Детство моей мамы пришлось на послевоенное время. Потери,голод,нищета-маме многое пришлось пережить. Из её воспоминаний я составила небольшие рассказы,которыми и хочу поделиться с вами.
Потеря.
Жанне было плохо. Живот так болел, что хотелось лечь прямо в придорожную пыль и никогда больше не вставать. А всё салат виноват, который она съела утром, перед школой. Всё, что возле их барака росло – всё мама пустила в ход. Емлик, крапиву, кресс-салат... Ещё что-то там, Жанна не разобрала. Мама сказала, что если она не поест, ей станет плохо в школе от голода, и она может упасть в обморок. Как будто сейчас ей не плохо! Живот урчал, кишки выворачивало, и было так тошно, что даже в пот бросало. И ещё нестерпимо захотелось в туалет. Опять. Жанна огляделась. Дорога, по которой она шла домой, была пустынна. Вокруг расстилалась бескрайняя степь, лишь на горизонте темнели горы. Жанна юркнула в придорожную канаву, спустила штанишки и присела. Ох, как же тошно! И в то же время ужасно хотелось есть! Жанна всегда чувствовала голод. Ей даже во сне снилась еда. То, что варила мама из остатков столовской еды, не хватало на их большую семью, и Жанна никогда не могла наесться вдоволь. Она любила слушать мамины рассказы про то, что до войны еды было вдоволь, ешь – не хочу! Такие рассказы звучали для девочки как самые настоящие сказки. Мясо, колбаса, сливочное масло... А ещё пирожные и конфеты. Конфеты Жанна пробовала, ей дала откусить от шоколадного батончика школьная подружка , Асия. Безумно вкусно! А вот что такое пирожные, Жанна не знала. Ещё бы, ведь она родилась во время войны, когда не то что пирожных – хлеба частенько не хватало!
Раздумья Жанны прервал какой-то шум. Она поднялась, натянула штанишки и вылезла из канавы. По дороге в облаке пыли громыхала грузовая машина, из воинской части. Шофёр, дядя Саша, узнал Жанну и притормозил. Девочка подошла к машине и вдруг увидела в кабине маму. Та открыла дверцу и поманила дочку к себе. Жанна взобралась на ступеньку и тревожно спросила:
- Мамочка, куда ты едешь?
Мама слабо улыбнулась. Она казалась очень уставшей, с тёмными кругами под глазами на бледном лице.
- Дочка, я в больницу еду... Скоро у тебя появится братик или сестричка!
- Ой, правда? – Жанна обрадовалась и погладила мамин большой живот. – Но ты говорила, что ещё не время... А когда ты вернёшься?
Мама откинулась на спинку сиденья, схватилась за поясницу и охнула. Дядя Саша решительно сказал:
- Всё, Жанна, иди домой и не волнуйся! Через недельку привезу твою мамку в целости и сохранности, да ещё и с лялькой. Всё, бегом слезай!
Жанна спрыгнула со ступеньки и долго смотрела вслед отъезжающей машине. Затем шмыгнула носом, поправила холщовый ранец за спиной и зашагала по дороге.
Вот и барак, длинный и мрачный. Толкнув входную дверь, Жанна услышала громкий рёв и нахмурилась. Опять Серёжка ноет! Пробежав по длинному коридору мимо соседских дверей, Жанна открыла дверь в их комнату и сразу увидела братика. Он сидел в одной рубашке на голом полу и вопил, размазывая слёзы кулачком по чумазому лицу. Рядом сидела Соня и невозмутимо грызла корку хлеба. Жанна в сердцах хлопнула дверью, скинула на пол ранец и подхватила брата на руки. Серёжа сразу заулыбался и сказал: « Ана, дай!» Жанна обернулась к Соне.
- Чего он?
Соня неторопливо поднялась с пола и пожала плечами.
- Откуда я знаю? Он вечно ноет...
Жанна отвесила ей подзатыльник.
- Чего ты дерёшься? – заплакала девочка. – Думаешь, если ты старше, то тебе всё можно? Я маме расскажу!
- Рассказывай, ябеда! Небось, пожадничала брату хлеба! Ну-ка, отдай!
Жанна проворно выхватила корку из рук зазевавшейся сестры и сунула в кулачок брата. Тот сразу же стал жевать хлеб, с обожанием глядя на свою защитницу. Соня расплакалась ещё сильнее.
- Не ной, - Жанна посадила Серёжку на мамину кровать. – Славка приходил?
- Нет, - всхлипнула Соня. – Я есть хочу!
- Я тоже, - Жанна подошла к старенькой тумбочке и заглянула внутрь. Накрытая салфеткой тарелка с недоеденным салатом, кусок твёрдого, как камень, хлеба – вот и всё, что смогла обнаружить Жанна. С сомнением посмотрев на салат, при взгляде на который протестующе сжался желудок, девочка обернулась к сестре.
- Салат будешь?
- Фу, не хочу...
- Ладно, возьми ещё хлеба. Подождём Славку, может, он чего принесёт...
Славка, их старший брат, подрабатывал на станции. Помогал разгружать вагоны. Платили мало, копейки, но иногда ему давали хлеб или муку. Мама тогда варила тюрю – добавляла в хлеб и муку воду и комбижир и варила. Невкусно, но сытно...
- Мама вечером еды принесёт, - мечтательно протянула Соня. – Может, даже белый хлеб...
- Мама уехала в больницу, - уныло перебила сестру Жанна.- У неё ребёночек родится.
- Ой, мама, - заныла Соня. – Хочу к маме!
Глядя на Соню, заревел и Серёжка. Жанна закричала:
- Перестань реветь, дура! Гляди, до чего брата довела! Мамка скоро вернётся. Вот родит и приедет. Развела тут сопли!
День тянулся невыносимо долго. Девочки всё же поели противный салат, оставив немного Славке. Серёжка от салата отказался, и ему опять дали хлеба. Затем Жанна одела мальчика потеплее – ветер был не по-весеннему холодный, - и они пошли гулять.
Воинская часть, где они жили, располагалась рядом со станцией. Барак был временным пристанищем – неподалёку строили двухэтажные дома для семей военнослужащих. С другой стороны железной дороги раскинулся аул. Жанна частенько бегала туда с соседскими ребятишками. Её завораживали аксакалы, казавшиеся древнее камней, на которых они сидели в тени домов. Девочке казалось, что они родились ещё во времена динозавров, о которых как-то рассказывала учительница в школе. Ей нравилось играть с местными детьми, вечно чумазыми и смешливыми. Но сегодня Жанне не хотелось никуда идти. Она присела на нагретый солнцем большой камень у барака и с тоской поглядела на играющих в жмурки девчонок. Поиграть бы, попрыгать с ними! Но это живот... Он всё болел и болел, и от этого и без того плохое настроение совсем испортилось.
- Жанка, пойдём играть с нами,- позвала задумавшуюся девочку её закадычная подружка, Натаван.
- Не хочу. Живот болит. Да и за братом приглядеть надо.
- Ну как хочешь, - сказала Натаван и умчалась.
Жанна тихо сидела на камне, обхватив ноющий живот руками. Рядом копошился Серёжка, складывая в кучку какие-то щепочки. Поодаль на бревне примостилась Соня, баюкая тряпичную куклу. Жанна задумчиво смотрела, как соседка, тётя Катя, толстая горластая женщина, развешивала на верёвках мокрое бельё. Возле крутился Митька, её сын, круглолицый и вихрастый малыш . Вот он дёрнул маму за подол цветастого платья. Тётя Катя отпихнула его и рявкнула: « Отстань!»
Мимо пробежали мальчишки со старым латаным мячом. Тётя Катя повернулась и закричала:
- А ну-ка убирайтесь отсюда со своим мячом! Нашли где играть! Не дай Бог моё бельё замараете, уши поотрываю!
Мальчишки засвистели и скрылись за бараком. Соседка заметила Жанну и подошла к ней.
- Жанка, как мамка твоя? Я слышала, её в больницу увезли?
- Ага.
- Бедные, как же вы теперь без мамки-то?
Жанна пожала плечами. Она как-то не задумывалась об этом. Наверное, как и раньше. Целыми днями они были дома одни. Мама работала прачкой в части, уходила рано, а приходила очень поздно. Папа Петя служил в той же части, и, как и мама, бывал дома только по вечерам. Дети были предоставлены сами себе. Славка уходил на станцию в поисках хоть какой-нибудь работы. Соня оставалась дома с Сережкой. Девочке уже шел восьмой год, но в школу она не ходила. Мама считала ее очень болезненной девочкой и решила отдать ту в школу на следующий год.
Жанна приходила со школы после полудня. Они обедали остатками скудного завтрака и до вечера носились по улицам или играли дома. Ближе к ночи приходила мама, уставшая и молчаливая. Дети тотчас же обступали ее ,так и норовя заглянуть в ее сумку. В части маму ,как многодетную, жалели и частенько отдавали остатки обедов. Супы ,каши , хлеб... Иногда мать приносила недоеденные булки с самым настоящим сливочным маслом. Это было настоящее лакомство!
Жанна молчала, не желая разговаривать, и тетя Катя ушла, прихватив по дороге таз. Заметно похолодало - близился вечер. Жанна взяла Сережку на руки, позвала Соню ,и они пошли домой. Живот немного отпустило, девочка повеселела и решила до прихода папы Пети позаниматься уроками. Сережка забрался в свою кроватку и уснул, засунув грязный палец в рот. Соня похныкала немного от голода, но, встретив взгляд сестры , примолкла и уселась в уголочке со своей куклой.
К вечеру барак ожил. Возвращались взрослые с работы, дети с улицы. Слышался звон посуды, разговоры и смех. У соседа слева забубнило радио, единственное на весь барак. С кухни доносилась ругань - соседки опять что-то не поделили. По коридору с громким топотом носились дети, которым тесно было в маленьких комнатах.
Соня тоже вышла в коридор, но Жанна даже не подняла головы. Она уже полчаса билась над задачей по математике. Но вот и она решена, и девочка сладко потянулась.
Открылась дверь, и в комнату вошла высокая худая женщина в коричневом платье, чулках и стоптанных ботинках. Жанна кинулась к ней.
-Тетя Варя ,мамку в больницу увезли!
-Да знаю я уже, знаю,- проворчала женщина и подошла к столу ,за которым только что сидела Жанна. Она поставила на него сумку , которую принесла с собой, и стала вытаскивать из нее небольшие свертки. Любопытная Жанна тут же спросила:
-Что это, теть Варь?
-Поесть вам принесла, что ж еще,- пробурчала женщина. - Не помирать же вам теперь с голоду, пока матери нет...
Варя была старшей сестрой Нины, матери Жанны . Она жила рядом, на станции , работала стрелочницей. В сорок третьем пришла похоронка на мужа, и с тех пор Варя так и не вышла замуж и одна воспитывала дочь Иру. Сейчас последняя училась в пединституте в Баку, и Варя помогала сестре поднимать ее ребятишек.
-Вот здорово!- обрадовалась Жанна . – Так есть хочется!
- Петя ещё не приходил? – спросила Варя, выуживая из сумки кастрюлю.
- Нет. И Славки тоже ещё нет.
В комнату вбежала Соня и с радостным визгом повисла на тёте. Следом медленно вошёл невысокий худой паренёк с печальными глазами на угрюмом лице. Он кивнул Варе, пытавшейся с ворчанием отцепить от себя Соню, подошёл к своему топчану и с усталым вздохом растянулся на нём. Жанна тут же подскочила к нему, стянула с его ног кирзовые сапоги и заботливо спросила:
- Устал, да?
Слава потрепал её по голове, вяло кивнул и закрыл глаза. Сегодня пришлось разгружать вагоны с мешками цемента, а потом грузить их на грузовые машины, присланные из части. Устал так, что даже есть не хотелось... Варя сунула Соне чайник и велела идти на кухню и согреть воды. От шума проснулся Серёжка, сел в кроватке и захныкал. Узнав метнувшуюся к нему Жанну, просиял и протянул к ней ручки. Тётка тем временем достала из тумбочки миску, ложки, налила в миску из кастрюли щавелевый суп, покрошила туда горбушку хлеба.
- Слав, иди, поешь. Потом девчонок и малого покормлю.
Слава не услышал – уснул. Варя кивнула на миску Жанне.
- Иди ешь и брата покорми. Потом чай будем пить. Настоящий, чёрный! Ирка из Баку привезла.
Она развернула один из кульков и с гордостью показала маленькую пачку чая. Пришла с горячим чайником Соня. Уселась рядом с сестрой и с жадностью принялась за суп.
Наевшись и напившись ароматного чая, девочки расстелили на полу свои тюфяки с одеялами и улеглись спать. Серёжка прилёг рядом с Жанной и стал теребить её волосы, посасывая палец. Жанна вполголоса стала рассказывать сказку, чтобы малыш поскорее уснул. Соня подвинулась поближе, закрыла глаза и засопела под тихий голос сестры.
Варя осталась ждать Петю. Надо было покормить его, поддержать, ведь наверняка расстроится, что жена в больнице. Поздно уже, а его всё нет... Варя зажгла керосиновую лампу, погасила верхний свет, и комната погрузилась в уютный полумрак. Дети наконец уснули. Женщина переложила Серёжу в кроватку, заботливо подоткнула шерстяной платок, заменявший малышу одеяло. Взглянула на Славку, сопевшего в подушку. Ишь, как устал, даже не поел! Бедные дети, бедная семья! Варя вздохнула и села за стол. Как хорошо, что у неё только один ребёнок! Ирочка родилась перед войной, больше детей у них с мужем не было. А ведь хотела ещё деток, но когда началась война, возблагодарила Бога, что у неё только одна дочь. Как бы она сейчас растила ораву ребятишек без мужа? Когда на Диму пришла похоронка, Варя слегла от горя. Ире было всего восемь, и она мало чем могла помочь матери. Приходила Нина, тогда беременная Жанной, выхаживала сестру, смотрела за Ирой. Понемногу Варя отошла, стала вставать, заниматься хозяйством. Она твёрдо решила для себя никогда больше не выходить замуж. Не хотела Варя, чтобы чужой человек помыкал её любимой дочерью. И сколько б хороших и приличных мужчин не обивало порог её дома, она всех прогоняла.
Нине повезло больше. Миша её вернулся с войны, раненый, контуженный, но вернулся. Родилась Соня. Но пять лет назад Миша тяжело заболел пневмонией. Болел долго, тяжело, вылезли старые болячки, сказалось подорванное на войне здоровье. Миша умер. Варя никогда не забудет, как выла враз почерневшая от горя Нина. Она забрала детей к себе – так пугала их собственная мать. Но, по счастью, у Нины был лёгкий характер, и уже через два года она вышла замуж за Петра, прапорщика из их части, а там и Серёжка родился. Варя считала, что пора бы на этом сестре остановиться, четверо детей – не шутка, тем более в такое тяжелое время. Еды всегда не хватало, а уж про одежду и прочие вещи вообще речи не было. А она возьми и опять забеременей! С ума сойти, как же плодовита её сестра! И Петя, дурачок, радостный ходит, о дочери мечтает! А поднимать всю эту ораву на ноги как же? Вон, у неё одна Ирочка, и то трудно было растить её. Хорошо, теперь полегче – дочка учится на учителя и стипендию получает, всё лишняя копейка! У Вари хоть появилась возможность помогать сестре...
Неторопливый ход мыслей прервал скрип двери. Варя оглянулась и схватилась за сердце – на пороге стоял белый как снег Петя. По осунувшемуся лицу текли слёзы, волосы всколочены, словно он рвал их в приступе безумной ярости. Мужчина поднял безумно печальные глаза на Варю, и женщина поняла – в эту семью пришло горе.