оглавление канала
Совещание закончилось довольно быстро. Собственно, это было не совещание, а, скорее, информационное сообщение. Потому что, нашего мнения никто не спрашивал. Нас просто поставили в известность.
Закончив «совещаться», мы стали выходить на крыльцо. Михалыч подошел ко мне, и зашептал на ухо:
- Афанасьевну проведаем?
Я молча кивнула и ткнула пальцем на корзинку, притороченную к седлу Матильды. Старый егерь смешно потянул носом, и опять зашептал:
- Что там? Пироги? – Глаза его блеснули в предвкушении.
Я слегка охладила его пыл.
- Это- для Марии Афанасьевны.
Я еле сдерживала смех, наблюдая, как менялось выражение его лица. Он как-то сразу сник, блеск из глаз исчез. Сейчас он был похож на маленького ребенка, которому показали конфету, а потом сообщили, что она не для него.
Он подошел к своему Зайчику и стал поправлять подпругу, при этом, горестно вздыхая. Я едва тронула его за плечо.
- Михалыч … - Он обернулся. – А это – для тебя. – Протянула я небольшой сверток, завернутый в чистое белое полотенце.
Лицо его мгновенно преобразилось. Даже морщины разгладились. И он, с восторгом маленького ребенка, выдохнул:
- Все …? Это все для меня?
Тут я уже не выдержала и рассмеялась в голос.
- Конечно! Это все для тебя!
Тут, позади раздалось сладенькое мурлыканье:
- Счастливчик ты, Михалыч. Тебе девки молодые пироги пекут. Может и мне чего обломится?
Михалыч замер с пирогами в руках. Всегда бойкий на язык, он тут как-то растерялся, и сейчас беспомощно смотрел на меня. Согнав со своего лица гримасу отвращения, я неторопливо оглянулась. Смерила Игната (а это был не кто иной, как егерь «Игнашка») взглядом с ног до головы, ласково улыбнулась, и пропела:
- Может когда и обломится, только вот, не уверена, что тебе это очень понравится.
Его заметно перекосило от моей улыбки и слов. Губы сжались в одну тонкую линию, крысиные усишки встопорщились, а в глазах мелькнула лютая злоба. И он, почти прошипел, разбрызгивая слюну:
- Порадуйся, пока можешь. Мы еще поговорим с тобой, только попозже.
Тут Михалыч очнулся от легкого столбняка, в котором прибывал все это время, сделал шаг вперед, как будто, собирался прикрыть меня своей грудью.
- Ты, Игнашка, говори, да не заговаривайся! Думаешь, раз девка молодая, одна живет, заступиться за нее некому?!
Игнат презрительно сплюнул себе под ноги.
- Ты что ль, защитничек нашелся. Так, вроде, староват для нее будешь. Или ничего, ты девка неразборчивая? Оно и правильно. А Михалыч он еще ого-го!! Старый конь, борозды не портит!
Михалыч от возмущения не мог найти слов и начал наливаться краской. Надо было это прекращать. Еще здесь, чего доброго, драку могут устроить. Я положила руку на плечо Михалыча, пытаясь его успокоит, а Игнату насмешливо проговорила.
- Это точно. Лучше уж старый конь, чем молодой козел. У старых ума то поболее будет! – И потянула разозленного Михалыча за руку в сторону наших коней.
Игнат, вроде, дернулся за мной вслед, но тут за его спиной появился Иван Николаевич.
- Ты чего это, Игнат, белены что ль объелся? – Удивленно пробасил он. – Чего к Ольге цепляешься. Мы ей помогать должны. Молодая еще, да и девка в лесу. Ей и так трудно, а ты тут бучу устраиваешь! Охолонь!! – И он сгреб его своими медвежьими лапами, как пригвоздил.
Воспользовавшись моментом, я вскочила на Матильду, кивком поблагодарила Николаича, и поехала вдоль дороги. Зайчик с Михалычем трусил сзади. Когда мы отъехали на значительное расстояние, чтобы нас уже никто не мог услышать, Михалыч взорвался.
- Нет, ты слыхала?! Каков наглец, а!!! Да, ты мне в дочки годишься!!! А он … Да, как у него только его поганый язык повернулся …???!!! – Продолжал бушевать егерь.
А, я почти его не слушала. У меня крутилась только одна мысль в голове. Если они уже даже не делают вид, а открыто пытаются достать меня, значит уже скоро можно ждать и более серьезного нападения. А я, пока, была к этому совсем не готова. Тут, я за спиной услышала конский топот. Оглянувшись, увидела, как вдоль деревенской улице скачет небольшая каурая лошадка. На ней без седла сидел знакомый уже мне пацаненок. Я сразу его узнала. Он был один из несостоявшихся браконьеров, которых мы с Айрой не так давно застукали в лесу с капканом.
Я приостановила Матильду. Михалыч в пылу беседы с самим собой, даже не обратил на это внимания сразу. Мальчишка осадил конька на всем скаку, при этом, как-то умудрился не свалиться с него. И, торопясь и проглатывая слова, затараторил:
- Теть Оль!! Вас папка просил заехать!! Срочно просил!!
Я удивленно подняла бровь.
- А, не скажешь, зачем это я твоему папке понадобилась?
Тут, наконец Михалыч обратил внимание на то, что уже некоторое время разговаривал он сам с собой. Развернув своего Зайчика, он подъехал к нам, и сурово заговорил:
- Чего тебе, Егорка?
Егорка слегка оробел от такого «ласкового» приема. Вытер рукавом нос, и заикаясь проговорил.
- Так это … Папка просил теть Олю к нам заехать.
- Почто просил? – Продолжал строжиться старый егерь.
Егорка совсем сник.
- Так откуда ж мне знать то? – Повесил он буйну головушку.
Михалыч вопросительно уставился на меня.
- Ну, и чего? Поедем, что ль?
Я пожала плечами и тихо спросила:
- А папка то у нас кто?
Так же шепотом Михалыч ответил.
- Кузнец он тутошний. – И добавил. – Хороший мужик, крепкий.
Я обратилась к юному наезднику:
- Ну, что ж, герой, показывай дорогу. Поедем к твоему папке.