Сегодня свой день рождения отмечают сразу два моих любимых литературных героя — Бильбо и Фродо Бэггинсы (они же Торбинсы, они же Накручинсы). В любви к Бильбо я признавалась какое-то время тому назад на «Медузе», о моих чувствах к Фродо и вовсе можно слагать стансы, элегии и венки сонетов, но воспеть я бы сегодня хотела не самих прекрасных Бэггинсов, но — сюрприз! — породивший их (и отчасти порожденный ими) жанр фэнтези.
У фэнтези репутация специфичная — причем даже среди любителей литературы, скажем так, основанной на фантастическом допущении. Фэнтези принято (небезосновательно) ругать за возведенный в принцип эскапизм, за схематизм и клишированность, за отсутствие психологизма, за вторичность по отношению к эпической традиции.
Ну, а самую увесистую оплеуху жанру уже в последнее десятилетие отвесила бесконечная «романтическая фэнтези», так же известная как «ромфант» — побулькивающее приторное болото, в котором плещутся зеленоглазые «эльфийки» и мускулистые «темные маги», готовые в любой момент слиться в страстном соитии на радость девочкам пубертатного возраста.
С публичным имиджем у фэнтези все так плохо, что в тот момент, когда нобелевский лауреат Кадзуо Исигуро пишет своего «Погребенного великана» (каноническое фэнтези, с какой стороны ни глянь), целому штату литературных критиков приходится объяснять, что нет, это не то, что вы подумали, это, видите ли, такой прием, а дракон — ну, что дракон, это не настоящий дракон, а метафорический.
И тем не менее, не стыжусь признаться в том, что для меня фэнтези — один из любимейших жанров, причем как в самых высоких, так и в просто нормальных, добротных своих проявлениях. Для кого-то утешительным, успокаивающим и защищающим от всех невзгод мира жанром служит детектив — для меня же нет лучшего способа сбежать от проблем, чем в самом деле переместиться в созданный писательским воображением параллельный мир.
Так что предлагаю отметить Baggins’ Day (почему бы не быть такому – по аналогии с Bloom’s Day) списком моей любимой фэнтези.
Сразу оговорюсь, что намеренно и сознательно оставила за бортом вещи выдающиеся, но очевидные — такие, как «Темные начала» Филипа Пулмана, «Волшебник Земноморья» Урсулы Ле Гуин или, допустим, «Темная башня» Стивена нашего Кинга. Их вы найдете и без меня, а сегодня пусть будут книги новые, недооцененные, забытые – или просто такие, о которых вы, возможно, не думали в контексте фэнтези.
1. Ребекка Куанг. Опиумная война. Республика Дракон. Пылающий бог
Поначалу трилогия совсем еще юной американки китайского происхождения Ребекки Куанг кажется нам типовым продуктом, собранным из деталей от «Гарри Поттера», «Властелина колец» и «Дома странных детей».
Единственное серьезное отличие от десятков подобных книг — ориентальный антураж, в котором происходит действие. Однако чем дальше, тем ярче и свободнее звучит голос Куанг, тем меньше в книге остается сюжетных клише, тем страшнее и самобытнее становится повествование, к концу взмывая, без преувеличения, к высотам настоящей серьезной литературы.
2. Павел Майка. Мир миров. Перевод Е. и И. Шевченко.
Польское фэнтези в последние годы уверенно теснит англоязычных конкурентов, но в ряду других авторов у Павла Майки место особое. Его трилогия (на русском пока доступна только первая часть) — это своеобразный сиквел «Войны миров» Герберта Уэллса, глубоко укорененный при этом (да-да) в русской и польской литературной традициях.
Вторжение марсиан, описанное Уэллсом, пошло не по плану — задействованная инопланетными захватчиками технология внезапно высвободила мифогенную энергии Земли, и теперь на планете с колоссальным размахом материализуются все фантомы человеческого бессознательного в диапазоне от литературных героев (в романе действуют персонажи Толстого и Сенкевича) до древней фольклорной нежити.
Сквозь этот зыбкий, изменчивый и головокружительно причудливый мир движется к своей цели главный герой — одинокий мститель, одержимый желанием найти и покарать колдунов, виновных в гибели его семьи. И горе тем, кто встанет у него на пути.
3. Ричард Морган. Страна достойная своих героев
Благородный рыцарь, могучий варвар, мудрый чародей — типовая троица героев героического фэнтези, не так ли? А теперь представьте, что рыцарь — гомосексуал с очень насыщенной личной жизнью, варвар — тонко чувствующий невротик с синдромом Гамлета, а чародей — чернокожая женщина, владеющая не столько магией, сколько не подвластной обычным людям технологией.
Под таким углом все смотрится немного иначе, правда? Впрочем, сказанное — вовсе не самое удивительное в трилогии Ричарда «Видоизмененный углерод» Моргана: куда большего внимания, чем необычный подбор протагонистов, заслуживает рассказанная им волнующая и странная история мира, пережившего одну глобальную катастрофу и замершего на пороге новой, менее эффектной, зато более глобальной и необратимой.
4. Генри Лайон Олди. Ахейский цикл
Харьковские прозаики Дмитрий Громов и Олег Ладыженский, укрывшиеся под псевдонимом Генри Лайон Олди, пишут несколько быстрее, чем я читаю, однако в ряду их многообразных творений книги, основанные на древнегреческой мифологии, стоят особняком. «Герой должен быть один» воспроизводит миф о Геракле, «Одиссей, сын Лаэрта» вносит неожиданные нюансы в гомеровскую историю, «Внук Персея» по-новому рассказывает нам об Амфитрионе, и, наконец, «Золотой лук» повествует о Беллерофонте, победителе Химеры и укротителе крылатого коня Пегаса.
Огромная вдумчивая любовь к Древней Греции и верность духу античности у Олди сочетается с редким умением находить новые прочтения древних, как мир, сюжетов и готовностью предлагать нетривиальные (порой шокирующе нетривиальные) их интерпретации и трактовки.
5. Мэри Стюарт. Жизнь Мерлина
Трилогия англичанки Мэри Стюарт продолжает славную традицию артуровского фэнтези, заложенную Теренсом Х. Уайтом в его великом цикле «Король былого и грядущего». Но на сей раз в фокусе авторского внимания не сам блистательный владыка Камелота, но его наставник, учитель и помощник — чародей Мерлин: именно его глазами мы видим происходящее.
Собственно, им же (или, вернее, присущим Мерлину даром провидения) и ограничивается элемент фантастического у Стюарт: все прочее — более или менее честная попытка по скупым дошедшим до нас деталям воссоздать жизнь Британии V-VI вв., уже не римской, еще не англо-саксонской.
Не пропустите вторую часть моей подборки!