Миг
Как так случилось, уже не имело значения. Похоже кто-то из "головы" наступил на спящего духа. Будь он проклят. Звонкое Алла Акбар разорвало ночь. Весь склон покрылся шевелящимися холмиками, камни ожили. Из глубокой тени вылезли мохнатые рожи, загалдели, как чайки. И одновременно грохнуло. Ударило как горохом по головной "пятёрке", дух с дикими глазами колотил веером из калаша, держа его в одной руке. Люди посыпались. Справа зарычал пулемёт, разрывная длинющая очередь затанцевала по склону. Почти одновременно взлетели комочки гранат. Вокруг затрещали разрывы. Откуда-то издалека, сквозь вату крикнули:
- Отход, отход!
Скиф дал очередь в сторону слепящего - до зайчиков в глазах - нефтяного факела и что есть духу ломанулся в противоположную сторону. Не разбирая дороги, и не жалея ног. Долго бежать не пришлось. Метров через пятьдесят в бок ударило, он споткнулся и покатился вниз. В голове мелькнуло: камень? Но злой демон хихикнул: отвоевался. Скиф кувыркнулся раз, другой. И замер на дне неглубокой впадины.
Ночь. Оранжевое небо. Ревёт самолетной турбиной пламя. На его фоне выстрелы кажутся щелчками. Даже человеческие вопли звучат громче. Наше злое "****ь" и возбуждённая визгливая тарабарщина. Сознание плыло. Он чувствовал глубокое жжение в правом боку и ноге. Ощущал, как липкое тепло разбегается к спине, жопе - до бедра. Попал. Вот попал. С трудом вытащил из кармана ИПП. И вдруг с ужасом осознал, что самому ему до спины не достать. Любое движение отзывалось адской болью.
- Пацаны, я "триста"! - закричал он и тут же захлебнулся кашлем. - Пацаны!
За холмом шёл бой, он слышал грохот пулеметов и беспорядочную автоматную трескотню. Что страшнее всего, бой смещался, отдалялся от его ямы.
- Шеф! Рапид! Волга! - позвал он без всякой надежды. Но вдруг внутри что-то лопнуло, голос надломился. - Пацаны!
Вопль ещё не погас, но внутри он понял. Всё... Вдруг раздались голоса. Лающий арабский ор. Оружие! Он пошарил руками. Автомата не было. Насколько возможно вывернул голову, проверил за спиной. Нет. Чёрт, чёрт, чёрт. Страх сжал сердце, отогнал полуобморочную муть. Руки сами заплясали у гранатного подсумка, нащупали рифлёный бок "эфки". Непослушные пальцы разогнули усики. Указательный палец потянул за кольцо и замер, за мгновение до того, чтобы порвать его в клочья. Шаги приближались. Всё, теперь точно всё. В голове - киношные кадры про отрезанные головы, бестолковые фразы про что-то героическое, но нет - молотом колотиться дыхание и хочется просить "мама, мама" несмотря на полную тридцатку. Ни злости, ни жалости, какая там Вальхалла! Лишь конкретный безответный вопрос почему? Ну, почему?!
Скиф навалился на гранату. Чертёнок с дрожащим заячьим хвостом убеждал: постой, обойдётся. Постой... Скиф почти себя убедил. Не заметят, обойдут. В кино в таком случае появляется кавалерия или Россомаха на худой конец. Не кино, не кино.... Обойдут! Скиф сжал зубы до скрипа. Вдруг сознание поплыло. Только не выключиться. Тогда плен, монтажная пена в жопе и пила на шее. Сейчас! Скиф потянул за кольцо. Сделал несколько глубоких вдохов.... Покатился камешек. Скиф поднял голову. Подслеповатые глаза увидели в пятнадцати метрах косматую голову, полоски спортивного костюма, всклокоченную бороду на всю морду. Неожиданно для самого себя Скиф коротко взмахнул затекшей рукой. Отстрел чеки на миг осветил изумление. И надрывно, до рези в горле, он закричал.
- Мархаба, православные!
Хлопнуло. Рука сама выхватила вторую гранату. Рывок чеки. Второй кругляш упал почти под себя, метрах в десяти. Дыхание перехватило. Скиф сжался. Ткнулся мордой в землю, рассадив скулу об острый камень. Гулко хлопнуло, до звона в ушах. Почувствовал, как с плевком рот покидают осколки зубов. К чёрту! Свалившись на левый бок, и работая локтем, он пополз. Правая рука искала третью гранату. Липкие от крови пальцы не слушались. Вот, наконец, забитый пылью "фастекс" щёлкнул. Скиф покосился за спину. В кроваво-черной мути мелькнуло пригнувшееся тело. Оно чиркнуло по звёздам и слилось с чернильным склоном. Второе, третье.... Справа, слева нарастающая трескотня, русский мат захлебнулся в хищном реве ЗУшки.
- Братцы! Помогите, Братцы! Я здесь! Барс! Сека! Братцы!
Он продолжал ползти. Слышал, как под арабскую тарабарщину сыпятся по склону камни. Обходят. Скиф завыл загнанно сквозь стиснутые зубы. Пропал, пропал.
- Пацаны! - что было сил закричал он, сознание поплыло,и Скиф ясно осознал, что вот теперь все - конец. Он закинул третью гранату куда попало, впустую. Лишь бы жахнуло. Будто отодвигая принятие тяжёлого решения - сдохнуть не по приказу.
- Вот тебе, Ленок, ипотека и дом до неба, - прошептал он. - Наемники не умирают...
Всегда знал, что каждый умирает сам по себе, но никогда не понимал, насколько одиноко. Ни планов, ни задач. Квесты кончились. Не переиграть. Перед чёрной стеной с мешком событий за спиной. Разных - дрянных и не очень. Иногда очень светлых. Однажды стало стремно, что отказал дочери, порывшись в кошельке. Понял, что не сможет больше, чего бы этого не стоило. Не отказал. А вот и счёт. Пафосно, наверное. Но жалко сейчас не себя. Пустое. Скиф сжал гранату. Пули густо брызнули вокруг. Тупо толкнуло в плечо. Он испугался, что граната выкатится из ладони. Суетливо выдернул чеку. Вот бы произнести что нибудь, типа "Это вам за пацанов", но оскалился и протянул тоскливо:
- Эх, бля.... - и отпустил скобу.