Глава 28 – Обвинение Она вдруг заметила двух полицейских, сидевших перед ней, одного старого, одного молодого

Глава 28 – Обвинение
Она вдруг заметила двух полицейских, сидевших перед ней, одного старого, одного молодого. У старшего было доброе лицо, но на данный момент он не улыбался. Он смотрел прямо на нее, контраст с его добрым лицом, создавал сильное напряжение, которое заставляло ее чувствовать себя неловко.
Младший все время улыбался, но чему он улыбался? Улыбка была симпатичной, восхищенной. У него был припрятан какой-то трюк в рукаве? Она не могла сказать, не могла догадаться. Но её привлекало красивое, упрямое лицо молодого полицейского. При других обстоятельствах она, вероятно, проявила бы инициативу в том, чтобы заняться с ним чем-то, что обычно любят делать молодые люди. По какой-то причине она считала, что он особенно страстный и способный в этой области.
«О чем вы думаете? Мой босс задал вам вопрос. Обратите внимание на это!» Сяо Шилинь внезапно была вырвана из ее задумчивости. Молодой офицер поднял голос, постукивая карандашом по столу и глядя на нее с раздражением.
Гу Чжичан слегка кивнул, и Чжан Чи повторил вопрос. «Некоторые соседи сообщили, что в пятницу за неделю до преступления у вас был спор с вашей бабушкой. Почему вы двое спорили?» Он действительно не знал, что случилось с этим ребенком прямо сейчас. Замечтавшись посреди допроса, уголки ее рта расплылись в улыбке. Неужели все это было настолько сильно для нее, чтобы она не могла контролировать свои нервы?
Сяо Шилинь собралась. Казалось, она тщательно размышляла о событиях того дня. Ее ответ был спокойным. «В тот день я была на спектакле. Меня не было дома.»
«Другими словами, вы не спорили с вашей бабушкой?» - сказал Гу Чжичан, глядя на свои документы.
«Мне так не показалось. Она всегда заботилась о моем брате и обо мне. Хотя я не могу гарантировать, что у нас никогда не было спора по мелочам.»
«Какой спектакль был в тот день?» Чжан Чи с большим интересом спросил, готовый просмотреть информацию на своем телефоне.
«Секретная любовь на Земле Цветения Персиков, единственная для Юань Цюань», сказала она без сомнений.
«Вы ходили туда сами?» - спросил Гу Чжичан, принимая телефон у Чжана Чи и глядя на информацию, прежде чем передать ее обратно.
«Мм, моя подруга сказала, что ей нужно идти домой, поэтому я пошла одна».
«Вы купили билет со скидкой?» - Чжан Чи спросил небрежно, глядя на свой телефон. «У вас все еще сохранился он?» Дисконтные билеты требуют от вас показать свой идентификационный код в кассе, когда вы покупаете билет. В кассе должна быть запись, которую можно проверить.
Сяо Шилинь застряла на секунду. «Какой дисконтный билет? Я обычно выбрасываю их, как только он уже не нужен. Я не коллекционирую их.»
Так как она заявила название спектакля, она определенно хорошо знала свою историю. Если она купила обычный билет, то не было никакого способа проверить, смотрела ли она пьесу в тот день, или нет. И если она взяла такси прямо домой, то жилые камеры безопасности не были бы достаточно мощными, чтобы получить четкий снимок ее лица после девяти часов ночи, лишь только что-то трудно различимое. Эти три дорожки завели в тупик. Лицо девушки было невиновным, совершенно спокойным и собранным. Она действительно не была обычной девочкой средней школы.
«Мне нужно, чтобы вы кое-что подтвердили для меня», - внезапно сказал Гу Чжичан. «Сколько недель вы беременны?»
Вечно спокойное и собранное лицо Сяо Шилинь внезапно слегка помрачнело, и она отвела взгляд и поджала губы. Она не ответила.
Гу Чжичан и Чжан Чи обменялись взглядами. «Давайте не будем говорить об этом прямо сейчас», - продолжал Чжан Чи. «Я сам поклонник театра, и хотя вы не знали этого, я купил билет со скидкой в тот же день, чтобы увидеть тот же спектакль».
Сяо Шилинь подняла голову и озадаченно посмотрела на него.
«Мой друг сказал, что Юань Цюань споткнулся на сцене во время второго акта и чуть не упал. Это не то, что можно увидеть каждый день. Жаль, что я был в туалете и не видел этого. Вы помните, в какой части истории это произошло?»
«Должно быть, я переписывалась с друзьями в Вичате и не заметила».
«Вы смотрели всю игру?»
«Конечно, да».
«Актеры в этой игре были очень прилежны», - с любопытством сказал Чжан Чи. «Редко можно увидеть, как актеров вызывают на бис в конце спектакля. Я ушел пораньше, поэтому не видел. Что сказали актеры?»
«Они только поблагодарили и сказали, насколько трудны репетиции. Вы ничего не пропустили.
Гу Чжичан все время молчал, но его дыхание становилось все более тяжелым. Чжан Чи знал, что, поскольку Гу был в полиции в течение многих лет, у него было больше возможностей, чем у большинства, чтобы почувствовать зло и недоумение человека. В любом случае, он находился в своем наиболее противоречивом психическом состоянии.
Они долго говорили об этом вопросе. Он считал, что люди по своей природе злые, а Гу придерживался мысли о том, что люди по своей сути добрые. Но Гу Чжичану пришлось признать, что у него никогда не было смелости или способности прикоснуться крайнему злу и жестокости. Стоит оказаться в тени человеческой природы, на дне, и естественно вы забудете все, оказавшись как будто в черной дыре, бездонный, проглотившей всю человечность и совесть, причиняя вред всем, кто будет вовлечен.
«Как полицейские, мы должны раскрыть эту жестокую истину и начать подозревать людей, которых мы никогда не должны подозревать, и арестовывать людей, которые должны были наслаждаться лучшей жизнью, вместо того, чтобы их прекрасная человеческая жизнь была оборвана». Гу явно было больно, но Чжан Чи не испытывал к этому сильных чувств и не реагировал с сочувствием.
Теперь он знал это чувство. Так что, обсудив это, они теперь пытались это пережить. Он действительно не мог поверить, что этой девушке еще не было даже не пятнадцати лет, но она уже была «ожидающей матерью», которая действительно убила свою бабушку, которая в одиночку выкормила ее.
Уже дошло до этого, но она все еще прикрывалась, притворяясь, играя в жертву, когда она разговаривала с ними. Она упрямо не раскаивалась. То, что он должен был сделать, так это сотрудничать с Гу Ши, Чэнь Тином и Гу Чжичаном, прорвать ее психическую защиту и стремиться заставить ее хотя бы захотеть попытаться уменьшить предложения.
«Я забыл. Этот выход на бис, о котором я упоминал ранее, был после другого спектакля. Я смотрю его примерно раз в неделю и все это смешалось в моей голове.» Чжан Чи рассмеялся.
Лицо Сяо Шилинь помрачнело. Она молчала, как будто не могла придумать хороший ответ.
«Я помню, что когда игра закончилась, появился двухлетний мальчик, который не мог найти свою мать. Они объявили об этом через систему оповещения, чтобы найти ее. Вы помните это?»
Сяо Шилинь колебалась, и уже не выглядела так уверенно, как раньше. Она не спешила отвечать.
«Он попросил вас ответить «да» или «нет», - сказал Гу Чжичан.
«Это имеет какое-либо отношение к тому, почему вы пришли сюда сегодня?» - спросила Сяо Шилинь.
«Конечно же, да. Это поможет напрямую определять, был ли у вас мотив совершить преступление». Гу Чжичан подчеркнул фразу «совершить преступление».
Сяо Шилинь, казалось, собралась ответить. «Кажется, я помню это, но не четко».
«Вы уверены?»
«Я не знаю, было ли это во время этого спектакля, но я определенно помню, как однажды услышала объявление, как кто-то кого-то искал, похожее на то, о котором вы сказали».
«Двухлетнего ребенка не пустили бы на спектакль, подобный этому. До сих пор вы не были готовы говорить правду; разве вы думаете, что мы пришли бы к вам, не будь у нас доказательств?» Гу Чжичан пристально посмотрел на нее, его глаза сияли.
Сяо Шилинь была так потрясена его внезапным вступлением в разговор, что она задрожала. В этот момент она, наконец, выглядела как пятнадцатилетний ребенок, ребенок, который сделал что-то очень плохое, ее глаза были наполнены невежественным недоумением и блеском от ощущения неизвестного, к которому она не была готова.
В больнице, когда он расспрашивал ее, Чжан Чи видел, как она приносила клятву, видел ее спокойной и собранной, видел ее отстраненной и бесстрашной.
«Ваши показания противоречат показаниям свидетелей, которые мы получили, и противоречат материальным доказательствам с места происшествия. Будет ли смягчен ваш приговор, зависит лишь от того, признаете ли вы свою вину. Никто другой не сможет вам помочь. Вы еще молоды. У вас еще впереди долгий путь.» Слова Гу Чжичана были тяжелыми, но были наполнены благими намерениями.
Они сидели там, чтобы помочь ей, помочь разрушить ее иллюзии, помочь получить ее внутреннее раскаяние. Несмотря на то, что они не знали, жило ли подобное в ее сердце.
«Могу ли я кого-нибудь увидеть?» Сяо Шилинь внезапно подняла взгляд, ее глаза были залиты слезами.
«Мы сделаем все возможное, чтобы вы могли увидеть, кого пожелаете».
«Я хочу увидеть моего отца. Я хочу спросить его, не скучает ли он по мне?» Слезы Сяо Шилинь наконец упали на стол.
«Как много времени прошло с тех пор, как вы его видели?»
«Пять лет? Семь лет? Я не совсем уверена. Мои одноклассники говорят, что у меня нет папы. Поэтому я не хочу, чтобы у моего ребенка тоже не было папы. Я не хочу, чтобы это происходило снова и снова. Это слишком больно.»
«Значит, вы попросили у своей бабушки деньги на аборт?» - быстро спросил Чжан Чи.
Сяо Шилинь кивнула, ее лицо было залито слезами. «Она не только отказалась дать мне деньги, она еще и назвала меня шлюхой, сказала, что я осквернила себя, сказал, что у меня нет родителей, которые могли бы подать мне хороший пример. Она сказала много неприятных вещей. Никто так раньше не оскорблял меня, как будто я была сиротой. Я просто хочу знать, почему моя мама и папа не заботились о нас, и вместо этого оставили нас на эту ненавистную старуху?»
«Теперь она действительно мертва».
«Смерть слишком хороший исход для нее! Это была я. Это я вырезала её ядовитый язык.»
«Снова конфликт. Вы не должны были использовать такой экстремальный метод для его решения. В конце концов, она воспитала вас.» Гу Чжичан был почти вне себя от переполнявших его эмоций.
Сяо Шилинь подняла голову, взвизгнув. Она громко заговорила, ее голос задыхался от слез. «Что вы знаете о том, что я пережила? Никто, кто не прошел через то, что я прошла, не может понять меня. Ей казалось, что она просто должна нас кормить и заставлять нас учиться, и это называется воспитать нас? Может быть, все вы, взрослые, так думаете. Она никогда не заботилась о нас. Она часто говорила, что мы для нее лишь обуза, она заставляла нас заниматься домашними делами, чтобы у нее было время играть в маджонг. Когда я хотела поехать куда-нибудь, она всегда была скупой на деньги. С того момента, как я была маленьким, я ни разу никуда не ездила на каникулы. Ей нравились мальчики, и она смотрела на девочек сверху вниз, отдавая все мясные блюда моему младшему брату, и только ему она покупала новую одежду. Для нее я была просто чужим человеком, которого она проклинала, просто мишенью, на которую она могла вылить свой гнев».
Теперь ее слезы падали, как дождь. «Я просто хочу увидеть моих маму и папу. Я просто хочу посмотреть, есть ли кто-то в этом мире, кто действительно любит меня? Или я совсем никому не нужна?»