых кораблей, место которым было в историческом военно-морском музее, а – не на современной войне!
Этим слухам имелось еще одно серьезное обоснование: немецкие угольные транспорты, сопровождавшие 2-ую Тихоокеанскую эскадру в ее беспримерном походе, публично и категорически отказались плыть дальше Мадагаскара, опасаясь атак японских миноносцев. Японское правительство официально на весь мир объявило о том, что немецкие угольщики, обеспечивающие русскую военную эскадру топливом, приравниваются ими к вражеским судам и подлежат такому же беспощадному потоплению, как и русские броненосцы и крейсера.
Переговоры между русским правительством и немецкой угольной компанией продолжались недели три и, к всеобщему разочарованию (к разочарованию матросов русской эскадры и - членов команд немецких угольщиков), команды германских угольных транспортов вынуждены были подчиниться указаниям руководства их компании продолжить сопровождение и обслуживание 2-ой Тихоокеанской эскадры в ее дальнейшем плавании через весь Индийский океан - вплоть до Малаккского пролива.
«Праздник живота» у мадагаскарских акул
Кроме опасного «брожения», имевшего место быть среди команд немецких угольных транспортов, примерно в то же самое время произошла авария с французским пароходом-рефрижератором «Esperance», как и немецкие угольщики, сопровождавшим 2-ую Тихоокеанскую эскадру от самого Танжера, в качестве плавучей «продовольственной базы». Так вот – на «Esperance» разом испортились все рефрижераторы, и в условиях тропической влажной духоты, замороженные говяжьи туши в количестве более двух с половиной тысяч тонн пришлось выбрасывать за борт – на радость местным акулам.
Никто из русских моряков не сомневался в том, что рефрижераторы были выведены из строя совершенно сознательно французскими техниками, обслуживающими рефрижераторы, с полного молчаливого согласия всей французской команды – французские матросы, равно, как и немецкие, не желали идти на дно после непременных атак японских миноносцев и предпочли расстаться с замороженной говядиной, нежели с собственными жизнями…
Тайный план и единственная надежда адмирала Рожественского
Но, пока личный состав эскадры постепенно «приходил в себя» после нервного потрясения, вызванного известием о падении Порт-Артура, пока шли переговоры о судьбе немецких угольщиков, и – по большому счету, пока не умирала всеобщая надежда на благополучное возвращение обратно в Россию, сам адмирал Рожественский, прекрасно осведомленный о том, что его эскадре не уйти от уготованной ей судьбы рано или поздно встретиться в неравном бою с, вдвое сильнейшим японским военно-морским флотом, не впадал в отчаяние, а, не желая терять время впустую, проводил интенсивные учения своей эскадры. Он пытался добиться невозможного: превратить, руководимое им «разношерстное скопище» в единый «боевой организм», молниеносно и эффективно выполняющий команды, поступающие из «головного мозга» этого «организма-механизма» - с флаг-штоков эскадренного броненосца «Князь Суворов-Таврический».
После первых же дней артиллерийских стрельб, адмирал Рожественский понял, что орудия его кораблей окажутся совсем не опасными для эскадры адмирала Того и Рожественский сделал ставку на «неожиданный маневр», возможности практического исполнения какового в недалеком будущем русский адмирал и попытался добиться путем ежедневной тренировки для выработки синхронизаций действий, вверенных ему кораблей в условиях реального морского сражения. Фигурально выражаясь, Зиновий Петрович Рожественский готовил русские боевые корабли и тренировал личный состав команд кораблей для нанесения прямого «таранного удара» по японской эскадре (конкретно и, прежде всего – по флагманскому броненосцу «Микаса» и – возможному пленению или физическому уничтожению адмирала Хэйрихиро Того) в буквальном смысле этого словосочетания! Русский адмирал рассчитывал превратить общепринятый стандарт классического морского сражения того времени, представлявший собой, бескомпромиссную артиллерийскую дуэль, сочетавшуюся с умелым маневрированием, в бесформенную «свалку» - сблизиться с главными (наиболее мощными) кораблями противника до, так называемого, «абордажного минимума» и, в конечном итоге, свести всю битву к реальной рукопашной схватке, где у отчаянных русских моряков имелись все шансы победить малорослого и, физически, гораздо более слабого противника! Не случайно, адмирал Рожественский столь тщательно изучал манеру построения японских судов под командованием Того в предыдущих сражениях, неизменно приносивших победу японским ВМС! И не случайно адмирал Рожественский с таким, почти маниакальным упорством, ежедневно пытался добиться от своих боевых кораблей наработок автоматических навыков в синхронизации производимых маневров! И не случайно, что ежедневно во время учений по маневрированию, адмирал Рожественский почти постоянно находился в состоянии, близком к классическому «параноидальному бешенству» - русские боевые корабли упорно не хотел превращаться в «единый и послушный боевой механизм».
Причуды и образность мышления вице-адмирала Рожественского. Крейсер «Аврора», как «предтеча Антихриста».
Для удобства управления маневрами, адмирал давал кораблям своей эскадры всевозможные прозвища, как правило – издевательского характера, выражающего общее мнение Рожественского о всей своей эскадре. Так, например, когда, наблюдая с мостика «Суворова» за эволюциями маневрирующих кораблей, он начинал орать: «ну опять «Горничная» завиляла, как будто ей оса под юбку залетела!», матросы-сигнальщики, передававшие адмиральские команды командирам броненосцев и крейсеров, знали, что командующий имеет ввиду крейсер «Светлана»!
А, если же Рожественский, багровея и брызгая слюной от негодования, разражался неистовым криком: «Куда же ты прешься, «проститутка подзаборная»!», сигнальщики понимали, что на этот раз адмирал имел ввиду, чем-то не угодивший ему крейсер «Аврора»! Случайно или нет, но адмирал Рожественский особенно почему-то невзлюбил крейсер «Аврора» и ее командира, капитана первого ранга Евгения Романовича Егорьева (героически погибшего в первые же часы Цусимского сражения). Может, адмирал не мог забыть Гулльского инцидента, где особенно отличилась «Аврора», а быть может, как истинный патриот Православной Самодержавной России, Зиновий Петрович Рожественский предчувствовал ту роковую роль, какую должен был сыграть в не таком уж и далеком будущем отечественной истории, окруженный невидимым сакральным нимбом, интуитивно нелюбимый адмиралом боевой корабль!...
Зачем намочили пироксилин?
Еще одной весомой причиной того, что Рожественский отдавал безусловное предпочтение умению боевого маневрирования кораблей своей эскадры перед их артиллерийскими возможностями, являлся тот момент, что адмиралу Рожественскому, как никому другому во всей 2-ой Тихоокеанской эскадре была известна правда о артиллерийских снарядах, которыми были снабжены его броненосцы и крейсера, и какими им суждено было стрелять по японской эскадре (в сторону японской эскадры). Кто-то из «умников» в Адмиралтействе сделал расчеты, согласно которому, пироксилин, каким были начинены артиллерийские снаряды эскадры Рожественского, в условиях долговременного пребывания в тропическом климате может оказаться критически взрывоопасным и поэтому решено было искусственно повысить его влажность на тридцать процентов во избежание возможного самовоспламенения в артиллерийских погребах русских боевых кораблей во время похода на Дальний Восток. Это авантюрное непродуманное «повышение влажности» пироксилина внутри русских снарядов сыграло свою самоубийственную роковую роль во время Цусимского сражения – около половины снарядов главных калибров в тех редких случаях, когда они попадали в японские броненосцы, не взрывались, а - раскалывались на части, играя жалкую роль тяжеловесных болванок, в принципе не способных нанести сколь-нибудь серьезный ущерб кораблям эскадры адмирала Того. Кроме того, все русские снаряды были «бронебойными», а – не «осколочно-разрывными», как у японцев, что тоже явилось серьезным упущением, ярко проявившим себя 14-15 мая 1905 года в Цусимском проливе.
Капризы шимозы
Русские использовали в качестве взрывчатого вещества «пироксилин», а японцы – «тринитротофенол», имевшим другое чисто японское наименование: «шимоза». Если бронебойный «пироксилиновый» русский снаряд главного 12-дюмового калибра направлял основной заряд кумулятивной энергии на пробивание брони японского корабля, то 12-дюмовый японский снаряд, начиненный «шимозой», разрывался на тысячи осколков, поджигая все вокруг на огромном расстоянии и нанося колоссальный ущерб надпалубным постройкам и живой силе.
«Шимоза» на тот момент являлась самым сильным боевым взрывчатым веществом в мире и «звездный час» «шимозы» пришелся как раз на период русско-японской войны 1904-1905 г.г. Но «шимоза» была чересчур капризна и непредсказуема и со временем повсеместно во всех ариях мира постепенно заменилась на более стабильный и «управляемый» тринитротолуол (тротил). А непредсказуемость тринитротофенола («шимозы») наиболее ярко, зримо и громко проявила себя 12 сентября 1905 года, когда на стоянке в порту Сасебо взорвался флагманский броненосец японского флота «Микаса» - у броненосца «рванул» кормовой пороховой погреб, битком набитый 12-дюймовыми «шимозными» снарядами. Возможно, что на флагман японского военного флота тайком пробрался сам Архангел(Архистратиг) Михаил и отомстил японцам за Цусиму! Но, в любом случае, эта катастрофа в порту Сасебо произошла уже после заключения Портсмутского мира и, соответственно - после окончания русско-японской войны в явную пользу Японии.
Ах, если бы «Микаса» взорвался четырьмя месяцами раньше - 12 мая 1905-ого года, накануне Цусимского сражения! То исход «Цусимы» мог бы получиться совсем иным! Но об этом речь пойдет впереди, так как пока еще мною описывается 3-е марта 1905 года, когда на рассвете этого дня наша 2-ая Тихоокеанская эскадра подняла якоря и покинула гостеприимный Мадагаскар, потеряв за время трехмесячной стоянки двадцать человек из своего личного состава, не выдержавших всех тягот субэкваториального климата.
На городском кладбище города Эльвиль, расположенного на берегах бухты Носси-Бэ, стоит памятная стелла из красного мрамора, посвященная русским морякам из эскадры Рожественского, погибшими и умершими во время той памятной стоянки на Мадагаскаре, начавшейся 16-ого декабря 1904 года и закончившейся 3-ого марта 1905 года.
Индийский океан 2-ая Тихоокеанская эскадра преодолела за двадцать дней и бросила якорь в бухте Камранг на берегах Аннама(Вьетнама).
Соединение с эскадрой Небогатова
Утром 26 апреля произошла долгожданная встреча с 3-ей Тихокоеанской эскадрой адмирала Небогатова, вышедшей из порта Либава четырьмя месяцами позже эскадры Рожественского. Эскадра Небогатова состояла, как выяснилось спустя три недели в Цусимском проливе 14-15 мая 1905-ого года, из четырех дополнительных крупногабаритных бронированных мишеней для японских корабельных комендоров: старого броненосца «Николай Первый», броненосцев береговой обороны(!) «Генерал-адмирал Апраксин», «Адмирал Сенявин» и «Адмирал Ушаков». Для окончательного «усиления» раритетным броненосцам был придан еще более «раритетный» бронированный крейсер «Владимр Мономах»…
Первого мая 1905-ого года русская эскадра под командованием вице-адмирала Зиновия Рожественского покинула дружественные берега Аннама и направилась навстречу своей гибели, которая терпеливо ожидала ее ровно через две недели в Корейском проливе на траверзе островов Цусима(почему еще Корейский пролив называется Цусимским)…
Алексей Резник
Продолжение следует…
Уважаемые читатели, благодарю Вас за проявленный интерес. Спасибо за Вашу реакцию и критику.
Стараюсь откликаться на все оценки и отзывы. Дочитывайте, подписывайтесь, ссылайтесь и делитесь этим с друзьями и на своих страницах в социальных сетях.
Адрес канала: https://zen.yandex.ru/pohozhe