Добрый день, уважаемые читатели и любители лошадей! Заканчивался очередной учебный год и я, в предвкушении поездки на каникулы в деревню, радовалась встрече с лошадками. Но больше всего хотелось вновь увидеть Волну, разобрать спутавшуюся гриву, хорошенько вычистить не вылинявшие еще полностью бока и круп, угостить сухариками. Ну, и, конечно, поседлать и проскакать по дороге, вившейся среди зеленых полей. Сочная изумрудная трава уже растелилась по лугам, самая вкусная, с приторным запахом, от которой бока лошадей начинают лосниться. Жаворонок высоко в небе оповещал всех вокруг о скором прибытии в свои владения знойного и такого желанного Лета.
В седьмом классе не было в те времена экзаменов, поэтому уже 25 мая мы закончили школу и отправились на долгожданные каникулы. Мои одноклассники планировали отдых по-разному: многие уезжали по путевкам в пионерские лагеря, кто-то с родителями отправлялся к морю, некоторым ехать было некуда и не к кому, поэтому оставались на все лето в душном жарком городе. Из школы я летела на крыльях! Буквально через несколько дней брат меня проводит на автобус, и я поеду к моим любимым лошадкам. Отдых в деревне – что может быть лучше?! Когда, набегавшись с друзьями, голодная, наливаешь себе кружку еще теплого молока, отламываешь горбушку хлеба, и с огромным удовольствием приступаешь к умопомрачительно вкусному поглощению.
Автобус прибывал на автостанцию в районный центр, и к дому деда можно было идти пешком двумя дорогами: по длинной пыльной улице в конец деревни или через огромный заливной луг, через речку Кариан, что намного ближе. С родителями, как правило, мы шли через всю деревню, а одна я любила добираться через луг. Луг – это отдельный мир со своими правилами и животным миром. Там паслись и коровы, и стаи гусей, громко гогочущих и хлопающих огромными крыльями, редко встречались и лошади, которых выпускали стреноженными на отдых от сельских трудов. Трудолюбивые пчелы перелетали с цветка на цветок и тяжелыми, полными нектара летели домой, шелестели крыльями стрекозы, бархатные разноцветные бабочки скрашивали своей нарядностью долгий путь.
В низинах по лугам трава растёт густо, пышно. Много здесь цветов — синих, желтых, красных. Часто по пути встречается стройная птичка, длиннохвостая, грудка у неё жёлтая, как лимон, а спинка серая. Сядет птичка на кустик конского щавеля, покачивается, хвостом подёргивает - это жёлтая трясогузка. Голос у жёлтой трясогузки звонкий, тревожный. Идёшь по лугу, а трясогузки тебя сопровождают, перелетают с кустика на кустик, с травинки на травинку, и всё пищат своими тревожными голосами. Тут уж все птицы знают, что человек идёт! Иногда встречается на пути в высокой траве серая куропатка. Она сидит в траве до последнего, чуть не наступаешь на нее, и вдруг - фрррррррр - из-под самых ног вылетает птица. Я всегда вздрагивала от неожиданности, но потом улыбалась пташке. А птица отлетала недалеко и опускалась снова в траву. Да много кого можно было встретить на лугу. Это был мой мир, такой родной и близкий.
Как всегда, поприветствовав родных, первым делом убегаю на конюшню. Вприпрыжку почти всю дорогу! Сердце радостно поет, ноги сами несут по до боли знакомой полевой дорожке. Вот и околица. Дальше пробегаем мимо, пока еще пустующего, «тока», где шумно носятся небольшие стайки серых воробьев в поисках прошлогодних зерен пшеницы. Слева видна старая бревенчатая конюшня, она уже начинает разваливаться под влиянием дождей, ветра и снега. Впереди, метрах в трехстах, стоит новая, из белого кирпича. Она широкая, в ней светлее, чем в старой, но холоднее и не так уютно. Перед конюшней огорожен большой загон, туда лошадей выпускают рано утром перед выпасом, чтобы животные попили воды из огромной бочки, и отправились на луг. В хорошую погоду лошади и ночевали в леваде.
Издалека вглядываясь в лошадиный табун в загоне, я не нашла своей любимой лошади. «Может, на какую работу взяли»,- подумала я, хотя и знала, что этого не могло быть. На Волне разрешалось ездить только мне верхом, а дедушка иногда запрягал в телегу, больше он никому ее не доверял. Не видно было и отца кобылы – серого красавца Вольного, орловского рысака. Его давно кастрировали и пустили в общий табун, теперь это был просто конь, который наравне с остальными лошадьми возил телеги и пахал огороды. Моё сердце бешено заколотилось в груди, еще не понимая в чем дело. Торопиться было некуда, поэтому решила дождаться возвращения лошадей с работы. В ожидании пошла познакомиться в загоне с новыми жеребятами, которые народились только этой весной. Они были очаровательными мохнатыми дикими зверушками, следившими за моим каждым движением и быстро прячась за грузными мамками. Один только жеребчик оказался более смелым и подошел поздороваться со мной.
На конюшне время всегда пролетало быстро. Незаметно наступил вечер, все лошади уже вернулись с работ, но Волны и Вольного среди них не было. Скоро начнет темнеть и мне нужно было возвращаться домой. Дед уже дома, молча ужинал. На столе стояла большая глиняная чаша, наполненная густыми щами с мясом, богато сдобренные сметаной. Ел дед всегда простой деревянной ложкой, у него была любимая, которую не позволял никому трогать. Рядом со стулом, в терпеливом ожидании, скромно сидел огромный серый кот-сибиряк. Он был очень пушистым и таким тяжелым, что я в детстве с трудом могла поднять его на руки. Вдруг кот встал на задние лапы, передней лапкой залез в чашу и, зацепив коготком кусок мяса, стал медленно тянуть к себе.
Дед невозмутимо облизал свою деревянную ложку со всех сторон и резко, но не больно, ударил точно в лоб кота, тем и спас кусок мяса. Серый сильно зажмурился, снова присел, но не отошел от стола в ожидании подачки. Увидев такую картину, я смеялась до слез, зажимая рот руками, потому что дед не любил шума дома. Наконец, дождавшись, когда дедушка встанет из-за стола, я пристала к нему с вопросами о Волне и Вольном. Дед только отмахнулся от меня, как от надоедливой мухи и ушел спать. Но я успела заметить его погрустневшие глаза, быстро наполнившиеся слезами. Может, конечно, это были слезы старческие, у пожилых людей глаза становятся слабыми, и слезы, иногда, текут ручьем. Но что-то заподозрила я неладное и твердо решила узнать правду на следующий день.
Соседские ребятишки здорово выросли, возмужали, окрепли, стали настоящими парнями, а не босоногими мальчишками. Они никогда не интересовались особо лошадьми, мое увлечение им было непонятным, частенько подсмеивались надо мной, хотя и все умели держаться на лошади без седла. А тут вдруг захотелось им покататься верхом. Недолго думая, они выбрали самых красивых и быстрых лошадей – Волну и Вольного. Наскакавшись вдоволь, ребята вернули назад в загон лошадей. Только они не знали, что нужно после долгой и быстрой скачки отшагать лошадей и не давать им пить, пока не остынут полностью. Разгоряченные кобыла и мерин напились воды…
Утром, когда дедушка пришел на работу, он увидел, лежащую на земле без движений, Волну. Вольный еще был жив, но практически не мог двигаться, не мог встать из-за сильного воспаления копыт. Раньше это называли опоем, ветеринарный термин – ламинит. Вольного пришлось зарезать, он уже никогда бы не встал на ноги. Ребят не осудили, еще не доросли, но родителей обязали выплатить стоимость лошадей. Не буду описывать переживания девочки, ее горем убитое сердечко долго не могло успокоиться. Потеря близких тебе животных всегда переносится тяжело. Скажу только, что больше девочка не приезжала в деревню.
Спасибо большое за внимание, уважаемые читатели! Наверняка и у вас найдется немало историй о потере любимого друга.
Дневник 121 Дневник 123