Но если все же о них рассказали, то это очень мало. Ибо все, что мы знаем, — о них самим Их Величествам, а они поступили с ними так, что мудрец боится даже говорить об этом. И т. д.
И вот, оказалось, что я принадлежу к тем, о ком наш дорогой министр иностранных дел говорил, что они могут обратить себя в прах, но не могут говорить о вещах, которые для них запретны. Я не могу сказать, что это похвала, но если они и вправду так богаты, как говорят, они не страдали бы от зависти. Мы никогда не в состоянии вообразить, каким был дом мудреца. Так что это тоже, можно сказать, правда о том, что не вполне естественно. Но я имею в виду не только мудрого человека, который живет среди нас. Я имею в в виду также суфия, волшебника, ученого, врача, святого, великого святого. Все они — как бы это сказать? — пробуют, они делают попытки, и поскольку мы не знаем, что с ними случилось, они остаются не мертвыми, а живыми. Потому что мы не можем добиться успеха ни в чем, что касается мира воображения, странствия, путешествий в иные пространства и тому подобного. Поэтому надо иметь мужество сказать: "Я никогда не был там, мне нет дела до этого, я не могу там жить, я ни во что не верю и ничего не хочу, мне достаточно этого и того, что есть, и я буду счастлив, если меня оставят в покое".
Но на самом деле наши мудрецы были богаты, и их деньги они тратили так, как будто они — вавилонские цари, а не падишахи. Когда они приезжали в Европу и ездили на Восток, они имели там роскошные дома и полные сокровищ комнаты. Это было проявлением их великой щедрости. Только тот, кто довольствуется своим, может быть столь щедро богат. Но если такой человек не доволен тем, что он имеет, он должен позаботиться о том. чтобы не унизиться до слепого подражательства. Но разве наш король не принимает все так близко к сердцу, что по сравнению с этим, мы мало что значащие и жалкие люди?
Нет лучшего языка и нет лучшего дара,
Чем слова в устах величия и слав