Главный принцип работы на телевидении - эфир должен состояться, во что бы то ни стало. Уважительная причина отмены эфира - всего одна, но она из разряда черного юмора, так любимого всеми журналистами. «Умри, но сделай» - примерно такой фразой пугают всех начинающих корреспондентов. Это правило особенно касалось «прямых включений» (когда репортер «включается» в эфир с места событий). За такие постулаты одни расплачивались нервами и здоровьем, другие - постигали дзен, третьи - просто увольнялись. И все (за редким исключением) старались выезжать на съемку заблаговременно.
Но ведь никогда не знаешь, когда на твоем пути встретится упавшее дерево, верно?
Как-то осенью мы поехали на такое «включение». Тема - шерстяные вязанные шапки ручной работы. Шерсть - с лучших полей Средиземноморья или Южной Америки (точно не помню, но качество, как нас уверяли, действительно, было на высоте). Мою группу отправили к владельцу фирмы, на склад, на северную окраину Петербурга. Туда, где красно-белые полосатые трубы, дым и куча безликих серых зданий без окон и, в принципе, без каких-либо признаков счастливой жизни. Одним словом, промзона.
С каждым новым выездом (опять же, за редким исключением) у корреспондента - разная съемочная группа. И каждый раз - именно корреспондент становится в ней невольным вожаком, хотя, как правило, он моложе остальных в команде. В таких случаях особенно трудно хрупким девушкам-корреспонденткам, которые вынуждены заставлять возрастных бородатых операторов «снять ей вот ту маленькую кошечку в окне дома напротив». Это закаляет в них характер. В кошечках, конечно.
В тот раз моей «дрим-тим» стали оператор Игорь и водитель-инженер (или инженер-водитель) Владимир. Один - с кинематографичным чувством прекрасного, другой - Фернандо Алонсо на петербургских дорогах. В общем, с группой повезло. Наше включение было запланировано на 18:40, на самый конец эфира. Ситуация немного осложнялась тем, что вместо нас не было никакого резерва или запасного материала. Либо мы, либо эфир будет короче на три минуты. А время на телевидении равносильно времени на железных дорогах - любая минута на вес золота.
Мы выехали заранее. Навигатор проложил маршрут - и мы успокоились, что едем с запасом. Но вот, что я вам скажу. Навигатор и промзоны - как дальние родственники, особенно тогда, во время описываемых событий. Знают что-то друг о друге, но в подробности не вдаются. А значит, до конца быть уверенным, что ваш маршрут - верный, нельзя. Мы это поняли критически поздно.
- Вот, послушай, Макс…, - так обычно начиналась любая история, которую рассказывал наш водитель-инженер. Заканчивалась она, в лучшем случае, когда мы уже прибывали на точку съемки. Из вежливости приходилось слушать. Поэтому я больше любил ездить на заднем сидении. Что было особой роскошью, ведь там ездили операторы и бережно придерживали камеру рядом. Камера - главный пассажир в телевизионной машине.
Добирались мы довольно долго. Дольше, чем планировали. Навигатор, словно инфляция в России, накидывал цифры с каждым новым километром. 18:05, 18:10, 18:20… Еще чуть-чуть и мы рисковали пройти точку невозврата (в нашем случае, точку «не выхода в эфир», что противоречило главному правилу, описанному в начале текста). Но вот навигатор увел нас с асфальта на проселочную дорогу. Кажется, где-то рядом уже склады. Водитель начинает нервничать, мы с оператором - нет. Телевидение, как и вода (например, в бассейне или в реке), любит спокойствие и расслабленность. В любой ситуации. Оператор, шутя, вспомнил про еще одно правило - съемка без съемочной группы не начнется. К сожалению, в случае с прямым эфиром это не работало. Но - хоть какое-то утешение.
Вдруг - дерево! Поваленное, на всю ширину дороги. Просто дерево. Как если бы вы летом, в детстве, в деревне, шли на речку, с полотенцем в руках, в шлепках - и весело и задорно перепрыгнули бы через это дерево, причем, несколько раз, ведь в детстве, особенно в деревне, вас мало что заботит. Но машина, тем более «Рено Логан» - это вам не шлепки. Нужно было ехать в объезд. Значит, возвращаться на асфальт и прокладывать новый маршрут. 18:24…
Работа научила меня, что из любой ситуации есть выход. Это правило уже не только телевидения. Я позвонил герою (так называют людей, с кем у вас запланирована съемка). Обрисовал ситуацию. Без лишний паники, словно рассказываю какую-то веселую историю, где счастливый финал известен всем заранее. Человек, к которому едут люди с большой телевизионной камерой и микрофоном, и так слегка нервничает. А тут еще журналисты застряли в какой-то ж… за десять минут до эфира. Так что пускай на нервах будет один лишь водитель.
Степан (так звали героя) объяснил нам, как лучше проехать к его складу. Я по телефону рассказал, что будет происходить во время прямого включения. Поблагодарил и положил трубку (и подумал о том, что как же здорово, когда ты связываешься с человеком из промзоны заранее и заранее узнаешь маршрут, и все счастливы и довольны). Мы вернулись на дорогу, выехали на шоссе, промчались мимо устало возвращающихся домой жителей Петербурга и подъехали к воротам склада. Еще пару минут - и мы на месте.
18:32. Мне звонит выпускающий редактор. В рамках конкретного эфира он - твой первый начальник. Отец. Старший товарищ. Подвести его - значит, предать профессию. Конечно, к тому моменту я уже сообщил в редакцию, что мы только добираемся. Конечно, там все уже встали на уши. Хотя, казалось бы - вязанные шапки…
- Ну что, Макс. Как у вас дела? Мы готовы идти на вас примерно через семь минут.
Семь минут. Как сладко пролетают они, когда утром просыпаешься в теплой постели. И переставляешь будильник на семь минут позже. Чтобы чуть-чуть еще посидеть вместе со сном, который каждое утро куда-то убегает и возвращается уже глубоко ночью.
Семь теплых минут…
И как же нервно летят эти же семь минут, когда вы спешите на склад к самой качественной шерсти, которую жаждут увидеть миллионы зрителей со всей планеты на одном городском, но гордом телеканале. Водитель резко тормозит у нужного ангара. Мы с оператором выскакиваем из машины. Я на ходу надеваю гарнитуру (для связи со студией), оператор включает рюкзак, с помощью которого передается сигнал. Словно охотники за привидениями, мы врываемся на склад. Где куча стеллажей, коробок, целлофановых свертков. И Степан, который держит в руке шапку густо-зеленого цвета. Кажется, успели. 18:38.
Я включаю микрофон, встаю напротив камеры. Уже слышу в ухе студию, там заканчивается сюжет моего коллеги. Оператор поднимает камеру на плечо, готовый навести фокус на меня. Еще мгновение - и вот-вот случится таинство телевизионного прямого эфира. Но…
- Мы забыли в машине аккумулятор!
Ничего, кроме улыбок, подобные фразы в подобных ситуациях вызывать не могут. Особенно, когда ты работаешь не первый год, и привык воспринимать все происходящее, как легкую комедию. По-другому в этой профессии - никак. Если относиться слишком серьезно, можно рано закончить. И уйти писать мемуары о работе…
Водитель убежал за аккумулятором. Я сообщил в аппаратную (место, где во время эфира сидят режиссеры, редакторы и продюсеры), что нам нужно еще полторы минуты.
- Макс, у вас есть 40 секунд до конца сюжета. Потом Катя (ведущая) здоровается с тобой!
- Пусть она похвалит Женю (корреспондента) за хороший сюжет! Потянет немного время и потом уже - здоровается.
А что. Мне, например, всегда было приятно, когда в эфире ведущий после моего сюжета говорил - «Ох и чертовски же хороший материал я сейчас посмотрел!». Думаю, каждому корреспонденту приятно услышать эти слова.
40 секунд хватает водителю, чтобы вернуться назад с аккумулятором (после чего водитель выкурит пол пачки сигарет). Щелчок - камера заряжена. Скрип видоискателя. Оператор подбросил камеру на плече и занял более удобное положение. Мы в эфире! 18:40.
Неискушенный зритель не заметит ни учащенного дыхания репортера, ни излишней резкости в действиях оператора. Да, вопросы корреспондент в кадре задает совершенно банальные - чтобы придумать их, вряд ли нужно учится пять лет на журфаке. Но эфир состоялся, а в конце я надел эту густо-зеленую шапку. И знаете что, шерсть - действительно качественная.
А дерево так и осталось лежать на своем месте…