-Ступу и избу ее спалите, - советовал лизоблюд и наперсник Кащея Кум Ягель, - пусть помыкается.
-Думал я об этом, да все не то. Не в избе ее душа. А я за душонку ее хочу потрясти, за самое слабое место. Впрочем, она же сама его и назвала мне, хвасталась, бесстыжая! Ее слабость в тех молодчики, что по лесу шастают. Перекрою-ка им путь-дорожку.
Давно я хотел это сделать. Не лес у нас, а проходной двор. Браконьерит кто не попадя. Пьяные компании в майские праздники толпами ломятся с шашлыками своими! А как мода на спальники и палатки пошла импортные, так секс-парочки теперь не номер в отеле снимают, а с палаткой сюда же - комаров не боятся прелюбодеи! А Айга вообще у себя в избе пункт разврата установила чуть ли не официальный! Так вот мы ее лишим этой радости.
Но этого мало. Надо, чтобы наша дерзкая Айга подольше мучилась. Есть ведь у нее любимцы. Вот тот, кто всех ей дороже будет, тот и станет причиной ее страданий. Тебе наказ, Кум Ягель, следить за Айгой и мне докладывать. О всяком, кто с ней водится, узнавай, кто таков, откуда. Я не спешу, месть остынуть должна. Навещу-ка я родственниц Айги, заодно и дела свои улажу. У меня ведь есть деловое предложение от Чародея заморского. Дурь-траву он хочет у нас на полянах разводить. Мне отчислять за крышевание будет.
-Что за дурь-трава такая?
-Зелье опасное, людей веселит и губит.
-А нам другого и не надо, - довольно заулыбался Кум Ягель.
-Надо все обдумать, как следует. Народ лесной восстать может. Не по нраву это придется некоторым, - раздраженно произнес Кащей, в эту минуту думая о белокожей Василисе, что отвергла его ласки. Василису он простил, уж больно медова была, сладка, - не потерял еще надежду Кащей. А вот Айгу, немолодую, разбитную, ту, что сам не ценил, он за едкое мнение о своей персоне прощать и не думал. Получит сполна и за себя, и за подружку.