<-> Глава 1. Конец эпохи. Читать.
Прежде чем мы рассмотрим то, что я до сих пор называл “разрушительными силами” в нынешнем социальном порядке, позвольте мне подчеркнуть одну первостепенную необходимость для самого откровенного свободного обсуждения борющихся организаций и разрушающихся институтов, среди которых мы ведем нашу нынешнюю неудобную и нестабильную жизнь. Лидеры и организации не должны быть защищены от самой яростной критики под предлогом того, что наша страна находится или может находиться в состоянии войны. Или под каким-либо предлогом. Мы должны говорить открыто, широко и прямо. Война - это случайность; необходимость революционной реконструкции является фундаментальной. Никто из нас еще не уяснил некоторые наиболее важные вопросы, которые стоят перед нами: мы недостаточно чисты в собственных мыслях, чтобы быть недвусмысленными, и невнятная тактичность и косвенные полуслова, сделанные с оглядкой на какого-то цензора, ведут к путанице в наших мыслях и мыслях тех, с кем мы желаем взаимоотношения, к полной стерилизации и поражению всех восстановительных усилий.
Мы хотим поговорить и точно рассказать о наших идеях и чувствах не только нашим согражданам, но и нашим союзникам, нейтралам и, прежде всего, людям, которые с оружием в руках выступают против нас. Мы хотим получить от них такую же искренность. Потому что до тех пор, пока мы не выработаем с ними общую основу идей, мир будет лишь неопределенным равновесием, в то время как будут развиваться новые противоречия.
ОДНОВРЕМЕННО С ЭТОЙ ВОЙНОЙ НАМ НУЖНЫ БОЛЬШИЕ ДЕБАТЫ. Мы хотим, чтобы, по-возможности, каждый человек в мире принял участие в этой дискуссии. Это нечто гораздо более важное, чем сама война. Невыносимо думать об этой буре всеобщего бедствия, ведущей не к чему иному, как к какой-то “конференции” дипломатов, оторванных от мира, с секретными сессиями, двусмысленными “договоренностями”. Наверняка это не может повториться дважды. И все же, что предотвратит его повторение?
Довольно легко определить разумные пределы цензуры в воюющей стране. Очевидно, что публикация любой информации, которая может принести хоть малейшую пользу врагу, должна быть решительно предвидена и пресечена; не только прямая информация, но и намеки и беспечные предательства о положении и передвижении кораблей, войск, лагерей, складов боеприпасов, запасов продовольствия, а также ложные сообщения о поражениях и победах и грядущей нехватке, все, что может привести к слепой панике и истерии и т. д. и т. д. Но этот вопрос приобретает совершенно иной аспект, когда речь заходит о заявлениях и предложениях, которые могут повлиять на общественное мнение в нашей собственной стране или за рубежом и которые могут помочь нам в принятии полезных и корректирующих политических мер.
Одним из наиболее неприятных аспектов состояния войны в современных условиях является появление толпы людей, наполовину слишком умных, стоящих на руководящих постах, возбужденных, тщеславных, готовых лгать, искажать и обманывать людей, приводя их в состояния согласия, сопротивления, возмущения, мстительности, сомнения и умственного замешательства, - в состояния ума, которые, как предполагается, способствуют окончательной военной победе. Эти люди любят искажать и подвергать цензуре факты. Это дает им ощущение силы; если они не могут творить, они могут, по крайней мере, предотвращать и скрывать. В частности, они встают между нами и людьми, с которыми мы воюем, чтобы исказить любое возможное примирение. Они сидят, наполненные вином своих преходящих сил, в стороне от усталости и опасностей конфликта, дергая воображаемые нити в умах людей.
В Германии считается, что популярная мысль находится под контролем герра доктора Геббельса; в Великобритании нас, писателей, пригласили предоставить себя в распоряжение какого-нибудь министерства информации, т. е. В распоряжение до сих пор малоизвестных и непредставительных личностей и писать по его совету. Должностные лица из Британского совета и Штаба Консервативной партии занимают ключевые должности в этом Министерстве информации. Эта любопытная и мало рекламируемая организация, о которой я только что упомянул и о которой мне рассказал лорд Ллойд, посылает эмиссаров за границу, - писателей, хорошо одетых женщин и других культурных деятелей, - чтобы читать лекции, очаровывать и завоевывать иностранную оценку британских особенностей, британских пейзажей, британских политических добродетелей и т. д. Каким-то образом это должно помочь тому или иному. Это продолжалось тихо, незаметно. Возможно эти образцы британцев дают несанкционированные заверения, но, вероятно, они приносят маленький положительный вред. Но их вообще не следует использовать. Любая правительственная пропаганда противоречит основополагающему духу демократии. Выражение мнений и коллективных мыслей должно вообще выходить за рамки деятельности правительства. Это должна быть работа свободных личностей, чья известность зависит от оклика и поддержки широкой общественности.
Но здесь я должен загладить свою вину перед лордом Ллойдом. Меня заставили поверить, что Британский совет несет ответственность за мистера Тилинга — автора книги «Кризис христианства», и я сказал то же самое в «Судьбе человека разумного». Теперь я отказываюсь от этого. Мистер Тилинг, как я понимаю, был отправлен в путешествие католической газетой. Британский совет не был к этому причастен.
Дело не только в том, что Министерства информации и пропаганды делают все возможное для того, чтобы направить ограниченные способности и энергию таких писателей, лекторов и ораторов, которыми мы обладаем, на производство неискренней чепухи, которая затуманит общественное сознание и введет в заблуждение пытливого иностранца, но и в том, что они проявляют явную склонность подавлять любые свободные и независимые высказывания, которые, как может показаться, противоречат их собственным глубоким и тайным планам спасения человечества.
Сейчас повсюду трудно получить адекватную, далеко идущую рекламу для откровенного обсуждения того, как развивается мир и политические, экономические и социальные силы, которые ведут нас вперед. Это происходит не столько из-за преднамеренного подавления, сколько из-за общего беспорядка, в который погружаются человеческие дела. Действительно, в атлантическом мире едва ли еще есть признаки того прямого шпионажа за мнением, который сегодня почти полностью стирает умственную жизнь интеллигентного итальянца, немца или русского; можно все еще думать, что нравится, говорить, что нравится, и писать, что нравится, но, тем не менее, уже становится все труднее услышать и прочитать смелые, неортодоксальные взгляды. Газеты боятся по всевозможным незначительным пунктам, издатели, за такими доблестными исключениями, как издатели этого материала, болезненно осторожны; они получают Уведомление Д, чтобы избежать той или иной конкретной темы; существуют неясные бойкоты и торговые трудности, препятствующие бесчисленными способами широкому распространению общих идей. Я не имею ввиду, что существует какой-либо организованный заговор с целью подавления дискуссий, но я действительно говорю, что пресса, издательства и книготорговые организации в наших свободных странах предоставляют очень плохо организованный и неадекватный механизм для обмена и распространения мыслей.
Издатели публикуют только ради безопасной прибыли; это поражает книготорговца и как бы говорит ему, что он - часть всемирной образовательной организации или путешественник издателя, что он не существовал для любой другой цели, кроме как делать максимальные заказы для бестселлеров и зарабатывать на них рекордные комиссионные, не позволяя другим материалам и высокоумным вещам выйти в свет. Они не понимают, что должны ставить государственную службу выше выгоды. У них нет стимула делать это так и нет гордости за свою роль. Их мораль — это мораль мира спекулянтов. Газеты любят вставлять смелые на вид статьи традиционного либерализма, высоко отзывающиеся о мире и демонстрирующие благородную неопределенность в отношении его достижения; теперь, когда мы находимся в состоянии войны, они будут публиковать самые яростные нападки на врага, потому что такие нападения должны поддерживать боевой дух страны; но любые идеи, которые действительно явно революционны, они вообще не осмеливаются распространять. В этих сбивающих с толку условиях нигде и никогда не проводится тщательного обсуждения мировоззрения. В этом отношении демократии лишь немного лучше диктатур. Нелепо представлять их как царства света, противостоящие тьме.
Эта великая дискуссия о восстановлении мира — вещь более важная и неотложная, чем война, и не существует адекватных средств массовой информации для высказывания, критики и исправления каких-либо широких общих убеждений. Существует определенное бесплодное и непродуктивное разбрасывание конструктивных идей, но мало смысла в постоянном исследовании, мало реальных обменов, недостаточный прогресс, ничто не урегулировано, ничто не отвергается как необоснованное и ничто не завоевано окончательно. Кажется, никто не слышит, что говорят другие. Это происходит потому, что у этих идеологов нет ощущения аудитории. Нет эффективной аудитории, которая грубо и упрямо говорила бы: «Что сказал А. Кажется важным. Смогут ли Б. и С., вместо того, чтобы бомбить в пустоте, сказать нам точно, где и почему они отличаются от А.? И теперь мы подошли к общей правде об А. Б. С. и Д. Вот Ф. кое-что говорит. Будет ли он так добр, чтобы соотнести то, что он хочет сказать, с А. Б. С. и Д. ?»
Но такого фона интеллигентной наблюдательности и критичной мировой аудитории нет и в помине. Здесь и там есть несколько человек, которые читают и думают разрозненными фрагментами. Это все, о чем думает наш мир перед лицом планетарной катастрофы. Университеты, благослови их господь, находятся в униформе или молчат.
Нам нужно проветрить наши собственные умы; нам нужен откровенный обмен мнениями, если мы хотим достичь какого-либо общего понимания. Нам нужно выработать четкую концепцию мирового порядка, который мы предпочли бы этому нынешнему хаосу, нам нужно раствориться или пойти на компромисс в отношении наших разногласий, чтобы мы могли уверенно смотреть в сторону достижимого мира во всем мире. Воздух полон панацеями слабоумных, никто не слушает других, и большинство из них пытаются заставить других замолчать в своем нетерпении. Тысячи дураков готовы выписать нам полный рецепт от наших мировых бед. Неужели люди никогда не осознают своего собственного невежества и ограниченности, из-за которых возникает эта абсолютная необходимость в самом ясном изложении реалий проблемы, в самом исчерпывающем и беспощадном рассмотрении различий во мнениях и в самом безжалостном рассмотрении любой возможной ситуации, какой бы неприятной она ни казалась на первый взгляд?
Поэтому прежде всего в этом обзоре пути к миру во всем мире я ставлю свободу слова и энергичную публикацию. Это то, за что лучше всего стоит бороться. Это — суть вашей личной чести. Ваш первый долг как гражданина мира — сделать для этого все, что в ваших силах. Вы должна не только сопротивляться подавлению, вы должны пробиваться сквозь туман. Если вы обнаружите, что ваш книготорговец или газетный киоск не распространяет какую-либо публикацию, даже если вы полностью не согласны с мнением этой публикации, вам следует направить оружие бойкота на нарушителя и найти другого книготорговца или газетный киоск, для всего что вы читаете. Будущий гражданин мира должен также подписаться на такую организацию, как Национальный совет по гражданским свободам; он должен использовать любое преимущество, которое может дать ему его положение, чтобы остановить подавление свободы слова; и он должен приучить себя вежливо, но твердо оспаривать чепуху и бесстрашно и как можно яснее высказывать то, что у него на уме, и так же бесстрашно слушать все, что ему говорят. Таким образом он сможет лучше узнать что-либо посредством подтверждения или уточнения. Собраться вместе с другими людьми, чтобы поспорить и обсудить подумать и организовать, а затем воплощать мысль — это первый долг каждого разумного человека.
Наш мир разваливается на куски. Его необходимо реконструировать, и он может быть реконструирован только при свете. Только свободный, ясный открытый ум может спасти нас, и эти трудности и препятствия на нашем пути мысли так же злы, как дети, ставящие препятствия на железнодорожной линии или разбрасывающие гвозди на автомобильной скоростной трассе.
Эта великая мировая дискуссия должна продолжаться, и она должна продолжаться сейчас. Сейчас, пока пушки все еще гремят, самое время подумать. Невероятно глупо говорить, как это делают многие люди, о прекращении войны, а затем о проведении Всемирной конференции, чтобы открыть новую эру. Как только боевые действия прекратятся, конференция в реальном мире, живое обсуждение, тоже прекратится. Дипломаты и политики соберутся с видом глубокой компетенции, закроют двери во внешний мир и резюмируют Версаль. В то время как безмолвный мир зияет и ждет их тайн.
Читать: Глава 3. Разрушительные силы.