Каждый раз, когда я приезжаю в Россию, мне приходится… акклиматизироваться. Иногда процесс затягивается. И на этот случай у меня всегда припасена интересная книга, которая позволяет мне проводить время с пользой даже дома.
Недавно Нижний Новгород отметил своё 800-летие. В советское время город носил имя Максима Горького. Творчество последнего мне никогда не было близко, но в этом году я решила дать писателю ещё один шанс, прочитав его трилогию «Детство. В людях. Мои университеты».
Расчёт был на то, что в юности у меня не было достаточно жизненного опыта, чтобы по-настоящему оценить и литературный талант, и интеллектуальные возможности писателя, а сейчас мне вполне под силу понять своего знаменитого соотечественника.
«Детство» я буквально «проглотила». Мне сразу же понравился и чёткий, красивый, немногословный язык Горького, и его простая, житейская образность, и умение говорить выразительно и о людях, и о природе, и о… вере.
«Детство» я сразу же отнесла к категории исключительно православных произведений. Несмотря на все описываемые в нём тяготы жизни маленького мальчика, воспитываемого в рамках крайне жестокой, местами и вовсе бесчеловечной, системы полного подчинения старшим. И сам герой, и его бабушка – светлой души человек, совершенно точно формируют то противостояние, которое можно наблюдать в мире – что в прошлом, что в настоящем.
Прогресс у нас, если вести отсчёт от второй половины XIX века, может, и случился, но человеческая натура, как мне кажется, осталась неизменной. Это я поняла, когда перешла ко второй части трилогии – «В людях», где Максим Горький рисует уже историю не отдельно взятой семьи, а нескольких, каждая из которых одна другой… гаже, что ли. Самое печальное, что со стороны все эти семьи выглядят вполне себе респектабельно, так как живут, «как все», но в столкновении с душой ребёнке – искренней, чистой, любящей – они не выдерживают никакой критики. Вот, к примеру, как описывает Горький то, что происходило в семье сестры его бабушки:
«Я понимал, что если в этот дом придёт святой, - мои хозяева начнут его учить, станут переделывать на свой лад; они будут делать это от скуки. Если они перестанут судить людей, кричать, издеваться над ними – они разучатся говорить, онемеют, им не видно будет самих себя. Для того, чтобы человек чувствовал себя, необходимо, чтобы он как-то относился к людям. Мои хозяева не умели относиться к ближним иначе, как учительно, с осуждением, и если бы начать жить так же, как они, - так же думать, чувствовать, - всё равно – они осуждали бы и за это» (М.Горький «В людях»).
Ничего не напоминает? Читателям – скорее всего, нет, но я, как автор, который каждые сутки сталкивается с тем, что описывает Максим Горький, не могу не сказать: «Браво! Сразу видно человека с душой, человека думающего и чувствующего, человека, не выносящего ту тихую порочность, которую общество уже и за порок-то давно считать перестало».
Маленький Алёша Пешков очень любит читать. И, читая, он замечает странную вещь:
«Книжный злодей жесток деловито, почти всегда можно понять, почему он жесток, а я вижу жестокость бесцельную, бессмысленную, ею человек только забавляется, не ожидая от неё выгод» (М.Горький "В людях").
Наблюдение – шикарное, но мысль Горький явно не додумал, точнее не понял, что жестокая забава - и есть та самая выгода, к которой стремится злое и жестокое сердце.
Прочитанным мальчик делиться с окружающими. Но его не понимают даже те, кто торгует иконами и церковными книгами. Впрочем, чего ещё ждать от… торгашей – людей, делающих деньги на духовном?
«Я понимал, что они делают это не со зла, а со скуки, но мне от этого было не легче. Сотворив грязь, они рылись в ней, как свиньи, и хрюкали от наслаждения мять и пачкать красивое – чужое, непонятное, смешное им» (М.Горький "В людях").
Заканчивая читать «В людях», я совершенно чётко понимала, что Горький – тонкий психолог и большой умница, но… как… как всё это могло быть напечатано в советское время, раз, и до сих пор не запрещено за «либерализм» и чуть ли не 99% видение русских людей… погрязшими в грехах, два? Видимо, не читает современная публика русских классиков. Не читает и не знает, как давным-давно по нам всем прошлись, выявив наши самые жуткие, грязные, некрасивые черты характера. Да и зачем читать, если так подумать? Вдруг себя в книге узнаешь. Больно будет. Неуютно. Нехорошо на душе.
«В людях» меня порадовали. Нет, даже не так: успокоили. Временами, глядя на комментарии, я думаю, что мне это снится. Что не может быть такого в жизни. Что люди, в основном, хороши. Но Горький убедил, что может. Более того: так было всегда. Так что мне ничего не мерещится, не кажется. Жаль, писатель не сказал, как жить с этим дальше? Хорошо, что показал, что есть и другие люди, с которыми мне по пути!
«Мои университеты» вроде бы должны были ответить на вопрос, что делать с общей человеческой… расхлябанностью, но у меня сложилось впечатление, что Горький… запутался. Вот насколько искренним, многословным, внимательным к деталям он был в «Детстве», настолько же в «Моих университетах» он стал блёклым и непонятным. Чему учился взрослеющий Алёша? Что позитивного он увидел в людях? К чему стремился? Как хотел изменить мир к лучшему? Чётких, явственно ощущаемых ответов я не увидела. Возможно, они затерялись за той прямотой и непосредственностью, которая жила в душе героя в детстве. Возможно, Горький просто писал третью часть… вымученно, под влиянием обстоятельств. Возможно, более взрослые впечатления никогда и не бывают настолько яркими, как это удаётся самым первым, самым трогательным соприкосновениям с жизнью…
Всегда рада новым друзьям! Подписывайтесь! И, конечно же, не забывайте ставить лайки!