Я медленно замирала в бессознательном состоянии, когда приятель моего будущего мужа, пластический хирург, заносил мое обнаженное тело в свое логово, чтобы приступить к выборочной пластике. В 22 года оплаченная на все расходы операция по увеличению груди была небольшой ценой за роскошь на всю жизнь от рук грузного генерального директора, который так любезно вытащил меня из посредственности и финансовой неопределенности. По крайней мере, я так думала, пока 16 лет тайны, обмана и неверности не стали моей реальностью - и брачный контракт, нависший над надвигающимся разводом, полным не очень деликатных угроз и финансовой войны.
Оглядываясь назад, можно сказать, что увеличение груди и выздоровление от опиатов - это всего лишь далекие воспоминания. Однако удушающий брак, больше похожий на тюремный срок (благодаря обилию юридических документов, в которых мой голос, права и сила воли были отменены в пользу защиты бизнеса муженька), никогда не исчезнет в глубинах моего подсознания. Имея доказательства наличия у моего мужа не совсем тайных любовниц и его подозрительного поведения, я ежедневно живу с противоречивым сожалением о своем браке в тюремной камере.
Наблюдение за тем, как моя 15-летняя дочь нагло обменивается слюной с 20-летним стажером из трастового фонда моего мужа в его Lambo, финансируемом отцом, напоминает постыдную фамильярность. Разница? У меня есть камера, направленная на ее "бойфренда" - и тот факт, что он, возможно, трахается с любовницей моего мужа, делает саботаж намного проще.
Увеличение груди моей дочери - единственный рычаг, который у меня остался.
Первой парой сисек, которые мучили меня днем и ночью, были сиськи любовницы моего мужа (одной из них), небрежно мелькнувшие на 6-дюймовом экране при звонке по FaceTime, который отправил меня в кроличью нору секретов на миллион долларов. Эти сиськи - или, лучше сказать, эта любовница - были моим первым врагом. Или я так думал.
Когда одна любовница превратилась в дюжину, а один телефон - в бесчисленное количество подпольных счетов и 460 тысяч долларов, незаметно потраченных на виртуальных секс-работниц, эскорт-услуги и девушек с камеры (без моего согласия), враг изменился: это была уже не одна женщина, а мой неверный муж. К сожалению, если вы являетесь партнером в быстро разрушающемся браке и разрабатываете стратегический, но сопряженный с риском план побега, сон рядом с мстительным, ненадежным врагом только усложняет и без того запутанную родительскую динамику.
Просьба нашей дочери-подростка о подарке на день рождения в виде сисек должна была укрепить нашу связь и привести к единственному решению для любых напряженных отношений: общему врагу. Вместо этого она подчеркнула наши разительные различия:
Мой муж ценил умиротворение нашей дочери, сохранение мира и выгодные деловые сделки для своих приятелей (даже за счет нашей семьи).
Я же ценила психическое и физическое здоровье развивающегося подростка - и цеплялась за слабую возможность того, что мы сможем уберечь ее от поверхностного водоворота, поглотившего 75% этого города...
Теперь, спустя всего месяц или около того, мне стыдно признаться, что та самая операция по увеличению груди, которую я считал смехотворной и безответственной, может быть единственным рычагом, который у меня остался. Если мне придется выбирать между тем, чтобы она встречалась с двуличным придурком из трастового фонда, которого Хабби считает "неприкасаемым", потому что он нанял его в качестве одолжения своему отцу, и тем, чтобы сделать ей грудь, которую отец все равно купит ей, я думаю, что мне лучше сдаться в битве, чтобы выиграть войну.
Вибрация в моем кармане вернула меня от моих размышлений к новому приложению Ring на моем телефоне. Я перешел в режим "прямой эфир" и увеличил горизонтальную запись в реальном времени, когда из динамика раздался рев двигателя фиолетового Lamborghini. Он был там - и у меня было видео, запись и снимки экрана, чтобы доказать это.
К сожалению, нет простого способа объяснить моей дочери, почему у меня установлена камера в таунхаусе в десяти минутах езды - по крайней мере, без раскрытия паутины лжи ее отца и будущего нашего брака. Также нет простого способа объяснить, почему я преследую женщину, которая, похоже, спит одновременно с любовницей своего отца и со своим парнем.
Как бы мне ни хотелось встряхнуть ее и пробудить к правде, я боюсь, что это переходит границы даже моих собственных материнских прав. Я знаю, что ей 15 лет, но достаточно ли это зрелый возраст, чтобы узнать правду о своем отце? Должна ли я вообще говорить ей об этом? И если я это сделаю, то какие у меня будут рычаги влияния на несомненно спорный развод, который вот-вот вобьет еще более глубокий клин в нашу семью? Если муженек не планирует свою безжалостную месть (и не припрятывает свои активы в наступательной предразводной подготовке), я уверена, что если я произнесу хоть слово о его неверности нашим детям, это решит мою судьбу после развода. И, скажем так, она не будет красивой...
Когда мои глаза были прикованы к 15-секундному видео на повторе, выискивая в тени любовницу муженька, двойная вибрация прервала рев "Ламбо" (и мое преследование). За двумя сообщениями последовали пропущенный звонок и голосовая почта. Возможно, это карма за "преследование"...
Непрекращающийся терапевт - тот самый, который охотится за мной с нашей единственной встречи - мягко напоминает мне, что я должна вести себя "наилучшим образом", если хочу выйти из этого развода без больничного браслета на запястье. Если бы это зависело от нее, я бы сейчас находилась в психиатрической клинике, а все фотографические доказательства неверности моего мужа лежали бы в каком-нибудь шредере, списанные на мою необоснованную паранойю.
Подбросили ее или нет, но она убедила меня в одном: если мой муж сможет в суде изобразить меня невменяемой, он не промахнется. И если я надеюсь противостоять генеральному директору с юридической армией, которую он будет использовать, чтобы убедить судью, что я не являюсь непригодной матерью, то последнее, что я хочу сделать, - это разозлить гормонального подростка, чтобы поставить под угрозу мою борьбу за опекунство. Если для того, чтобы выиграть войну, потребуется сделать пластику груди, то так тому и быть...
Красный флаг №1: Я хочу помочь
19 голосовых сообщений. 30 с лишним пропущенных звонков. 13 текстовых сообщений без ответа. По нажатию одной кнопки - с невинного, не вполне анонимного запроса в Интернете - спустилась стая стервятников, и они не приняли "нет" (или мое молчание) в качестве ответа. Если вы думали, что золотоискатели и любовницы, ищущие сахарного папика, - единственные жадные до денег стервятники, жаждущие крови, то вы ошибались. И не обязательно быть богатым, чтобы эти акулы набросились на вас.
Как жена генерального директора и полупубличной фигуры - по крайней мере, в своей отрасли - я постоянно начеку. Это часть нашего обучения... в буквальном смысле (обучение, которому меня подверг его публицист много лет назад, вскоре после того, как я была втянута в не очень приватную жизнь высшего эшелона общества брачным контрактом). Задолго до того, как я узнала, что мой муж изменяет - или ведет переговоры с толпами молодых женщин, предлагающих свои неапологетические сексуальные услуги в обмен на щедрые подарки и переводы с его счета на их счет, - я знала, что деньги делают его мишенью.
Но я не знала, что динамика "хищник-жертва" переплетается во многих сценариях, и ваш финансовый статус (высокий или низкий) не делает вас неуязвимым для их лап. После того как я заглушил 46-й звонок из другого близлежащего учреждения, с которым я вообще не связывался, я подумываю о том, чтобы вообще сменить свой номер. Просто слишком много номеров, которые нужно блокировать, и они, кажется, множатся с каждым днем. Им нужно только одно - и они все хуже и хуже маскируют это своими не слишком искренними подписями.
"Я хочу помочь".
Это сообщение не оставляет меня в покое с тех пор, как я окунулась в воду учреждений по уходу за пожилыми людьми для моего отца, поскольку его отношения с мамой - и реальность - продолжают ухудшаться ускоренными темпами.
С того момента, как он начал придумывать роман с овдовевшей соседкой - и публично обвинять мою маму в физическом насилии (без малейших доказательств, подтверждающих его заявления) - отношения моих родителей были обречены. И я не виню свою маму - после 40 с лишним лет верности и заботы, его внезапная смена настроения и поведения (за ее счет) может стать последней каплей и для меня. И да, это может быть деменция - но, конечно, он не хочет рассматривать эту возможность. Тем не менее, я не собираюсь запирать его, выбрасывать ключ и позволять бессердечным учреждениям, которые якобы "очень заботятся", опустошать его сбережения, пока они накачивают его успокоительными препаратами.
Я думала, что справиться с двумя одновременными разводами будет моей самой сложной задачей, но, похоже, возвращение отца в дом престарелых без лишения его денег (и достоинства) может взять верх.
Кстати, это на 100% мое первое родео, и нет, у меня не было никаких предвзятых мнений или опасений по поводу этих учреждений до того, как я поинтересовался. Однако достаточно было нажать одну кнопку "Запросить дополнительную информацию", чтобы открыть шлюзы.
"Значит, он боевой? Понятно."
Нет, я не сказал, что он боевой - я сказал, что ему не поставлен официальный диагноз и он не считает, что у него есть когнитивные нарушения...
"Скорее всего, он страдает и от ухудшения памяти. Отмечу, что ему потребуются услуги по ведению лекарств, а также терапия памяти".
Нет, я не верю, что мы знаем и это. Если ему не был поставлен официальный диагноз...
"О, но если он был растерян или блуждал, ему определенно понадобится кто-то, кто будет управлять его лекарствами. Ему нельзя доверять, если он помнит дозировку".
Этот разговор продолжался почти час - несмотря на мои безуспешные попытки откланяться и отложить этот непрошеный звонок на потом. Под "позже" я подразумевал "возможно, никогда", а они восприняли это как ежечасное преследование.
Я даже не дошел до самой лучшей - или, лучше сказать, самой прозрачной - части всего этого. Если они еще не добавили всевозможные услуги, связанные с клешнями омара и крабовым мясом, к высокому списку необходимых услуг по уходу за моим "очень больным" отцом (а они добавили), они продолжили глубоко вникать в его финансовое положение. В каждую его щель. Я чувствовала себя оскорбленной от его имени - и мне казалось, что ответ на любой из их вопросов был явной формой семейного предательства.
Сбежав от бесконечных звонков и выйдя на воздух, клянусь, я сразу же начала смотреть на мир сквозь другие очки: Кажется, что у каждого есть своя цель. Мой "грустный, дряхлый, дряхлый отец" - это персонаж, которого они пытаются создать, намазывая толстым слоем "мы хотим помочь" каждую сторону, которую они добавляют к его заказу.
Уход за памятью
Управление лекарствами
Круглосуточная сиделка
Сколько у него имущества? Что насчет дома? Он им владеет? Хорошо, он может его продать. А какая-нибудь пенсия? 401k? Другие жертвы, на которых вы можете сослаться, чтобы мы могли опустошить их банковские счета, наблюдая, как они увядают под нашей "заботой" в красивом, дорогом, роскошном учреждении, за пределы которого они никогда не выйдут...?
Мне неприятно это говорить, но остаться с нами - несмотря на мой собственный токсичный брак, витающий в воздухе, как невысказанная (но безошибочная) вонь - может быть лучшим вариантом для моего отца. Если моя домашняя динамика и раньше не была напряженной, посмотрим, как муженек отреагирует на мое новое предложение. Я полагаю, что большинство людей начинают предразводное планирование с выноса вещей из дома; но вот и я подумываю о том, чтобы перевезти отца... ирония судьбы снова поражает.
Если каждый человек - золотоискатель, то есть ли вообще кто-то?
Термин "трофейная жена" - это то, чем моя мама впервые воспользовалась почти 17 лет назад, чтобы заставить меня пересмотреть свой брак, прежде чем я связала себя узами брака в 22 года и отказалась от карьеры, до начала которой оставались считанные месяцы.
"Ты так молода. Неужели это все, чем ты хочешь быть сейчас? Женой-трофеем?"
С того момента я почувствовала осуждение. Если моя собственная мать решила, что я выхожу замуж только ради денег, то и весь мир должен думать так же. Это никогда не было моей целью, но превращение из студентки в домохозяйку, из домохозяйки в мать произошло так быстро... Подобно борьбе в зыбучих песках с их затягивающей хваткой, эту роль было трудно преодолеть - особенно с контролирующим мужем, который ясно дал понять о своих предпочтениях. Может быть, поэтому я чувствую такое сильное отвращение при мысли о том, что моя дочь может пойти по моим стопам, отдав свой голос парню с красивой машиной и набитым банковским счетом...
Но опять же, разве она не окружена ими каждый день? Стервятники, жаждущие денег, проникающие в каждую грань жизни? Я имею в виду не только золотоискателей на сайтах знакомств с сахарными папочками или любовниц, присматривающихся к активам моего мужа (и идущих на хитрости в надежде их заработать). Я говорю о динамике хищник-жертва, в которую мы все вовлечены (либо в качестве жертвы, либо в качестве злодея, либо и в том, и в другом случае), не подозревая об этом.
Дома престарелых, борющиеся за активы моего отца, пока они держат его под наркотиками и держат в плену за своими запертыми воротами, как в тюрьме строгого режима с гораздо более гнусными финансовыми целями? Хищник. Мой отец? Хищник.
Терапевт, требующий финансового вознаграждения за то, что признал меня сумасшедшим, непригодным или нуждающимся в длительной терапии? Хищник. Я? Хищник.
Двадцатилетний парень на своем "Ламбо", наслаждающийся обществом моей дочери-подростка (под радаром), в то время как дважды залез в кошелек моего мужа в качестве стажера - и тайно связанный с женщиной, которая вполне может стать причиной моего развода? Хищник. Мой муж? Хищник. Моя дочь? Хищник.
Если вы думаете, что легко отличить добро от зла - определить жертву от злодея в жизни, - возможно, вам стоит сделать шаг назад и переоценить ситуацию. Чем больше я наблюдаю и размышляю, тем больше понимаю, что вещи редко бывают такими черно-белыми, как кажется на первый взгляд - даже в розовом пузыре прибрежного округа Орандж, где токсичность и совершенство, кажется, сосуществуют потрясающе (и мирно).