Помню, когда мы жили в Медведково, я часто гуляла возле Храма Покрова Пресвятой Богородицы с коляской. Там была нищая.
Так получается, я уже подметила, где бы я ни жила, я всегда знакомлюсь с кем-то из нищих возле Храма. Как-то выделяю его среди других. Мы здоровались, улыбались. Однажды я встретила ее в магазине. Она подошла ко мне, слегка смущаясь. И задала вопрос:
«Простите меня, пожалуйста, все смотрю на вашу коляску, я понимаю, что она дорогая (у меня была Stokke). Моя дочь недавно родила, и я очень хочу ей на такую насобирать. Это ведь не квартира. Расскажите мне о ее преимуществах».
У нее была грамотная речь, было внутреннее достоинство. Да-да. При всей абсурдности (?) ситуации. Мы с ней разговаривали на равных, мне это очень нравилось.
Не знаю, кем она была до того, как очутилась на паперти. Ни в коем случае не осуждаю. Она «повторила» со мной «урок». А учиться я очень люблю. Никогда не забывать, кто ты есть. Не заискивать. Не судить по одежке.
Но поговорим мы сегодня о встрече с нищим барина Тургенева.
Вспомним, как писатель посмотрел на ситуацию с милостыней, точнее, с ее отсутствием, и что услышал в свой адрес. Это вам не лермонтовское «и кто-то камень положил в его протянутую руку». Все хлеще, жестче и драматичнее, как мне представляется.
Тургенев идет по улице, его останавливает дряхлый старик. Воспаленные глаза нищего, синие губы, нечистые раны.
«О! Как безобразно обглодала бедность это несчастное существо!» - верно подмечает автор. Нищий протягивает привычно руку, естественно, опухшую, крясно-грязную. Стонет и мычит. Тургенев шарит по карманам, но, как назло, в тот день он ничего с собой не взял. И тогда он просто пожимает руку нищего. Они равны в этой ситуации. В моменте. У обоих ничего нет. Они равны перед Богом изначально, понятное дело.
Нищий прошамкал: «Что же, брат! – и на том спасибо! - Это тоже подаяние».
И вот Тургенев пишет, что в тот момент он понял, что это он получил подаяние от брата.
На сегодня все.
