<-> Предыдущая глава 4. Классовая война.
Теперь мы должны немного более внимательно изучить эти разрушительные силы — эти разрушительные силы, которые явно перенапрягают и разрушают социальную и политическую систему, в которой воспитывалось большинство из нас. В какие конкретные моменты нашей политической и социальной жизни эти разрушительные силы обнаруживают переломные моменты?
Главным среди этих переломных моментов, которые люди начинают осознавать все более и более ясно, является обычный, полуобразованный молодой человек.
Одним из конкретных последствий этого прилива силы и изобретательности в наше время является высвобождение огромного потока человеческой энергии в виде безработной молодежи. Это основной фактор общей политической нестабильности.
Мы должны признать, что человечество не страдает, как большинство видов животных страдает от голода или нужды в любой материальной форме. Ему угрожает не дефицит, а избыток. Это изобилие. Оно не ложится, чтобы умереть от физического истощения; оно разбивается вдребезги.
Если судить по любым стандартам, кроме человеческого удовлетворения и абсолютной безопасности, то сейчас человечество кажется намного богаче, чем в 1918 году. Количество энергии и материалов, доступных немедленно, намного больше. То, что называется производительностью в целом, выше. Но есть веские основания предполагать, что значительная часть этого повышения производительности на самом деле является более быстрой и тщательной эксплуатацией незаменимого капитала. Это процесс, который не может продолжаться бесконечно. Он поднимается до максимума, а затем праздник заканчивается. Природные ресурсы истощаются огромными темпами, и возросший объем производства идет на военные боеприпасы, цель которых — уничтожение, и на бесплодные потворства, которые ничем не лучше отходов. Человек, “наследник веков”, - деморализованный расточитель, находящийся в состоянии галопирующего потребления, живущий на стимуляторах.
Когда мы смотрим на статистику населения, есть неопровержимые доказательства того, что везде мы проходим максимум (см. для этого Энид Чарльз “Сумерки отцовства”, или Р. Кучински “Измерение роста населения”) и что быстрое сокращение несомненно не только в Западной Европе, но и во всем мире. Есть веские основания сомневаться в якобы огромном увеличении численности русского народа (см. “Сталин” Суварина). Тем не менее, из-за постоянно растущей эффективности производственных методов относительное давление этого класса безработных возрастает. “Толпа” двадцатого века сильно отличается от почти животной “толпы” восемнадцатого века. Это беспокойное море неудовлетворенных молодых людей, молодых женщин, которые больше не рожают детей, и молодых мужчин, которые не могут найти выхода своим естественным порывам и амбициям, молодых людей, вполне готовых “создавать проблемы”, как только им покажут, как это делается.
В технически грубом прошлом неграмотные неимущие потели и переутомлялись. Было легко найти тяжелый труд, чтобы занять их всех. Такие избыточные массы больше не нужны. Тяжелый труд больше не продается. Машины могут работать лучше и с меньшим сопротивлением.
Эти разочарованные люди остро осознали свое собственное разочарование. Разрыв в их всегда частично искусственном недостатке значительно уменьшился, потому что теперь они все читают. Даже для случайной работы необходимо было научить их этому, и созданная таким образом новая читающая публика вызвала в прессе и литературе волнение и предложения. Кино и радио ослепляют их зрелищами роскоши и неограниченной жизни. Они не беспомощные Ходжесы и фабричный корм столетней давности. Они получили образование на уровне, который, должно быть, был уровнем среднего класса в 1889 году. Они действительно в значительной степени представляют собой выжатый средний класс, беспокойный, нетерпеливый и, как мы увидим, чрезвычайно опасный. Они ассимилировали почти все низшие слои, которые раньше были неграмотными рабочими.
И у этого модернизированного избыточного населения больше нет никакого социального смирения. Оно не верит в непогрешимую мудрость своих правителей. Оно видит их слишком ясно; оно знает о них, об их расточительстве, пороках и слабостях, даже с чрезмерной яркостью. Оно не видит причин для того, чтобы такие люди лишали его благ жизни. Оно достаточно утратило свою неполноценность, чтобы понять, что большая часть этой неполноценности является произвольной и искусственной.
Вы можете сказать, что это временное положение дел, что падение численности населения в настоящее время облегчит ситуацию, избавившись от этого избытка “нежеланного”. Но это не приведет ни к чему подобному. По мере сокращения населения будет падать и потребление. Отрасли промышленности по-прежнему будут производить все более и более эффективно для сокращающегося рынка, и в них будет задействовано все меньше и меньше рабочих рук. Государство с пятью миллионами человек и полумиллионом бесполезных рук будет в два раза более нестабильным, чем сорок миллионов с двумя миллионами, стоящими в стороне. До тех пор, пока будет продолжаться нынешнее положение дел, эта прослойка озадаченных молодых людей “не в себе” будет увеличиваться относительно всего сообщества.
До сих пор не так ясно насколько проблемы настоящего времени связаны с этим новым аспектом социальной головоломки. Но если вы внимательно изучите события последнего полувека в свете этой идеи, вы увидите все более и более убедительно, что разрушительные силы проявляются главным образом через эту растущую массу неудовлетворенных желаний.
Энергичная и предприимчивая безработная молодежь действительно является повсюду ударной силой в разрушении старого социального порядка. Они находят руководство в какой-нибудь уверенной партии или в каком-нибудь вдохновенном Борце, который организует их для революционных или контрреволюционных целей. Едва ли имеет значение, какой именно. Они становятся коммунистами или фашистами, нацистами, Ирландской республиканской армией, членами Ку-Клус-Клана и так далее и так далее. Суть заключается в сочетании энергии, разочарования и недовольства. Что объединяет все такие движения, так это искреннее возмущение социальными институтами, которые породили их, а затем хладнокровно обошлись с ними, полувоенная организация и решимость захватить власть для себя, воплощенная в их лидерах. Мудрое и могущественное правительство любой ценой предвидело бы и предотвратило эти разрушительные действия, обеспечив разнообразную и интересную новую работу и необходимые условия для удовлетворительно успешной жизни для всех. Эти молодые люди — сама жизнь. Возвышение успешного лидера только на время откладывает неприятности. Он захватывает власть во имя своего движения. А потом? Когда захват власти осуществлен, он считает себя обязанным продолжать дело, создавать оправдания для своего лидерства, потрясающих предприятий, неотложных задач.
Дальновидный лидер при адекватной технической помощи мог бы, по-видимому, направить большую часть человеческой энергии, которую он воплотил, в творческие каналы. Например, он мог бы перестроить грязные, неадекватные города нашего века, превратить все еще неряшливую сельскую местность в сад и игровую площадку, переодеть, освободить и стимулировать воображение, пока идеи творческого прогресса не станут привычкой ума. Но при этом он столкнется с теми, кто опирается на упреждение и ассигнования старого порядка. Эти относительно обеспеченные люди будут торговаться с ним до последнего момента за свои деньги и препятствовать его захвату и использованию земельных и материальных ресурсов, и ему будет еще больше мешать тот факт, что при организации своей молодежи ему пришлось переключить их умы и способности с творческой работы на систематическое насилие и воинственную деятельность. Легко превратить безработного молодого человека в фашиста или бандита, но трудно вернуть его к какой-либо достойной социальной задаче. Более того, собственное лидерство Чемпиона было во много обусловлено его заговорщическими и авантюрными качествами. Он сам непригоден для творческой работы. Он находит себя бойцом во главе боевой стаи.
И более того, если только его страна не находится в масштабе России и Соединенных Штатов, все, что он пытается сделать, чтобы выполнить свои обещания богатой жизни, должно быть сделано перед лицом того взаимного давления суверенных государств из-за отмены расстояния и изменения масштаба, которые мы уже рассмотрели. У него нет места для маневра, в котором он мог бы действовать. Результатом этих сходящихся трудностей является то, что он и его боевая стая неуклонно движутся к упрощающему, освобождающему и высвобождающему потоку хищнической войны.
Повсюду в мире, в различных местных условиях, мы видим, что правительства в первую очередь озабочены этой важнейшей проблемой — что делать с этими молодыми взрослыми, которые в нынешних условиях не имеют работы. Это самый опасный и ошибочный взгляд на мировую ситуацию — рассматривать тоталитарные страны как принципиально отличающиеся от остального мира.
Проблема реабсорбции безработного взрослого является основной проблемой во всех штатах. Это общая форма, к которой сводятся все нынешние политические драмы. Как нам использовать или утолить этот избыток человеческой энергии. Молодые — это живое ядро нашего вида. Поколение младше шестнадцати — семнадцати еще не начало доставлять хлопот, а после сорока прилив жизненных сил располагает мужчин принять выпавшую на их долю часть.
Франклин Рузвельт и Сталин оказываются под контролем огромных стран, недостаточно развитых или настолько плохо развитых, что их основная энергия уходит на внутреннюю организацию или реорганизацию. Поэтому они не давят на их границы и не угрожают войной. Недавние российские аннексии носили предупредительно-оборонительный характер. Но все равно и России, и Америке приходится обслуживать этот беспокойный социальный слой не меньше, чем Европе. Новый курс — это явная попытка достичь рабочего социализма и предотвратить социальный коллапс в Америке; он чрезвычайно параллелен последовательной “политике” и “Планам” российского эксперимента. Американцы избегают слова “социализм”, но как еще это можно назвать?
Британская олигархия, деморализованная и ослабевшая из-за накопленного за столетие преимущества богатства, на время откупилась от социальных потрясений преднамеренным и социально деморализующим умиротворением пособия по безработице. Она не предприняла достаточных усилий для трудоустройства или обучения этих избыточных людей; она просто навязала им пособие по безработице. Она даже пытается откупиться от лидера Лейбористской партии зарплатой в 2000 долларов в год. Что бы мы ни думали о качестве и деяниях нацистских или фашистских режимов или о безумствах их лидеров, мы должны, во всяком случае, признать, что они попытаются, пусть и неуклюже, перестроить жизнь в коллективистском направлении. Это усилия по адаптации и построению, и пока они опережают британский правящий класс. Британская империя показала себя наименее конструктивной из всех управляющих сетей. Она не заключает новых сделок, не строит пятилетних планов; она продолжает пытаться предотвратить свой неизбежный распад и продолжает в том же духе и, по-видимому, она будет делать это до тех пор, пока ей больше нечего будет отдать.
«Мир в наше время», это глупое преждевременное самовосхваление мистера Чемберлена, которое, очевидно, является руководящим принципом старших государственных деятелей Великобритании. Это то естественное желание, которое мы все начинаем испытывать после шестидесяти, - посидеть где-нибудь поудобнее. Непрогрессивного спокойствия они хотят любой ценой, даже ценой превентивной войны. Эта удивительная группа правителей никогда не раскрывала никакой концепции общего будущего пред своей разросшейся Империей. Было время, когда казалось, что эта Империя, скорее всего, станет связующим звеном мировой системы, но теперь очевидно, что у нее нет иного будущего, кроме распада. Очевидно, ее правители ожидали, что так будет продолжаться вечно. Постепенно ее составные части отпали и стали квазинезависимыми державами, как правило, после непрекращающейся борьбы; Южная Ирландия, например, нейтральна в нынешней войне, Южная Африка колебалась.
Теперь, и именно поэтому пишется эта книга, эти люди, совершив ряд почти невероятных ошибок, втянули то, что осталось от их Империи, в великую войну, чтобы «покончить с Гитлером», и у них нет абсолютно никаких намеков, чтобы предложить своим противникам и миру в целом, что будет после Гитлера. Очевидно, они надеются парализовать Германию каким-то пока неустановленным способом, а затем вернуться на свои поля для гольфа или на рыбалку и подремать у костра после ужина. Это, несомненно, одна из самых поразительных вещей в истории, возможность смерти и разрушений вне всяких расчетов, и наши воюющие правительства понятия не имеют о том, что последует, когда свержение Гитлера будет завершено. Они, похоже, так же лишены всякого представления о будущем, так же совершенно пусты в мыслях о последствиях своих кампаний, как и один из тех американских тори, которые «только что выступили против Ф.Д.Р., черт бы их побрал!»
Таким образом, Британская империя остается, прокладывая себе путь к окончательному банкротству, покупая себе передышку от запутанных проблем будущего с помощью накопленного богатства и власти своего прошлого. Она быстро становится самой отсталой политической организацией в мире. Но рано или поздно у нее больше не будет денег на пособие по безработице и больше не будет союзников, которых можно было бы бросить, или доминионов, которые можно было бы уступить своим местным боссам, и тогда, возможно, ее распад будет полным (Р.И.П.), оставив интеллигентных англичан наконец-то встать в один ряд с Америкой и остальным интеллигентным миром и столкнуться с универсальной проблемой. А именно: как нам приспособиться к этим могучим деструктивным силам, которые разрушают человеческое общество в том виде, в каком оно существует в настоящее время?
В сжатых странах, у которых мало внутренних возможностей и которым не хватает огромных природных ресурсов российского и атлантического сообществ, внутренняя напряженность более непосредственно способствует агрессивной войне, но основной движущей силой их агрессивности по-прежнему является всеобщая проблема — избыток молодых мужчин.
Рассматриваемая в этом более широком видении, нынешняя война приобретает свои истинные масштабы как глупый конфликт по второстепенным вопросам, который задерживает и предотвращает назревшую перестройку мира. То, что это может убить сотни тысяч людей, этого не меняет. Идиот с револьвером может убить семью. Он остается идиотом.
С 1914 по 1939 годы прошла четверть века глупости, подлости, уклонения и обиды, и только очень трудоемкий и обстоятельный историк попытался бы распределить вину между теми, кто сыграл определенную роль в этой истории. И когда он это сделает, то, что он сделал, не будет иметь ни малейшего значения. Перед всеми нами встала почти исключительно проблема, и в какой-то мере мы все потеряли голову перед ее лицом, потеряли достоинство, были слишком умны наполовину, привязали себя к дешевым решениям, глупо ссорились между собой. «Мы ошиблись и сбились с пути. Мы не сделали того, что должны были сделать, и мы сделали то, чего не должны были делать и в нас нет здоровья».
Я не вижу никакого пути к решению проблемы мира во всем мире, если мы не начнем с признания всеобщего неправильного мышления и неправильных поступков. Тогда мы сможем приступить к вопросу о решении с некоторой разумной перспективой найти ответ.
Теперь давайте предположим, что «мы» - это ряд разумных людей, немцев, французов, англичан, американцев, итальянцев, китайцев и так далее, которые решили в результате войны и несмотря на войну, пока война все еще продолжается, стереть все эти ссоры из наших умов и просто и ясно обсудить нынешнее положение человечества. Что же делать с миром? Давайте подытожим соображения, которые до сих пор были затронуты в этом деле, а затем рассмотрим, куда они нас ведут, какие другие общие соображения можно привести, и какие перспективы они открывают, если таковые имеются, для некоторых обнадеживающих согласованных действий — действий, которые могли бы настолько революционизировать человеческое мировоззрение, чтобы навсегда положить конец войне и этой беспокойной повторяющейся трате человеческих жизней и счастья.
Во-первых, стало очевидным, что человечество находится в конце эпохи, эпохи фрагментации в управлении своими делами, политической фрагментации между отдельными суверенными государствами и экономической — между неограниченными деловыми организациями, конкурирующими за прибыль. Отмена расстояния, огромное увеличение доступной мощности, коренные причины всех наших проблем, внезапно сделали то, что когда-то было сносной рабочей системой — системой, которая, возможно, со всеми ее неравенствами и несправедливостями была единственной практически действующей системой в свое время, - чрезвычайно опасной и расточительной, так что она угрожает полностью истощить и уничтожить наш мир. Человек подобен беспомощному наследнику, который внезапно смог заполучить свой капитал и потратить его так, как если бы это был доход. Мы живем в фазе жестоких и непоправимых расходов. Между нациями и отдельными людьми усиливается борьба за приобретение, монополизацию и траты. Обездоленные молодые люди оказываются безнадежными, если не прибегнут к насилию. Они используют постоянно растущую нестабильность. Только всеобъемлющая коллективизация человеческих дел может остановить это беспорядочное саморазрушение человечества. Все это было ясно видно из того, что было раньше.
Эту существенную проблему, проблему коллективизации, можно рассматривать с двух противоположных точек зрения и формулировать двумя различными способами. Мы должны спросить: «Что нужно сделать, чтобы положить конец мировому хаосу?», а также «Как мы можем предложить обычному молодому человеку разумную и стимулирующую перспективу полноценной жизни?» То, что отвечает одному, отвечает и другому.
Ответ на оба вопроса заключается в том, что мы должны коллективизировать мир как единую систему, в которой практически каждый играет разумно удовлетворяющую роль.
Затем наша воображаемая всемирная конференция должна обратиться к вопросу о том, как коллективизировать мир, чтобы он оставался коллективизированным и в то же время предприимчивым, интересным и достаточно счастливым, чтобы удовлетворить этого обычного молодого человека, который в противном случае снова появится на углах улиц, сбитый с толку и угрюмый, и снова повергнет этот мир в замешательство. Этой проблеме будет посвящена остальная часть этой книги.
На самом деле совершенно очевидно, что в настоящее время миру очень быстро навязывается своего рода коллективизация. Всех зачисляют, приказывают где-то ставят под контроль — даже если это только эвакуация, концентрационный лагерь или что-то еще. Этот процесс коллективизации, коллективизации в некотором роде, кажется теперь естественным, и нет никаких оснований полагать, что он обратим. Некоторые люди представляют мир во всем мире как завершение этого процесса. Коллективизация будет побеждена, и смутно представляемое правление закона восстановит и поддержит собственность, христианство, индивидуализм и все, к чему привыкли респектабельные процветающие люди. Это подразумевается даже в названии такой книги, как «Человек Эдварда Маусли» или «Левиафан»? Гораздо разумнее думать, что мир во всем мире должен быть необходимым завершением этого процесса, и что альтернативой является декадентская анархия. Если это так, то формулировкой для целей либеральной мысли должен быть не Человек или Левиафан, а Человек, повелевающий Левиафаном.
По этому вопросу, неизбежности коллективизации как единственной альтернативы всеобщему разбою и социальному коллапсу, наша всемирная конференция должна дать совершенно ясный ответ.
Затем она должна обратиться к гораздо более сложному и запутанному вопросу о том, КАК это сделать.
Глава 6. Социализм неизбежен. Читать.