я и испуганно выдохнул:
- Вы чё, поехали, ведь ночь сейчас.
Медлил с ответом и Серёга, боязно всё - таки. Из темноты раздался насмешливый голос
Димки:
- Что, Серёга, слабо?
Это презрительное " слабо" больно, уже невыносимо резануло душу парня острым
ножом.
- Ну до каких пор Димон будет опускать его? Нет, он сейчас докажет ему, что не слабак
он и ничего не боится.
Серёга решительно поднялся и едва сковывая желание утвердиться в Димкиных глазах,
тихо, но очень твёрдо произнёс:
- Пошли.
Сказано - сделано. Через каких - нибудь 20 минут добрались до сельского кладбища,
находившегося на горе, и на мгновенье остановились. Внизу редкими уже огнями
светился посёлок, доносился приглушённый лай собак и шум автомобильной трассы, а
здесь царило полное безмолвие, даже неугомонные кузнечики молчали. Настоящее
царство мёртвых, которое никто не должен нарушать, тем более, в такую пору. У самой
изгороди Санёк робко предложил:
- А, может, дальше не пойдем?
Задыхаясь от нахлынувшено волнения, Серёга возразил:
- Нет, ведь договаривались идти на кладбище, а не до него.
Перелезли через ограду и пошли по центральной аллее. Малой протиснулся между двумя
старшими и старался шагать по - серединке, боялся.
Тишина вокруг и тьма такая кромешная, что протяни руку - собственных пальцев не
увидишь. Прошли с добрую половину погоста. Серёга остановился и харахорясь, сказал:
- Да ничего тут страшного и нет, только тихо очень.
- Сейчас исправим это дело-
Проговорил Димка и неожиданно, во всю глотку бешено заорал:
- А - а - а - а !
Прихлопывая себя ладошкой по раскрытому рту, подражая боевому кличу индейцев.
Сперва мальчишки чуть не подпрыгнули с перепугу, а потом громко расхохотались.
Весело так стало. Серёге вдруг захотелось стать героем дня, вернее ночи. Раззадорившись,
он предложил:
- Мужики, а давайте чей - нибудь памятник поломаем!
Малой с невыразимым ужасом прошептал:
- Серый, не надо, вдруг мертвяк разозлится, вылезет и с собой утащит.
Старшие дружно рассмеялись. Серёга пхикнул:
- Во дурачок, скажи, что ещё боженька накажет. Сергей резко свернул влево и сделав
несколько шагов, нащупал в темноте чей - то памятник, старый, неухоженный, с
облупившейся краской. Видать, давно уже сюда никто не приходил. Парень нащупал на
памятнике чью - то фотографию и резко отдёрнул руку. Гладкая поверхность фотографии
была не естественно тёплой, почти горячей, она, казалось, согрела мальчишескую ладонь.
Мороз пробежал по Серёгиной спине от этого странного тепла. Он замер, охваченный
трепетом, которого ещё никогда не испытывал в своей жизни. От чего она такая?!
Видя, что Серёга медлит, Димка ехидно пробасил из темноты:
- Что, Серенький, всё - таки " слабо", сам предложил, а теперь боишься?
Да как - же достали эти издёвки Дималея, нет он сейчас докажет, что вовсе не слабак.
Успокаивая самого себя тем, что фотографию просто нагрело дневное солнце, она не
успела остыть и потому кажется теплой на холодном железе, Сергей собрался с духом,
размахнулся и со всей дури ударил по памятнику. Он глухо ухнул, словно охнул от нео
жиданости. Дикий, какой - то сатанинский азарт охватил Сергея, он с явным
наслаждением растоптал остатки памятника и прыгнув несколько раз на могильной плите,
с презрением процедил:
- Ну и фигня, В воздухе запахло неприятным духом ржавчины и , на металл даже не
сдашь, ржавчина одна.
Увидев, что из могилы никто не вылез, Санёк тоже осмелел и всем телом навалился на чей
-то деревянный крест, стоявший рядом. Ветхий от старости крест, не выдержал тяжести и
вместе с Малым, рухнул на землю. Санёк сильно поцарапал подбородок о перекладину.
Раззадоренный дружками, Димка тоже решил погеройствовать. Он накинулся на
мраморную стелу, возвышавшуюся справа от памятника, растоптанного Серёгой. Ну вот
беда, мрамор оказался крепким и прочным и никак не хотел ломаться. Димка и тряс его и
ногами пинал, ни в какую, стоит, как вкопанный. Серый с Малым стали хихикать. Димка
громко, на всё кладбище обложил памятник крепким матом и подняв руку вверх, нащупал
на стеле пятиконечную звезду.
- Ах ты, " совок" несчастный, ну я тебе сделаю!
Парень выхватил из кармана складной нож и выцарапал на портрете, высеченном на
камне, огромный немецкий крест.
- Вот тебе!
Маленькая мраморная крошка отскочила из - под ножа и попала Димке в глаз.
Раздосадованный парень, заморгал от боли и стал оттягивать веко, что - бы эта проклятая
крошка вышла со слезой. Из - за туч, покрывавших небо, медленно выплыла луна, озаряя
кладбище неземным светом. Хмель уже терял контроль над рассудками дружков. Ночная
прохлада постепенно забиралась под рубашки и в души парней. Жутко и неуютно стало
всем троим. У Димки ещё больше разболелся глаз, у Санька защипал свезенный
подбородок и Малой почти взмолился:
- Пацаны, ну пошли домой.
Старшие, словно ждали этих слов и единодушно решили:
- Правда, давайте сваливать.
Назад не шли, а почти бежали, боясь оглянуться, а Серёгину голову не покидал
мучительный вопрос:
- Ну почему та фотография казалась ему тёплой?
Дальше всё завертелось, как в страшном калейдоскопе. На следующий день начальник
кладбища обнаружил разрушенные могилы и сообщил об этом в РОВД. Родители
похороненного " афганца", памятник которому исцарапал Димка обратились с
заявлением в милицию. Уголовное дело по статье 297 "надругательство над могилами"
возбудили. Участковый хорошо знал местную " босоту" и подозреваемых нашёл легко.
Первым он пришёл к Саньку, один вид милицейской формы и кобуры, привёл мальчонку
в неописуемый ужас, он разрыдался и сразуже всё рассказал. Сергея и Димку арестовали,
а Санька отпустили по - малолетству. Из Италии примчалась перепуганная Димкина
мамаша, стремясь спасти от тюрьмы своё непутёвоё чадо, она дола родителям погибшего
" афганца" деньги на новый, более дорогой памятник и наняла хороших адвокатов. За
время следствия Сергею исполнилось 18, он стал совершеннолетним и отчетливо
понимал, что срок ему светит приличный, вкатают, как говорят, по полной. Никаких
угрызений совести, ни раскаяния о содеянном, парень не испытывал, досадовал лишь об
одном:
- И надо же было так влипнуть, всё потому - то нажрался, как свинья.
Серёга, как в жизни, так и в тюрьме оставался один и никому он не был нужен. Правда,
перед самым судом мать Димки решила оказать благотворительность сироте и принесла
ему небольшоё пакет, а в нём 2 сладких сырка, покрытых глазурью, шоколадка да
огромное красное яблоко. Парень развязал передачу и с наслаждением вдохнул сладкий,
пьянящий аромат, напомнивший ему и потерянное детство, и дорогую бабушку, и
яблочный спас.
Вот и настал день суда. В зале заседаний все, кому положено - подсудимые, престарелые
отец и мать " афганца", расфуфыренная Димкина мать, заплаканная бабушка и адвокаты,
представляющие его интересы.
После коротких трений, судьи удалились в совещательную комнату и вскоре снова
появились в зале для оглашения приговора. Все встали. Первым в списке значился Димка.
Учитывая несовершеннолетие подсудимого и то, что нанесённый ним материальный
ущерб, был полностью возмещён, суд приговорил его к 2 годам лишения свободы
условно. Мать Димки поднесла к глазам дорогой надушенный платочек и промокнула ним
слезинки облегчения, незря всё - таки старалась. Сам Дималей торжествующе улыбался.
Поправив мантию, хрупкая и нежная навид судья, властным металлическим голосом
стала зачитывать Серёгин приговор:
- За осквернение могилы Тамары Сергеевны Ивановой, подсудимый Сергей Иванов
приговаривается к 3 годам лишения свободы, с отбыванием в колонии общего режима.
В мёртвой тишине зала подсудимый неожиданно вскрикнул и, как подкошенный,
свалился на свою скамью. Ему показалось, что не только свод этого зала, а всё огромное
здание обрушилось ему на голову. Перед глазами Сергея поплыли яркие малиновые
кольца, в ушах что - то зазвенело и завыло. Он почти физически почувствовал, как
шевелятся на его голове волосы. Нет, совсем не приговор привёл Серёгу в ужас, который
он ещё никогда не испытывал, а имя женщины, названное судьёй. Значит он тогда , в ту
ночь, находясь в безумном пьяном угаре, надругался над могилой своей родной мамы
прыгал на ней и памятник, поставленный бабушкой, развалил своими собственными
ногами. Кто он после этого? Сергею захотелось вскочить и со всей силы удариться виском
об угол массивного судейского стола так, что - бы никчемная башка его рассыпалась, ведь
ничего другого она не стоила. Глядя на состояние осуждённого, присутствующие решили,
что это срок, привёл его в такое смятение. Никто и не догадывался, что приговор Серёге
вынес сейчас вовсе не суд, а сама жизнь и он был куда страшнее, чем несчастные 3 года
лишения свободы. Бледного, дрожащего всем телом, осуждённого С. Иванова вывели из
зала..
В камере Сергей ничком упал на нары, ему не хотелось не то, что шевелиться, а даже
дышать. Только сейчас всё его естество пронзила жгучая догадка:
- Так вот почему фотография была тогда тёплой! Это мама так пыталась остановить
меня, уберечь от страшного греха, а я...
Теперь он совершенно ясно припомнил то место на кладбище, куда в детстве приводила
его бабушка. Перед глазами стал простенький, крашеный голубым, мамин памятник и
рядом мраморную стэллу со звездой. Бабушка говорила, что здесь недавно похоронили
молодого парня, погибшего в проклятом Афганистане. Дальнейшая жизнь с таким тяжким
камнем на сердце, Серёге казалась невозможной и невыносимой. Вздёрнуться что - ли?
В камере сидел ещё один заключеный - старый, хронический мелкий воришка дед Федя.
Человек просто обездоленный, он не имел ни семьи, ни крова, тюрьма была его родным
домом, попадая под очередную амнистию, дед снова старался сесть, поскольку здесь от
холода не замёрзнешь и с голоду сдохнуть не дадут, хоть какая - то кормежка, да есть.
Старик имел своё особенное понимание смысла жизни, которую он всёравно любил, за
эту мудрость, даже тюремная охрана уважала его и называла почтительно - Фомич.
Постоянно покашливая, вертясь на своих нарах, дед Федя видел, что его сокамерник не в
себе, его терзают какие - то тяжкие муки
- Так и до петли недалеко,
Подумал Фомич и с трудом поднявшись с матраца, тяжело дыша подошел к парню. Он
положил свою худую горячую руку на ледяное плечо Сергея и тихо спросил:
- Что, Серёжинька, сильно худо тебе? Расскажи, может, легче станет.
К Серёге так давно уже никто не обращался. В слабом голосе старика чувствовались
искреннее участие и тревога, тревога за него. На парня, словно ласковым теплом дохнуло,
он вскочил и дрожа всем телом, стал быстро говорить, будь - то боялся, что Фомич уйдёт.
Закончив "исповедь", Сереге со стоном выдохнул:
- Ну скажи, Фомич, разве можно после этого жить?
Вместо ответа старик неожиданно крепко обнял и с неподдельным облегчением
проговорил:
- Милый ты мой, Господь разные пути выбирает, что - бы наставить на путь праведный
овец своих заблудших, для их вразумления и вижу он вразумил тебя. Правда?
Серёга кивнул головой и уткнулся лицом в тощую, пахнувшую немытым телом, грудь
старика и беззвучно заплакал, наверное., впервые после смерти мамы.
Галина Пономарёва.