Самоволка — неотъемлемая часть казарменной жизни. Вероятно, на нашем курсе не было рядовых курсантов, которые никогда не ходили в самоволку. Но, возможно, я по себе сужу.
О том, как ходили в самоволки в былые годы слагались легенды. Вроде, как при прошлом ректоре (Долматове Борисе Павловиче) попавшихся отчисляли. А ещё раньше, пьяного курсанта, найденного лежащим в отключке головой в сторону Системы, прощали.
Слышал я истории о застрявших и беспомощно повисших на заборах курсантах. Но своими глазам не видел. Сам же однажды, неудачно спрыгнув с забора, серьёзно поранился разбитым бутылочным стеклом.
Постепенно, опытным путём вырабатывались оптимальные варианты ухода: лучшее время, дырки в заборах, “незаконный оборот” гражданки. Мало вырваться за пределы, нужно было слиться с окружающим миром, а безусловно личного пространства в казарме не было.
Наряд в столовую — одно из наказаний для пойманных. Но, именно после вечернего чая, наказанный до утра выпадал из поля зрения младшего, среднего и высшего командования. Столовая пуста до утра, а для ротных начальников — ты «на камбузе».
Самой сложной задачей, однако, было безопасно вернуться. Можно было в засаду попасть (дырки были известны не только курсантам) или просто нарваться на офицера…
Высший пилотаж возвращения показал мне одногруппник (без имён — незачем смущать уважаемого человека, отца семейства).
Его идея была примерно такой:
Зачем идти в эти дырки и испытывать судьбу. Рано или поздно обязательно будет ждать засада. Нужно идти там, где никто не ожидает самовольщиков — через центральный вход училища.
И вот мы, первокурсники, на полусогнутых (как минимум я), открыто, в форме, отдавая честь офицерам, попавшимся по дороге, идём через центральных вход и беспрепятственно попадаем на территорию.
Поначалу, мне, вчерашнему школьнику, выращенному в тепличных условиях, всё мореходское казалось либо бессмысленным, либо грубым, либо унижающим достоинство. Одежда, строевые упражнения, вахтенная служба, обязательно сопровождающаяся недосыпанием. Сложно было представить это место своим домом.
Самоволку можно было бы назвать моим протестом.
А можно и слабостью — попыткой сбежать, вернуться в теплицу, в привычный цивильный мир.
Но в теплице меня уже ничему не могли научить. Зато здесь …
В свою первую самоволку я пошел с позволения старших товарищей (без имён, опять же) чуть ли не сразу после Тювы. Жалели умника. Но тут же меня ждал и первый непростой урок: «Если поймают — тебя никто не отпускал». Этой формуле в школе не учили.
Неизменный следующий урок: «Тебя наказывают не только за то что ушёл в самоволку, а ещё за то, что попался».
Еще один урок, «что бы те ни решил, чтобы ни случилось - не подводи своих», к сожалению, пришлось выучить методом проб и ошибок.
Частые походы в самоволку, без сомнения, сказались на результатах в учёбе и не раз приводили меня к угрозе отчисления.
С течением времени причины уходить из роты стали менее мальчишескими, да и само пребывание на территории перестало вызывать негатив. Нет, домом мореходка не стала, но стала частью моего мира, из которого я уходил в самоволки уже больше в силу привычки.
Много позже, уже после выпуска и завершения недолгой морской карьеры, я задумался о том, чему главному я научился в мореходке? Что осталось у после того, как забылись основы операционного счисления, прямая и обратная задачи навигации, универсальная формула радиолокации? Для меня ответ прост - чувство ответственности и самодисциплина. И, как это не парадоксально звучит, уроки самоволок сыграли в этом немаловажную роль.
А ещё осталась память о мореходной астрономии - единственном экзамене, который я завалил с первого раза. Но это уже другая история.
Автор: Валентин Вересов.