– Что ты знаешь о Древних Богах? – Барон Адам Миллок, развалившись в кресле в одной из комнат собственного особняка, сделал глоток вина.
Марк, которому выпала честь смаковать послевкусие дорогого напитка вместе с хозяином дома, лишь покачал головой. Ни о чем подобном он никогда не слышал.
– Я могу тебе поведать. – Барон заговорил тише. – Если ты поклянешься, что наш разговор не покинет стен моего дома.
– Не покинет, я обещаю, – дал слово Марк. – Но к чему такая секретность?
– Видишь ли, на легенду, которую я расскажу, давным-давно был наложен запрет. Уверен, мало кто из наших современников помнит, кто такие Древние Боги и почему упоминание о них запрещено, но все же не стоит болтать об этом на улице.
– Но о причинах этого запрета помните вы.
– Да. Легенда о Древних Богах все же дошла до меня. В неизмененном виде. От отца, а ему от его отца, и так далее. В ней говорится, что наш мир создали десять Богов, десять братьев и сестер. Все, что нас окружает – реки, горы, леса, животные, люди, эльфы, гномы, мы сами – все появилось благодаря им. Согласно легенде, десять Богов управляют нашими жизнями, нашими поступками, нашей волей, и не дают скатиться в хаос. И, может быть, наша с тобой встреча тоже была предопределена волей Древних Богов.
– Но это же всего лишь легенда, – недоверчиво произнес Марк. – Наши боги – Хор и Ихор. Один живет среди нас и наблюдает за нашими делами, которые – заметьте – мы совершаем по собственной воле, а не по указке бога. А второй ожидает наши души у истока Реки Жизни, чтобы указать путь после смерти.
– Ты мыслишь так, как тебя научили мыслить, – улыбнулся барон. – И не допускаешь даже мимолетной мысли о том, что все может быть иначе, чем ты полагаешь, иначе, чем окружающие твердили тебе всю жизнь.
– Мы говорим всего лишь о легенде. Сказке. Вымысле.
– И все же Древние Боги – не сказка. В Хора и Ихора верим только мы, люди. Остальные народы едины в вере в Древних Богов. Скажу больше – мы тоже когда-то в них верили.
– Мне кажется, это чушь. Эльфы пусть верят в кого хотят. А мы, люди, будем молиться нашим богам.
– Нет, Марк. Несколько столетий назад легенда о Древних Богах была и нашей реальностью. Изменения начались во времена Последнего Императора. Помните такого?
– Конечно! Это был безумец, который пошел войной на собственный народ. Он уничтожал наместников, отнимал у их провинции, и в результате, растеряв половину земель, огромную Империю превратил просто в большое королевство.
– На самом деле все было не так. Последний Император объявил войну десяти Богам. Он рушил храмы, в которым им поклонялись, убивал жрецов, пытался насадить новую веру – в Хора и Ихора, а веру в Древних Богов запретил. Провинции, которые терял Император, откалывались из-за нежелания следовать новой вере.
– Как-то с трудом в это верится.
– Что ж. У меня есть еще одно доказательство. За пределами нашего королевства, в бывших имперских провинциях, люди до сих пор верят в Древних Богов.
Марк обомлел. Он никогда не задумывался о тех, кто, живя бок о бок с королевством, исповедовал другую веру. Но то, что рассказал барон, теперь становилось похоже на действительность.
– Но если это правда. Если Последний Император действительно менял веру…Что заставило его пойти на это?
Миллок печально улыбнулся:
– Этого мы уже никогда не узнаем.
***
Светило стремительно заваливалось за иззубренную линию горизонта. Стоило ему исчезнуть за хребтом западных гор, и Империю накрыла ночь. Она методично захватывала милю за милей, ярд за ярдом, вырывая клочки обширных земель из слабеющей хватки последних солнечных лучей.
Виорунг засыпал. Ночь перемахнула через стены города, темными змеями расползлась по узким улочкам, просочилась в дома – сквозь щели в дверях, меж ставен. Последние лучины гасли, последние факелы, шипя и исходя дымом, прекращали светить. Виорунг засыпал.
Река, что делила столицу Империи на две неравные части, жадно ловила отблески луны. Отражения звезд прыгали как безумные в ее неспокойных водах.
Серая кошка, прильнув к камням мостовой, спокойно поджидала загнанную под фундамент жилого дома мышь. Кошке никто не смог бы помешать, ибо город спал.
На другом конце Виорунга, по ту сторону реки, молодой плотник уставился невидящим взглядом в потолок.
К двадцати пяти годам он выстроил добротный дом, женился на чудной женщине, что спала сейчас рядом, прижавшись к его боку. Для полного счастья плотнику не хватало лишь сына – наследника, которому можно будет передать мастерство плотницкого дела, если только тот пожелает.
Сон не шел. Сквозь распахнутые окна в дом сочилась летняя духота. Но если закрыть их, станет только хуже.
Отсветы огня, время от времени пробегавшие по стенам и потолку, привлекли внимание плотника. Редкие поначалу, они становились все ярче и плясали все яростнее. И было в них что-то неестественное, противное натуре того огня, что должен защищать людей от тьмы, даровать свет, тепло и горячую пищу. Осторожно, чтобы не разбудить жену, мужчина поднялся с постели, на цыпочках прошел к двери и покинул дом.
Улицы наводнили толпы горожан, бредших без всякой цели во всевозможных направлениях. В руке каждый житель держал факел, пламя на котором бесновалось без всякого ветра и плевалось искрами.
– Что происходит?
Плотник попытался остановить шагающего в толпе юношу, легко коснулся его руки, и отпрянул, когда тот, слишком резко и как-то даже нервно отреагировав на прикосновение, уставился на плотника пустыми, затянутыми туманом глазами.
Юноша замер. Шедшие позади него люди натыкались на лоснящуюся от пота в свете факелов фигуру, пытались обойти ее, толкали, касались пламенем обнаженной кожи, но юноша этого не замечал.
Возник затор. Люди в безвольном стремлении идти вперед натыкались на застывшего парня, толпа с трудом обтекала его, кто-то тоже останавливался, разворачивался к плотнику – сразу всем телом, не поворачивая головы, уставлялся глазами без зрачков. Плотник попятился, не понимая, что случилось с жителями, уперся спиной в запертую дверь. Он точно помнил, что не замыкал ее.
Первые факелы полетели на крышу именно его дома. Черепица тут же начала гореть, словно была сделана из сухого дерева, а не из обожженной глины. Плотник закричал – от негодования и страха. Несколько пар рук оторвали его от двери, потащили за собой в толпу, которая подобно морской волне отхлынула от горящего здания.
Вскоре запылали соседние дома, загорелось жилье и в других кварталах, потому что те, кто заполнил собой ночные улицы, не сговариваясь, стали одновременно забрасывать их факелами.
Плотник рвался изо всех сил, опутанный руками, словно сетью. Он видел, как из открытых окон его дома начинает валить густой дым, как вспыхивает бревенчатое нутро, как дергается дверь оттого, что ее пытаются открыть изнутри.
Нащупав на чьем-то поясе короткую стальную рукоять, плотник потянул ее. Вывернув запястье, мужчина ткнул острием кинжала в одного из удерживавших его людей, и тут же все руки, словно отростки единого организма, разжались, втянулись в тело толпы, возвращая плотнику свободу. Мужчина не мог этого видеть, потому что со всех ног бежал к горящему дому, в котором по-прежнему находилась его жена.
Дверь не поддавалась ни попыткам ее открыть, взломать или выбить, ни уговорам и проклятьям. Плотник слышал рыдания жены, мольбы о помощи, неистово бросался на дверь, пытаясь выбить ее. Не выходило.
Часть стропил прогорела, и крыша опасно просела. Плотник ринулся к окну, но вырвавшийся из проема росток пламени, облизав мужчину, не дал приблизиться к единственному доступному ходу. Тогда плотник бросился на дверь еще раз, взвыл от боли в плече, но дверь, уже успевшая заняться пламенем, все-таки слетела с петель.
Женщина выскочила наружу, бросилась в объятья мужа. Она видела, как горит город, как бродят толпы безмолвных людей. Видела пустоту на их освещенных пламенем лицах. И не верила в происходящее.
– Что мы теперь будем делать? – Она посмотрела на плотника покрасневшими от дыма и слез глазами.
– Пойдем к человеку, который сможет нас защитить. Мы пойдем к императору.
***
Яркий свет выедал глаза даже сквозь зажмуренные веки. Человек перевернулся на бок и, щурясь, осмотрелся.
Он лежал на расстеленной на полу шкуре какого-то животного, рядом с широкой кроватью под темным балдахином. Должно быть, мужчина свалился с нее.
Комната была освещена запредельным количеством факелов. Они висели во всех скобах на стенах, торчали из горлышек золотых кувшинов, лежали на серебряных блюдах и подносах. Кубки из дорогих металлов, украшенные рубинами и изумрудами, ловили отсветы огня, блистая, словно маленькие солнца. А за спиной пылал камин.
Интересно, кому принадлежит вся эта роскошь?
Мужчина поднялся, не переставая глазеть по сторонам. Он подобрался к окну, за которым смог различить лишь ночь, огонь и крики.
Он вернулся к созерцанию комнаты, и тут его взгляд уперся в другого человека.
На него в упор смотрел светловолосый мужчина в дорогих одеждах, расшитых золотой нитью. Они двинулись друг другу навстречу, совершая одни и те же движения, и мужчина понял, что видит собственное отражение в большом зеркале. Только сейчас он опустил взгляд, рассмотрев себя от носков сапог до груди и плеч.
Дорогая одежда, роскошная обстановка. Неужели это все принадлежит ему? Но… кто он? Как звучит его имя?
В большие двустворчатые двери постучали – тихо, но уверенно.
– Мой император? – Голос за дверьми звучал глухо. – У вас все в порядке?
Император?
Воспоминания хлынули единым потоком, оглушая, едва не лишив сознания. Пришлось ухватиться за позолоченную раму зеркала, чтобы не упасть вновь.
– Все хорошо, – откликнулся он, поборов противную слабость. Незачем заставлять нервничать стражу.
Верно. Он – император, повелитель огромных земель, раскинувшихся от Западной Стены до Золотого леса, от Северных гор до раскаленных песков АльКарны.
Всего лишь час назад он возвращался из трапезной, и его волей кто-то попытался завладеть. Сопротивляться было невозможно, и если первые минуты удавалось бороться, не давать телу выполнять чужие приказы, то позже на это не осталось сил. Ноги несли его по коридору. Императора вывели на балкон, с которого открывался вид почти на весь Виорунг. Затем чья-то воля заставила его поднять руку. Указующий перст устремился на жилой квартал, и крыши домов тут же вспыхнули.
А дальше – непроницаемая тьма. Сознание вернулось только здесь, в опочивальне.
– Мой император. – Тот же голос за дверью. – Мы не можем справиться с бунтом.
Бунт? Правитель вновь приблизился к окну. Выглянул с опаской, боясь, что палец снова укажет куда-нибудь, и в городе снова вспыхнет пламя.
И понял, что его страх напрасен. Большая часть столицы и так была объята огнем. Толпы с факелами шествовали по улицам и поджигали все, до чего могли дотянуться.
И это был не бунт. Жители Виорунга стали рабами чужой воли. И так же, как сам император, не смогли ей противостоять.
– Мой император?
Повелитель закатил глаза. Настойчивость стражника раздражала. Что он должен ответить? Какой приказ отдать? Действиям горожан невозможно противостоять. Невозможно потушить пожар такого масштаба. Город обречен. Можно лишь покинуть стены столицы и надеяться, что действие воли неизвестного вскоре иссякнет.
– Мой император.
– Что?! – Нервы не выдержали.
– К вам посетитель.
Мужчина глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться.
– Пусть войдет.
Двери отворились. В опочивальню вошел старик в красном балахоне до пят. Капюшон почти полностью скрывал седые волосы. На боку его висел длинный меч без ножен, а пальцы рук были сцеплены в замок.
– Приветствую тебя, император. – Старец чуть склонил голову. – У меня есть важный разговор, и он не терпит отлагательств. Но это дело касается только нас с тобой.
Двое стражников за его спиной переглянулись.
– Говори смело. У меня нет секретов от моих телохранителей.
– Я вынужден настаивать.
– Я не могу позволить тебе остаться со мной один на один. При всем уважении к твоему почтенному возрасту.
– Только не говори, что я проделал долгий путь лишь для того, чтобы повстречаться с твоим бестолковым упрямством.
Один из стражей, не выдержав такой наглости, схватил старика за плечо. Старец едва пошевелился, а стражник уже летел к стене, сшибив по пути стол с золотой посудой. Оба телохранителя выхватили мечи, один из них, кряхтя, спешно хромал в сторону старца. Второй нападать не спешил.
– Разговор касается тех, кто может управлять волей смертных. – Старик даже не смотрел в сторону разозленной охраны.
Император поднял руку. Стражники остановились, а затем, искоса поглядывая на гостя, удалились в коридор, захлопнув створки дверей.
– Садись. – Император указал на высокий стул.
Старец, проигнорировав предложение, прошелся по комнате, гася факелы. Затем спросил:
– Что тебе известно о наших Богах?
Император счел вопрос странным, но все же ответил:
– То же, что и всем. Числом их десять, и они братья и сестры. Они создали наш мир и всех нас. Они поведали нам о добродетелях и верном пути. Мы выстроили храмы в их честь, и наши жрецы каждодневно просят их о благосклонности.
Старик ухмыльнулся:
– Боги требуют от нас быть добродетельными, но сами не столь добры к нам. Пожары Виорунга и безвольные горожане, учинившие погром – их рук дело.
– С чего ты взял? – Император недоверчиво хмурился.
– Потому что я знаю наверняка. Все, что происходит сейчас на улицах столицы, они называют Игрой. Боги играют с нами, словно мы – куклы. Знаешь, почему? Потому что им скучно. Они проводят Игру каждые пять сотен лет, и каждые пятьсот лет это приводит к множеству смертей и разрушений. Наши Боги слишком жестоки и кровожадны.
– Кто ты? Почему считаешь свои слова правдой?
– Ты все еще не веришь мне. – Старец выглянул в окно. – Но ты хочешь прекратить безумие огня. Поэтому тебе придется поверить. Я возглавляю орден Красного Плаща. Мы – те, кто может противостоять воле Богов. Каждый из нас однажды ощутил их иго, и каждый с уверенностью может назвать кукловодов. Наша цель – научить других сопротивляться воле Богов. Мы ищем тех, кто смог или почти смог это сделать, как смог это сделать ты, император. Мы должны заставить их бросить Игры, прекратить уничтожать нас. Не молчи, император. Боги хозяйничают в твоем городе и душах твоих подданных. Ты должен остановить их.
– Но разве это возможно? Разве можно что-то противопоставить тем, кого мы даже не видели?
– Мы – видели, император. Да, Богам можно противостоять. Раз в пять сотен лет, но можно. И мы поможем тебе остановить хаос.
***
Они пробирались по задымленным улицам, сворачивали в свободные от огня и завалов сгоревших домов переулки. Плотник держал жену за руку, тревожно оглядывался и пытался расслышать сквозь треск поедаемых пламенем построек шаги множества ног. Вновь встречаться со странной толпой, потерявшей разум, нисколько не хотелось.
Иногда над крышами можно было разглядеть императорский дворец, подсвеченный близкими пожарами, и плотник мог убедиться, что не потерял верного направления.
На скопище безумцев они наткнулись совершенно некстати, попытались отступить, но вмиг оказались в окружении. Множество рук, словно водоросли, тянулись к плотнику и его жене, обволакивали их тела, тянули в разные стороны. Плотник потерял жену в толпе, слышал лишь ее крик и треск одежды. Пытался отбиться кинжалом, отнятым у одного из горожан еще возле своего дома, колол схватившие его руки – несильно, потому что не мог заставить себя наносить людям увечья. Но его, как и в первый раз, тут же отпускали.
Мужчина, расталкивая толпу, сумел вырвать жену из хвата множества рук. Люди, не обращая более внимания на двоих, побрели дальше, словно их кто-то понукал.
Плотник посмотрел на жену. Она сидела прямо на земле, в разорванном платье, обняв себя за плечи. Он подал ей руку, но женщина посмотрела на него с ненавистью, презрением.
– Ты даже защитить меня не можешь.
– Я не могу убивать людей, – попытался оправдаться мужчина. Он чувствовал себя гадко – из-за отвращения жены, из-за того, что ему пришлось ранить тех, кто его удерживал. Даже если эти люди были безумны.
– Пойдем. – Женщина поднялась, поправила надорванный рукав. – Может, хоть во дворце найдется кто-то, кто сможет дать мне чувство безопасности.
Зал для приемов был пуст. Император восседал на троне и с нетерпением ожидал появления новых союзников. Те должны были прибыть с минуты на минуту. Вот в коридоре раздались торопливые шаги, и в зал вошел стражник.
К вам посетители, мой император, – заученной фразой объявил страж.
«Наконец-то», – подумал император. И сказал: «Пригласи их».
Однако вошли не те, кого правитель предвкушал увидеть. Мужчина с женщиной, преклонив колени, поприветствовали повелителя. На мужчину император не взглянул, а женщину счел необычайно красивой. Ее красоты не портили ни грубое платье, что было порвано, ни то, что ее лицо было измазано сажей, а волосы взлохмачены.
– Мой император, – начал мужчина. – На улицах Виорунга творится безумие. Горожане сошли с ума, они жгут город, и стража ничего не может с этим сделать. Наш дом тоже сгорел. Мы нигде не можем чувствовать себя в безопасности, и едва не погибли, пока шли сюда. Мы просим вашей защиты, мой император.
– Как тебя зовут? – Император не сводил глаз с женщины и едва слышал, что в ответ пробормотал мужчина.
– Я обращаюсь не к тебе, – раздраженно бросил император.
Женщина подняла глаза, попыталась улыбнуться.
– Подойди ко мне.
Она шла легко и плавно. Поднималась по ступеням к его трону с достоинством, больше подходящим какой-нибудь аристократке, чем простой горожанке.
– Ты защитишь меня, мой император? – спросила женщина, тепло улыбаясь.
Правитель подал ей руку, усадил рядом с собой.
– Что вы делаете? – Мужчина поднялся с колен, сделал шаг навстречу императору. – Милая, пойдем отсюда скорее. Мы найдем, где укрыться.
Женщина ничего не ответила, лишь взглянула надменно и повернула голову к императору.
– Уведите, – приказал повелитель страже.
Плотник попытался вырваться, закричал. Тяжелый кулак тут же врезался в челюсть, и плотник умолк.
Женщина, которую он любил, даже не посмотрела в его сторону.
***
Его кинули в темную камеру. Входная дверь, лязгнув, закрылась.
Было очень больно. Плотника сильно избили, и он не мог понять, за что. Он не чувствовал ног, не чувствовал рук, не мог шевелить ими. Не знал, были ли они у него. Не мог повернуть головы, и ему оставалось только двигать глазами.
Его взору было доступно лишь зарешеченное окно, за ним – смоляное небо с крапинками звезд. Иногда к небосводу устремлялись сполохи разбушевавшегося огня, затмевавшие все вокруг, и тогда звезды тускнели, гасли, стыдливо пряча свои бледнеющие тела.
Били часы на городской башне. Ударов было много, но плотник не мог сосредоточиться, чтобы сосчитать их. Боль, овладевшая всем телом, мешала это сделать. Но еще больнее было осознавать предательство любимого человека.
Через некоторое время звезды для плотника погасли навсегда.
***
Виорунг полыхал со всех концов.
Императора это мало волновало. Город можно будет отстроить заново, а люди расплодятся вновь. Его ум занимала куда более важная миссия, чем спасение собственных владений и подданных.
Этой ночью он объявил войну Богам. Войну за свободу – свою и своего народа. Те, кому поклонялись и кому подносили приношения, больше не посмеют вмешиваться в дела смертных. Не будут ими управлять. У людей появятся новые боги, которые будут мудрее, справедливее. А нынешних нужно уничтожить, избыть саму память о них, чтобы никто больше не знал, что такое быть рабом чужой воли.
Император шел в окружении новых союзников в красных балахонах, и в голове его пел хор, возвещающий о скорой свободе и справедливости. Хор. Пожалуй, именно так и будут звать нового бога.
Человек, которого позже назовут Последним Императором, шел на штурм ближайшего храма.
***
Зал Советов был пуст. Сегодня здесь снова шел дождь, а значит, Боги еще не скоро сюда вернутся.
Эхтунарон прислонился к стене из дождя, и та прогнулась, принимая очертания его тела. Один из Богов, он не понимал, почему остальные не любят дождь, и почему льющаяся вода нравится ему. Но сегодня Богу это даже на руку. Никто не заметит его отсутствия. Сегодня он вновь сможет увидеть Ардассу, изгнанную в тот день, когда обрел жизнь их новый мир. Она должна быть где-то там, внизу, среди людей. Оторвавшись от ливневой стены, стряхнув капли с плеч, Эхтунарон спустился в мир смертных.
Искать Ардассу не пришлось. Богиня сама пришла к нему, и теперь они вместе наблюдали за тем, как полыхает южная часть Виорунга, и низкие тучи ловят отсветы огня, заливая город слезами пострадавших в пожаре.
– Они никогда не изменятся. – Ардасса печально вздохнула, и слова ее были горше полынного ветра.
– Боги? Или люди?
– Ни те, ни другие. Первым порой становится скучно, и они не откажутся от Игр. Вторые всегда стремятся к самоуничтожению. В стремлении к разрушениям Боги и люди прекрасно дополняют друг друга. Люди всегда стремятся уничтожить все, до чего могут дотянуться. Они уничтожают даже себе подобных. Вспомни наш прошлый мир. В нем жили только люди. И от начала до конца они занимались только тем, что ненавидели и убивали друг друга. Откуда столько ненависти? Я до сих пор не могу понять. Мы дали им Бога – одного на всех, который учил людей благу. Но их это не устроило. Люди придумали себе новых богов. И снова принялись убивать друг друга, теперь уже во имя Веры. Они придумали джихады, крестовые походы. Они распяли человека, который хотел дать им знание. Одни пытались принудить других принять крещение, но какой смысл был в том, что у людей отобрали их идолов и дали им нового? Ничего, кроме человеческих страданий, это не принесло. Конечно, потом люди привыкли. Они ко всему привыкают.
Эхтунарон молчал. Ардасса хотела выговориться, и Бог не собирался ей мешать.
– Они прикрывались этими словами – Бог, Вера – а на самом деле все так же грабили, уничтожали, убивали. Потом, когда вера в Богов перестала быть столь важной в жизни людей, они придумали себе нового Бога – политику. И продолжили саморазрушение. А после – они уничтожили наш мир, уничтожили мир, в котором жили, лишь одним нажатием красной кнопки.
Взгляни на них теперь. Мы переделали их. Внушили добродетели. Но они по-прежнему скатываются к самоуничтожению. Ни один из народов, что мы создали, так не поступает – ни эльфы, ни ра`ш-тсу, ни гномы. Никто.
– Не мы ли виноваты в этом? Мы отобрали у них свободу. Воля людей почти целиком в наших руках. Они хотят независимости и пытаются самовыражаться через разрушение. Может быть, для них это единственный способ сказать нам об этом.
– Нет. – Ардасса покачала головой. – Они требуют свободы, но, получив ее, не знают, что с ней делать. И тогда все снова скатывается в хаос. Но в одном ты прав – Игры только усугубляют отношение людей к нам.
– Остальные Боги считают, что Игры – это напоминание о том, что может произойти, если не следовать добродетелям. Боги пытаются внушить людям страх совершать что-то плохое.
– У них не сильно получается. Приходится брать волю людей в свои руки. Боги сами замыкают круг, из которого не могут найти выход. Или не хотят его искать. И снова – катастрофы, гибель, скорбь.
– Все не так плохо. – Эхтунарон погладил Богиню по плечу. – Люди научились выживать и вставать на ноги – и после Игр, и после того, что творят сами.
– Я лишь хочу сказать, что войны – это плохо. А войны из-за различий в вероисповедании – еще и глупо. И здесь мы ничего не можем изменить.
Ардасса смотрела, как из города вышла группа людей. Все они, кроме одного, носили красные одежды.
– Знаешь, иногда мне кажется, что мы зря создали их. Люди глупы, они не знают, что такое верность, они предают и причиняют боль друг другу. На наших глазах повторяется извечная история. Посмотри – они вновь придумывают себе других богов. А после – назовут соседей иноверцами и пойдут на них войной. И снова уничтожат мир, который мы им дали. Я хочу, чтобы ты пообещал мне одну вещь. Если вдруг... Если вдруг этот мир погибнет, и я погибну вместе с ним, если вам повезет найти еще один пустой мир, если хватит сил, чтобы заселить его, обещай мне, что поговоришь с остальными. Обещай, что в вашем новом мире не найдется места для людей.
Эхтунарон внимательно следил за тем, как на крестах – очевидно, символах новой веры – распинали новых мучеников. Ардасса права, история повторяется – здесь и сейчас. Люди снова уничтожали себе подобных. Просто потому что могли это сделать. Во имя «благих» целей и «истинной» веры. Прекратив наблюдать за экзекуцией, которой он все равно не мог помешать, Эхтунарон произнес тихо, но отчетливо:
– Обещаю.
***
– Подумать только! – Миллок, перебрав с вином, с трудом выговаривал слова. – С тех пор, как Последний Император объявил войну Древним Богам, прошло пятьсот лет! Сколько поколений успело смениться за эти столетия. Как изменился наш мир. Мы даже сменили целую религию.
– Я все же останусь при своем мнении. – Марк с сожалением поставил пустой бокал на стол. – Древние Боги – это вымысел. Даже несмотря на то, что вы рассказали.
– Кто знает. Может, Последний Император преуспел в битве с Древними Богами, и они стали вымыслом не только в наших умах.
С улицы раздался крик. Затем еще один – истошный вопль, пробиравший до дрожи во всем теле.
– Что там происходит? – Барон, едва поспев за Марком, приблизился к окну.
По улице, разбрасывая всюду огонь, шла безмолвная толпа.
Автор: Мстислав Знаниев
Источник: http://litclubbs.ru/writers/1854-o-chem-dumayut-bogi.html
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
#боги #новые боги #фэнтези #фантастика #люди
