оглавление канала
Следующий день прошел в хлопотах и заботах. Нужно было привезти с дальних покосов сено для лошадей и для прочих лесных обитателей, которые в снежную зиму будут нуждаться в подкормке. Пол дня я махала вилами на конюшне. А когда уселись отдыхать, очень осторожно спросила у Михалыча:
- Слушай, а в ближайшей округе нет ли каких охотничьих домиков или зимовий?
Он с удивлением глянул на меня.
- А зачем они тут нужны? Домики мы ставим не ближе, чем пятьдесят километров от жилья. А здесь нету. Тебе то зачем?
В вопросе прозвучала некая настороженность. Я постаралась сделать беспечное лицо.
- Да, так, к разговору. Поедем миграцию считать по первому снегу, далеко ведь поедем. Не будешь же каждый раз сюда возвращаться.
Он, вроде бы, успокоено произнес:
- А … Да нет. У Игната из Хворобина который, у того в обходе есть, и у Николаевича из Овчинникова, тоже. У них до жилья шибко далеко. А у нас тут район в сорока километрах всего. – Он по своей любимой привычке опять поднял палец к небу и почти благоговейно произнес. – Цивилизация, растудыть твою так!
Я не слезала с темы.
- Ну, может, какая домушка, чтоб хоть переночевать, а?
Михалыч на несколько минут впал в глубокую задумчивость. Потом, как будто, что-то вспомнил. Обрадованно хлопнув меня по плечу так, что я чуть не свалилась с бревна, на котором сидела, радостно произнес:
- Есть тут одна домушка! Почти у самой Хворобы. От вздымщиков[i] осталась. Подсочку[ii] то закрыли, когда здесь заказник объявили. А домушка серогонов осталась. У них там всякое барахло хранилось, хаки[iii], воронки для смолы и прочая дребедень. Так уж годков двадцать, как стоит. Поди, уж и развалилась совсем. – Вздохнул он с сожалением, то ли о былых временах, то ли о разваливающейся домушке.
Я взяла на заметку эту информацию. А Михалыч все продолжал не сводить с меня настороженного взгляда. У меня было такое ощущение, что он, если не обо всем, то о многом догадывается. Только оставался один вопрос. Он за белых или за красных? Мне просто до зарезу нужно было с кем-то поделиться, спросить совета. В ближайшем окружении таковых лиц не наблюдалось. Михалыч, вызывал мое расположение по всем статьям. В нем не чувствовалось лицемерия или угрозы. Но, рисковать я не могла. Всегда оставалось это проклятое «а, вдруг …».
Поэтому, работать я продолжила молча, изредка поглядывая на старого егеря. А он на меня. Вот так мы и играли в гляделки. Вскоре работа была закончена. Я слезла с сеновала, вытерла рукавом вспотевший лоб. Захотелось срочно вымыться в бане. Сенная труха засыпалась во все щели и дырки. Было такое ощущение, что я сидела на муравейнике, и, сейчас целое стадо муравьев лазило по мне и кусалось. Вытряхнув, по возможности, сухую траву из одежды, я покрутила головой. Увидела тракториста, и заорала во все горло.
- Петрович, мне на заимку, когда сено привезешь?
Тракторист неопределенно пожал плечами и молча мотнул головой в сторону конторы. Это следовало понимать так: «Как начальство велит, так и привезу». Я кивнула головой и вскочила на Матильду. Михалыч заботливо спросил:
- А чего, у тебя сена совсем не осталось?
- Да, нет, Михалыч, не волнуйся. Есть еще маленько. Но, до снегов бы хотелось сеновал забить. Сам понимаешь, почти уж и зима. В любой день снег может выпасть. А там в тайгу надо будет ехать, по чернотропу следы считать. Сам знаешь, как это бывает. Дела закрутят, а зима ждать то не будет.
- Это, конечно. – Он с умным видом покачал головой. – Только, раз на Покров день снега не было, значит еще сорок дней не ляжет. – И тут же, без перехода спросил. – Ты у Афанасьевны когда последний раз была?
Я удивленно вскинула бровь.
- Так третьего дня. А что?
Он как-то неопределенно пожал плечами.
- Да, это я так спросил. Давно ее не видал. Ни во дворе, ни в магазине. Не захворала бы.
Я нахмурилась.
- Так чего проще то! Поехали, попроведуем старушку. Я вон, по дороге сюда калины набрала с полведра. Отвезем гостинец.
Я развернула Матильду, Михалыч вскочил на своего Зайчика, и мы неспешно поехали в сторону дома Марии Афанасьевны.
[i] Вздымщик – рабочий на подсочке леса.
[ii] Подсочка – Работа по добыче смолы из хвойных деревьев
[iii] Хак – инструмент для нарезания борозд на дереве