Каждый хочет деньжат: и солдат, и поэт. И простой горожанин тоже. Шехзаде Мустафа, эту нехитрую истину хорошо понял, а потому не жалел средств на покупку лояльности "электората".
Сериальные сцены с раздачей денег янычарам по поводу и без (сверх положенного им жалованья) подкреплены свидетельствами современников.
Османский историограф Печеви Ибрагим Эфенди оценил Мустафу как самого щедрого и милостивого среди всех сыновей Сулеймана. Причём щедрость проявлялась как по отношению к знати, так и к простым людям.
Венецианский посланник Доменико Тревизано в своих донесениях на родину также то и дело писал о "щедрости и великодушии" шехзаде, благодаря которым он снискал огромную популярность у янычар и народа.
Мустафа водил дружбу и с поэтами. Причём знакомый всем по сериалу Яхъя Ташлыджалы был далеко не единственным. Известно, что наследник османского престола выступал меценатом дервиша Сурури-эфенди, переводчика жемчужин персидской поэзии и автора персидского словаря.
Покровительство людям искусства всегда предполагает финансовую поддержку.
За чей счёт оплачивался весь банкет?
Оказывается, Мустафа на правах старшего сына падишаха в качестве жалованья получал гораздо больше денег, чем остальные шехзаде.
Эрхан Афьонджу, профессор истории, в своей книге "Кануни и Шехзаде Мустафа", доказывает это выдержкой из записей венецианских послов:
"Ежегодный доход составляет 80 тысяч дукатов,если сравнивать с другими Шехзаде, то это в два-три раза больше."
Неудивительно, что с таким "окладом" он мог позволить себе быть "самым щедрым из всех братьев" и шиковать на всю катушку.
Надо полагать, жалованье из казны было для Мустафы основной статьёй доходов. Потому что в военных кампаниях он почти не участвовал (не считая единственного раза), а потому наверняка и на долю добычи претендовать не мог. Но, возможно, доля полагалась ему в любом случае - решение оставалось за султаном. Если уж падишах не скупился на повышенное жалованье для старшего сына, то также вполне мог и выделять ему часть военной добычи.
Кроме того, у Амасьи, как и у остальных санджаков, была своя экономика, и часть собираемых налогов отправлялась в государственную казну, а часть направлялась в местную. Этими деньгами Мустафа тоже мог распоряжаться.
Своей матушке Махидевран он рекомендовал создать вакф по примеру Хюррем - значит, средства для финансирования сего благотворительного заведения у него имелись. С помощью вакфа можно было заводить полезные связи и ещё эффективнее "покупать лояльность" нужных людей. Но из Махидевран успешного менеджера не вышло: идея своего вакфа растаяла в воздухе, не успев там замаячить.
Но, по сохранившимся донесениям тех же венецианских послов, именно Махидевран учила сына "завоёвывать любовь народа".
Как разбрасывать вертолётные деньги, султанша имела представление ещё со времён пребывания в гареме Топкапы. Там это широко практиковалось и поддерживалось самой валиде-султан.
А Мустафа лишь масштабировал денежные посевы. Раздавал поощрения и янычарам, и всем остальным. Взамен получал массовое обожание своей персоны.
В этом разрезе возникает резонный вопрос: смог бы он продолжать подобную политику, если бы стал султаном? Ведь сорить деньгами - одно, а добывать и приумножать их - совсем другое.
