Выборы 2021 года запомнились двумя вещами: самыми масштабными фальсификациями за последние 10 лет и беспрецедентной эффективностью протестного голосования. Стратегия «Умного голосования», несмотря на давление со стороны власти, блокировку приложения и бота и распространение фейковых рекомендаций, смогла консолидировать множество избирателей вокруг наиболее конкурентоспособных кандидатов, выдвигавшихся без поддержки «Единой России». Поражение партии власти на честных выборах очевидно для всех. Но электоральные процессы в современной России подчинены своим особым правилам. Точнее, одному правилу – побеждать разрешено только тем, кто был санкционирован Кремлем. Поэтому «Единой России» и удалось получить в нижней палате парламента 50% мест по партийным спискам и 88% мест по одномандатным округам. А результаты дистанционного электронного голосования явно дают понять – если какой-то кандидат должен победить, то он победит. В Государственную Думу прошел весь «список Собянина», каждому административному кандидату индивидуально добавлялись голоса за счет ДЭГ – столько, сколько было необходимо для «победы».
Так может ли вообще победить «Умное голосование»? Показало ли оно что-то новое? Ведь фальсификации вряд ли стали для кого-то сюрпризом. И самый главный вопрос – представляет ли эта стратегия опасность для Кремля? Фальсифицировать результаты выборов – не самая сложная задача для власти. Лояльных членов избирательных комиссий, зависимых от начальства бюджетников и желающей подзаработать на «каруселях» молодежи хватает. Слишком активных наблюдателей всегда можно удалить, а если даже это не помогает, то точно подстрахует электронное голосование. Складывается ощущение, что на предвыборную борьбу с «Умным голосованием» ресурсов было потрачено больше, чем на сами фальсификации. Но зачем? Попробуем разобраться.
Результаты «Умного голосования», действительно, продемонстрировали что-то важное. Но не для избирателей. Кое-что осознать теперь пришлось системным политикам. Тем, кто строил свою карьеру в рядах парламентских партий, надеясь на теплое, но не слишком грязное место. Тем, кто хотел получить кусочек власти, но надеялся, что для этого не придется становиться единороссом, дружить с администрацией и согласовывать каждый свой шаг «наверху».
Режим не терпит политиков, получающих хоть какую-то поддержку от общества. Раздавать мандаты и должности должны не избиратели, а Кремль. Это власти уже продемонстрировали на примере Хабаровска и его бывшего губернатора Сергея Фургала. Как только политик обретает субъектность, возникают сомнения в его благонадежности. Фургала нельзя назвать оппозиционером, но он все же оказался под арестом, а его сына не допустили до выборов в Государственную Думу. И этот же факт подтверждают результаты прошедших выборов. Конечно, победа некоторых единороссов была принципиальна. Но также принципиально, судя по всему, было показать – если люди вас подержали, пусть даже не из личной симпатии, а от безысходности и отсутствия других вариантов, то на пользу вашей политической карьере это не пойдет.
Теперь системная оппозиция столкнулась с двумя фактами. С одной стороны, возможно, неожиданно для себя, такие кандидаты (в первую очередь, от КПРФ) осознали, что они могут работать с гражданским обществом. Что обсуждать их могут не только на скамейках у подъездов, но и на канале «Навальный LIVE». Что те, кто проголосовал за них по рекомендации «Умного Голосования», запомнят их имена и, может быть, будут следить за ними в дальнейшем. А, может, поддержат их еще раз. У них появился шанс стать полноценными и даже известными в народе политиками. Однако есть и побочные эффекты. Власти позволяли им существовать, разрешали участвовать в выборах. Но теперь еще и четко очертили границы дозволенного. О том, что по-настоящему конкурировать с «Единой Россией» не разрешается, представители парламентских партий знали и раньше. Но только сейчас этот факт приобрел какое-то значение. Только сейчас у них действительно появилась такая возможность. И только сейчас у них могут возникнуть реальные амбиции, осуществление которых невозможно без конфликта с администрацией. Возможно, сами того не желая, они оказались конкурентами партии власти сегодня. А это значит, что завтра им могут запретить делать даже то, чем они занимались раньше. Ведь с выборов снимают не только оппозиционеров, но и всех, кто на политическом поле получает роль не просто статиста.
И поэтому перед системными политиками возник выбор: откреститься от народной поддержки и остаться на своем месте, на которое им только что указал Кремль, или все же обрести самостоятельность под угрозой отстранения от покровительства элиты. Конечно, нам не стоит надеяться, что все кандидаты «Умного голосования», чья победа на выборах была украдена, сделают выбор в пользу гражданского общества. Скорее всего, это будет даже не большинство. Но даже сейчас мы наблюдаем, как появляются новые амбиции у кандидатов вроде Михаила Лобанова или Валерия Рашкина.
«Умное голосование» не победило на выборах. Да и не могло, потому что соревнования как такового не было. Но, кажется, «Умное голосование» достигло другой, чуть ли не более важной цели. Ему удалось создать предпосылки для раскола действующих элит и обозначить такой сценарий как возможный. Кремль не боится кандидатов, поддержанных протестным голосованием. Кремль вообще мало чего боится, как бы нам этого ни хотелось. Но он их точно не одобряет. А значит, «Умное голосование» показало, что можно создавать режиму новых, может быть, не очень сильных, но противников. Посмотрим, что будет дальше.
София Конецкая